— Да какая лестница зимой! Я не чокнутый – снизу ход сделаю…

Сержант молча провел рукой по зарождающейся стене башни. Ему нравилась идея Андрея.

Усадьба Самохина действительно находилась рядом. Дверь‑калитка, тщательно врезанная в тонкий железобетонный забор открылась автоматически. Зеленые посадки елей и лиственниц, яркие отблески антенн‑тарелок. Знаменитая на весь Норильск часовня. Жилище академика‑лауреата впечатляло. Современный урбанистический замок!

Навстречу гостям выбежали два огромных веселых пса, лохматых и ни разу не чесаных. Облизали Донцовых. А за ними на крыльцо вышел так же радужно настроенный хозяин, одетый в ту самую, трижды красочно описанную Ариной рокерскую майку‑парашют. Объект подражания всех школьников и студентов на Таймыре, решивших свою жизнь посвятить физике.

Похоже, он был искренне рад гостям. Известный парадокс – всемирно знаменитый человек частенько бывает одинок.

Андрей и Арина представили тех, кого не знал хозяин.

Гости расположились в огромном полуовальном зале. Он же, судя по всему, являлся и рабочим кабинетом. Новомодных евроремонтов в цветах стерильных бинтов Самохин не признавал и свою умопомрачительную домину предпочел отделать натуральным деревом. При этом искренне считал, что так дешевле.

Камин с матово‑мраморной, толщиной не менее десяти сантиметров, доской над ним. На каминной полке стояли изящные и не очень статуэтки и вазочки. «Награды», – догадалась Фарида.

За огромным фасолеобразным столом стояли и работали одновременно два мощных компьютера последней модели от фирмы «Сименс». На одном из них сглаживала суровый холостяцкий быт хозяина экранная заставка – в виде чередующегося ряда голых женщин.

А на огромном мониторе другого медленно, почти неуловимо для человеческого взгляда мерцало, меняло форму и цвет какое‑то аморфное облако‑медуза. Внизу медузы стремительно в маленьком прямоугольнике менялись ряды цифр. Там шел какой‑то очень важный для науки и никому, кроме хозяина, непонятный процесс.

— Первый раз в жизни вижу, как компьютер занимается каким‑то действительно важным делом! А то все игрушки… Ну, «инет» еще! – шепнул Игорь друзьям.

Система домашнего кинотеатра «Вадиа» работала на средней громкости, натурально озвучивая концерт «Криденс». Самохин сразу предложил всем называть его Анатолием, особенно дамам. Дамы, в свою очередь, робко предложили свою помощь в накрытии стола. Самохин тут же отмахнулся – мол, эта вся суета не стоит их красоты.

«Как он будет смешно выглядеть в роли домохозяйки, накрывающей легкий вечерний стол для неожиданных гостей», – подумала Фарида. И ошиблась. Неожиданно на сцене появилась еще одна достопримечательность усадебной жизни академика – молодая симпатичная девушка в цветастом переднике. Яркая блондинка. Она негромко поздоровалась со всеми присутствующими и неспешно принялась расставлять закуску. Мужчины понимающе кивнули и оценивающе переглянулись.

— Домохозяйка! – коротко молвил академик.

— Понимаем… – смиренно согласился Донцов.

Некоторое время понемногу угощались и острили. Потом Донцов перешел непосредственно к делу:

— Толик, слушай, нас интересует торсионное поле. Или как это звучит правильно?.. Ну, в общем просвети дурней, что это такое?

Академик задумчиво помолчал, удивленно оглядел гостей:

— Вот уж никак не ожидал услышать от вас подобный вопрос… Мы что, в Москве или в Дубне?

— Дело касается важного спора, Толик, и нам уж если и проигрывать его, то… хоть как‑то зная предмет раздора. Вообще спор изначально касался боевой фантастики, как таковой, ну, затем пошли речи по возможным новым видам оружия… Это Квест – товарищ наш – затеял, а потом уже и Сержант ввязался… – не моргнув глазом наврал Донцов.

— Могли бы вы и попроще предмет найти, – задумчиво пробурчал в бороду хозяин. Внимательно оглядел гостей. – Сей предмет обсуждения таков, что, можно сказать, его и нет в том, материальном виде, из‑за которого можно влезать в спор… – помолчал, спросил сочувственно: – Денег‑то много вбухали?

Донцов неопределенно повел плечами, дескать, – ни копейки… Тогда Самохин встал, подошел к ряду широких дубовых полок, заполнявших целую стену, достал два тома, протянул Игорю:

— Я буду рассказывать, но, поймите, лектор из меня никакой. Ну, высшее образование, небось, у всех есть… Пояснять я ничего не буду – это глупо, так как займет слишком много времени и чрезмерно перегрузит беседу, как принято говорить, – и повторил, показывая на фолианты: – Если что надо уточнить – берите буквари, поглядывайте. И потом еще почитаете…

Снова немного помолчал, что‑то вспоминая, и медленно начал, постепенно разгоняясь:

— Мы в бурной молодости, на факультете, да и позже – все немного переболели этой загадкой. Хотя сам феномен притягателен не чистой физикой, как таковой, а возможным взаимодействием торсионного поля с человеком, точнее – с его мозгом. Хотя… Если учесть, что даже Институт Мозга Человека не знает до сих пор, что это такое… Кстати, я слышал, что подобные попытки проводились не так давно в Красноярске. Не уверен, что вышло что‑то доказательное, публикаций не было. Я думаю, именно это вас и интересует. Или этого вашего «фантаста». Но я физик, а не философ, хотя и люблю группу «Генезис»… Ладно, начнем. Но – уговор! Повторяю, разжевывать терминологию я вам не собираюсь. Меня это обижает. Сами потом разберетесь… – безапелляционно заявил физик.

Прожевав бутерброд с осетровым балыком и вытерев руки о чудо‑майку, академик наконец начал:

— Чтобы было понятно, о чем вообще будет идти речь, вам следует иметь некоторое общее представление о торсионном поле и его свойствах… В начале века, кажется, году в тринадцатом, малоизвестный ученый Картан, который был математиком… Хотя уже тогда точки соприкосновения этих двух наук были таковы, что порой и различить невозможно было, кто есть кто… – пожевал, подумал. – Нет, не так! Этот Картан сформулировал некую фундаментальную физическую концепцию, и весьма оригинальную – в природе должны существовать такие поля, которые генерируют плотность углового момента вращения.

Фарида слегка поперхнулась, но промолчала.

— В двадцатые годы уже Альберт Эйнштейн тоже подошел к этой концепции, – усмехнулся. – Его‑то вы знаете? В результате к семидесятым годам возникла новая подобласть физики – теория Эйнштейна‑Картана, назовем ее ТЭК, представляющая часть теории торсионных полей, то есть полей кручения. Начнем с самого начала. Почему решили, что торсионное поле должно существовать? Теория японского ученого Утиямы. В самом упрощенном изложении суть вот в чем. Утияма предположил, что если частицы обладают набором независимых параметров, то каждому должно соответствовать свое поле. Заряду – электромагнитное, массе – гравитационное. Ну а спину, характеризующему вращение частицы вокруг своей оси…

— Чью спину? – уточнила слово Фарида.

— Физическую спину. Не перебивай. Итак, согласно многим современным научным и околонаучным мнениям, электромагнитные поля порождаются зарядом. Гравитационные поля, соответственно, – массой, а торсионные – генерируются спином, или угловым моментом вращения. Подобно тому, как и любой вращающийся объект в теории порождает торсионное поле. Любой. Пока понятно?

Все дружно закивали головами. Лектор внимательно оглядел аудиторию. Очень внимательно. Все понял и медленно продолжил:

— Все‑таки начать надо с истории вопроса… Первые сообщения о торсионных полях в широкую печать просочились лет двадцать назад. Обильно говорилось о возможности создания на их основе принципиально новых источников энергии, двигателей, средств связи, материалов. Всяким шарлатанам идея эта пошла в масть. Действием ТЭК стали объясняться такие феномены, как экстрасенсорика, телепатия, биолокация и даже астрология. Всем было очень удобно. В то же время многие известные ученые утверждали, что торсионные поля – полная туфта! Хотя в исследованиях участвовали множество крупнейших организаций, предприятий и всяких разных государственных институтов. Ну, что мне сказать по поводу всего этого? У нас есть хреновые традиции: мы всем народом херили практически все новые глобальные начинания в науке двадцатого века. Вспомните генетику, кибернетику, голографию, квантовую механику… А если теория Утиямы верна, поле обязано быть, – лектор помолчал, прислушиваясь к тишине в комнате. – Что же представляет из себя торсионное поле, если оно существует? Каковы его особенности? В отличие от электромагнитного и гравитационного, имеющих центральную симметрию, у торсионного поля она осевая, то есть это поле распространяется от источника в виде двух конусов. Пока что нет однозначного ответа: как интенсивность стационарного поля зависит от расстояния? Есть версия, что никак. Еще одно свойство торсионного поля – оно не экранируется природными средами. Важнейший вопрос – скорость его распространения. Я наталкивался на предположения, что она намного больше световой. Исходный материал для такой гипотезы – эксперименты астронома Козырева. Как известно, в телескоп наблюдают звезды, а точнее – их следы, так как исследуемые объекты не в тех координатах находятся, где видны сейчас. Многие из них, возможно, уже и не горят вовсе, погасли… Так вот, Козырев стал следить за теми объектами, траектории которых хорошо вычислены, то есть он определил место, где они находятся в настоящий момент, направил туда радиотелескоп и… зафиксировал наличие небесного тела. Но такого не может быть, если, конечно, скорость сигнала равна скорости света! Луч ведь только отправился от звезды в путь. Это трудно объяснить иначе, как предположив неизвестное сверхсветовое излучение наблюдаемой звезды. Тем не менее, многие годы эти результаты всерьез не принимались. Однако, недавно появились сообщения в докладах академии наук России, что опыты повторены группой исследователей…