Теперь только один девиз: «Дранг нах остен!» Теперь его цель – прямой авиарейс «Ростов‑Норильск»…

Глава десятая

НЕЗАКОНЧЕННЫЙ УРОК ФИЗИКИ

Сумерки за окнами, невеселая серость какая‑то. На хорошую погоду похоже было мало. Сегодняшним вечером скупое полярное солнце жадничало. Светлее от его косых лучей в комнате не становилось. Чуть подвывал западный ветер и это было хорошо – не долетал удушливый сернистый дым заводских труб. Маленький домик землевладельцев Донцовых если и не вздрагивал от его порывов, то явно волновался. Тонкие оконные стекла дробно позвякивали. Иногда размытые ветром длинные тучи, неохотно сбрасывающие на землю мелкий дождик, чередовались длинными полосами‑разрывами. Через эти разрывы в низко летящих тучах проблескивали просветы синеющего неба.

Они сидели вокруг толстого дощатого стола в холле недостроенной и не обустроенной дачи – сам хозяин «усадьбы», Сержант и с застывшим грустно‑веселым выражением лица Игорь Лапин. Грустным, потому что состояние Ленки после поездки значительно ухудшилось, добавились тошнота и рвота, а веселым потому, что причиной этого состояния оказалась весьма банальная радость – семья Лапиных готовилась к прибавлению. Оставив бледную от непроходящего токсикоза жену дома, Игорь тем не менее периодически порывался звонить ей. После десятого раза, когда Ленка попросила его все же не заставлять ее все время поднимать трубку – и без того тошно – будущий отец наконец‑то успокоился, но невольно все равно поглядывал на аппарат…

Арина с Фаридой во дворе чуть не ползком рассматривала и скептически оценивала итоги первого ботанического эксперимента мужа. Сама она в земле копаться не любила, а Андрей купился на пример неугомонных соседей. Он попробовал посадить на маленьких грядках со специально завезенной с теплиц землей петрушку, укроп и кинзу. Итоги у мичуринца были неутешительные. Растения не ценили нежности заботливых Донцовских рук.

В самом доме на столе, покрытом клеенкой и являющимся сейчас местом рождения смелых стратегических планов, рядом с уже изрядно помятой пачкой компьютерных распечаток мирно соседствовали пустые и полные бутылки «Таймырского» пива и крупно нарезанные куски нельмы горячего копчения. Когда разочарованные, но не подавшие виду дамы вернулись с «природы», компания вернулась к главному вопросу, в очередной раз отставив кружки с пивом в сторону.

Измельчив в мелкое крошево бог знает какую за этот вечер сигарету, очень серьезный Андрей Донцов отодвинул жестяную пепельницу и опять принялся внимательно изучать документы. Он расположил настольную лампу так, чтобы бумажные развалы были хорошо освещены и удобно читались и Сержантом, и женой, закутавшейся с Фаридой в один клетчатый плед. Игорь сидел с другой стороны стола и заглядывал в бумаги, выгибая шею.

Стопка документов, распечатанных на Димкином «струйнике» из найденных на диске Аристарха Донатовича файлов, была неоднородна как по форме так и по содержанию. Третий раз за эту неделю они собирались и разбирали‑расшифровывали всю имеющуюся информацию.

А информация чрезвычайно разномастная. Основную часть хранящихся в сумке‑планшете Пилота документов, как выяснилось, составляли перечни и технические сопровождения каких‑то образцов и предметов, описи плановой порции‑посылки. Этой колоссальной шпионской контрабанды, нераскрытой сенсации Второй мировой войны, находящейся до сих пор в трюмах‑отсеках разбитого в горах Таймыра ленд‑лизовского бомбардировщика «Москито», было очень много. Кроме перечней и реестров, хранились и целиком напечатанные автономные документы. Правда все – достаточно компактные.

Друзьям было совершенно непонятно, по какому принципу их отбирали неведомые комплектаторы этой, судя по всему, многолетней и тщательно проработанной акции. Но кем‑то там, в Америке, очень тщательно определялось – что из всего этого нужно держать в отдельной папке и непременно при Пилоте.

Сейчас они просматривали отчеты. Большинство из них представляли собой сообщения о различных нештатных ситуациях, происшедших при эксплуатации (как боевой, так и в мирное время) исключительно военной и специальной техники – во всех родах войск стран‑союзниц. Причем, иной раз абсолютно дурацкие. На первый взгляд. Упоминались только те происшествия, в которых все заканчивалось относительно хорошо, а люди оставались живы. Ну, это еще можно понять. Только дураки на собственном опыте учатся. Особенно на войне. Такие сведения очень продуктивно можно было использовать и для решения нештатных ситуаций в Советской армии. Благо, их во все времена в России было вдосталь.

Вот очередной документ:

«…декабрь 1942 года, зима. При достижении самолетом (тяжелым бомбардировщиком) высоты 2100 метров американский летчик‑испытатель Сид Героу, согласно установленного плана, стал проверять работу бортовых систем и двигателей… Ему осталось проверить лишь специальный прицел для бомбометания, расположенный в носовой части самолета. Его напарник, канадец, инструктор‑испытатель Гарри Гриффитс поднялся в прозрачную переднюю часть и лег там на живот… Стараясь осмотреть прицел, Гриффитс вдруг почувствовал, что дно под ним проваливается. Створка передней дверцы, на которой он лежал, внезапно отвалилась… Гарри Гриффитс что есть сил вцепился в прицел обеими руками, но мощный поток встречного ледяного воздуха вытолкнул его из самолета. Так, что испытатель уже наполовину находился снаружи, а его ноги и нижняя часть туловища были прижаты мощным потоком воздуха к фюзеляжу… Когда под напором воздуха из кабины выскользнула уже и голова, Гриффитс инстинктивно ухватился за деревянные переборки, расположенные непосредственно под прицелом. Температура за бортом была минус двадцать пять. Он отчаянно кричал и звал на помощь, но его крики уносили порывы ветра…

Героу не сразу понял, что произошло. А когда понял, то сделать ничего не мог. Если выпустить из рук рычаги управления и полезть за Гриффитсом, самолет непременно рухнул бы на землю… Взглянув вниз, Героу увидел, что в двух тысячах метров под ними, на замерзшей поверхности озера Святого Луи лед зеркально и ровно блестел на солнце. Настолько он был гладок. Как каток. Сид Героу снизился до минимальной высоты и начал сбрасывать скорость. Продолжая висеть под самолетом, Гриффитс наконец сообразил, что же ему нужно делать.

Когда скорость снизилась до ста шестидесяти километров в час, Гриффитс отпустил пальцы и через мгновение косо ударился об лед, а затем заскользил по нему. По инерции несчастный Гриффитс проехал по замерзшему озеру около километра…

Гриффитса немедленно доставили в больницу, где подвергли различным обследованиям. Оказалось, что, кроме синяков и обмороженных пальцев, у него нет никаких повреждений…»

Сержант выдохнул:

— Да… Наши бы эту информацию уж точно использовали бы как надо… В духе времени и идеологии. Представляете себе картинку – массовые десантирования на сверхнизкой высоте, без всяких парашютов? Ведь хватило бы ума! А, Донцов?

— А что… Здравая мысль.

— Какие там массовые десантирования… Вы хоть себе представляете, какую силу кистей нужно иметь для исполнения такого фокуса! – возразил Лапин.

Было еще несколько подобных документов. Описания рекордных падений с больших высот на обломках лопастей, вовремя и правильно организованные спасения полузадыхающихся людей из затонувших в океанских глубинах подводных лодок – с помощью специальных спасательных камер.

Несомненный интерес вызывали сообщения о необычных даже для нынешних технологий конструкциях.

Газета «Саут Уэльс Аргус» от 13 декабря 1944 года: «Немцы разработали секретное оружие словно специально к рождественским праздникам. Это новое оружие, предназначенное для воздушной обороны, напоминает стеклянные шарики, которыми украшают рождественскую елку. Их видели в небе над немецкой территорией, иногда поодиночке, иногда группами. Эти шары серебряного цвета и, по‑видимому, прозрачные…»