А как же быть мужчинам? Что делать? Наверное, пока мы не прекратим возлагать надежду на перекройку законов социальной эволюции с помощью карабина, ничего не изменится. Женщине не нужен красивый флаг боевого отряда и новый бородатый мэр с автоматом. Ей нужно спокойствие детей, полный стол и крепкий забор, за которым кроется достаток и уют. Она в этом видит базу для становления мира. И, до тех пор, пока муж, вместо того, что взять топор, плуг или ноутбук, решит завоевывать мир не с помощью своего труда и ума, а с помощью стрелковых навыков и волной трактовки религиозных норм, женщина не оставит таких попыток. Попыток исправить дело самостоятельно, с того самого момента, когда мужчина негласно считается утратившим право голоса в вопросе выживания семьи. Именно поэтому у мужчин нет права спокойно спать перед телевизором под калейдоскоп очередного сюжета об очередном р е ш е н и и смертницы.
Мир болен. И болен он с нашей, мужской стороны.
Настал тот момент, когда уже хватит врать самим себе, мол, мир покоряется мужчинам. Не видно что‑то благостных итогов. А может быть так, что мы поймем ‑ мир не покоряется вовсе, а просто о б у с т р а и в а е т с я ‑ терпеливо и вдумчиво. Обустраивается женщиной. И тогда дело ограничится полетами наших красавиц на параплане и прыжками на каяках в водопады плато Путорана. Подумать надо. Крепко».
Соседи по ряду среди этого экспедиционного экстаза в цыганщине салона выглядели такими же чужеродными, как и он. Молодая и миловидная, пожалуй, даже красивая шатенка с маленькой, не более четырех лет, дочуркой, летела в Хатангу, явно возвращаясь домой из отпуска. Кожа обеих отпускниц, загорелая и чуть суховатая, все еще хранила легкую патину шелушащегося эпидермиса, неизбежную расплату за беззаботно прожитую подсолнечную негу, на которую легко идет каждый северянин, решивший «прожариться» перед долгой зимой на райских югах. Дмитрий по‑соседски протянул им запечатанный в целлофан бутерброд с копченой колбасой и красно‑зеленое яблоко для ребенка, заранее зная, что они от угощения не откажутся. Кто же откажется в конце отпуска, когда все деньги уже на нуле? А они на нуле ‑ традиция.
— Из Сочи, наверное, летите? ‑ спросил он для завязки.
— Мы из Анапы едем, там гораздо удобней отдыхать, если с маленьким ребенком, ‑ улыбнувшись, ответила ему женщина, протирая яблоко платочком. ‑ Через Сургут, заезжали к сестре. У тёти мы были, да, Алёнка? Понравилось тебе у тёти?
Почему у женщин всегда такие уютные платочки? У Димки в кармане всегда лежал дорогой фирменный, но доставать его почему‑то не хотелось, мертвый он какой‑то. Соплей туда загнать, что ли…
Они поочередно представились друг другу.
— А папка‑то ваш, Наташа, поди, соскучился по своим красавицам, ‑ утвердительно предположил очевидное Квест, глядя на уставшую от долгой дороги, перекладных и пересадок девочку.
— Нет папки, нас дома только бабушка ждет, ‑ ничуть не смутясь, ответила Наташа. ‑ Скажи дяденьке, Алёнчик, соскучилась ты по бабушке?
Та энергично закивала головкой, уже вцепившись крепкими зубками во фрукт. Ну, тут все понятно. Одинокая женщина с ребеночком, тяжело скопленные на долгожданный летний отдых нелёгкие трудовые деньги, заработанные дополнительными сменами в школе или детском садике, поликлинике или столовой. На билеты для бабушки денег не хватило.
— А вы сами не из Хатанги, хотя одеты не как турист, ‑ заметила соседка.
— Я не из Хатанги, вы там поди всех знаете, ‑ подтвердил Квест, ‑ но занимаюсь именно туризмом. Я турист‑начальник, фирма «The Adventurers», ‑ Димка почему‑то назвал фирму так, как представлял ее иностранцам. ‑ Организовываю приключенческие туры, путешествия, полеты, сплавы и все такое прочее. Секундочку, мне позвонить надо.
— Звоните, я не слушаю… Какая же, наверное, интересная у вас работа, ‑ с наивной завистью вздохнула Ната, и не подумав замолчать. ‑ Вам так просто можно путешествовать по разным затерянным уголкам, по диким местам… Да еще и деньги зарабатывать.
Димка спрятал трубку в карман.
— Упаси господи! Все обстоит с точностью до наоборот, ну, это я не про деньги, конечно, ‑ он отрицательно покачал головой. ‑ Я лично изо всех сил стараюсь как можно меньше бывать на так называемой «дикой природе». Не испытываю, знаете ли к этому, тяги после некоторых, э… приключений.
— Потому вы и одеты цивильно?
— Именно. Ненавижу камуфляж, никогда не гляжу на кроссовки в магазине, сразу ломаю удочки, если встретятся и предпочитаю портфель рюкзаку.
Он не позёрствовал. С некоторых пор Квест окончательно решил, что полевые приключения должны проходить мимо него. Хватит с него приключений, хватит мальчишества. Всякому возрасту ‑ свой образ жизни. Друзья сначала удивились такому объявлению, потом какое‑то время возмущались, но привыкли и смирились с тем, что Димка появляется в полевом лагере лишь в качестве гостя, в белой парусиновой паре, а весельной или моторной лодке и вездеходу предпочитает комфортный катер‑водомет с мягкими креслами или вертолет.
Но на природу выбираться все равно надо…
От разогретых августовским солнцем норильских тротуаров в городском воздухе стояла тяжелая духота. Все улицы Норильска, кроме центрального проспекта, становились совершенно безлюдны до вечера. В это время года каждый уважающий себя норильчанин, от топ‑менеджера до простого слесаря, предпочитает наслаждаться еще более ужасающей жарой гденибудь на материке. Большинство отпускников отправлялись к привычному морю или к «родственникам средней полосы», другие ехали за границу. Четвертые, будучи победнее летним кошельком, или просто в силу производственных и жизненных обстоятельств оставшись без отпуска, парились дома, занавесив форточки марлей от комаров и мошки, сразу же после рабочего дня прячась от всего жаркого и дымного (кроме шашлыков) на пригородных турбазах.
О масштабе бегстве на курорты каждый летний день можно было судить по безжизненным окнам квартир и витринам пустых магазинов с засыпающими продавцами. Мертвый сезон.
Вяло шевельнулась мысль ‑ что онто здесь делает, почему не на Канарах? Ответ ему был хорошо известен. Причина была лишь одна: зарабатывание хороших денег именно в это время, в этот «мертвый сезон». Парадокс.
Под крылом мелькнула вытянутое на север озеро и черная ленты реки Пясина, после чего самолёт повернул в иллюминаторе показался ясно видимый срез северного склона плато Путорана, вдоль которого, недалеко распространившись на север, начиналась узкая полоса лесотундры. Вот и озеро Собачье, скоро пролетать Волочанку. Посадки в этом поселке не будет, нет пассажиров. А вот на обратном пути «Труболет» обязательно сядет на волочанской взлетно‑посадочной полосе, в Норильск и в Дудинку желающие улететь есть всегда.
На Л‑410 лететь до Хатанги недолго, поспать толком не успеешь. Соответственно, никакого бортового питания для пассажиров не предусматривалось. Обойдутся, голуби заполярные, чай итак запаслись. И все запасались. Лишь один раз одинокая стюардесса с трудом протиснула чресла сквозь углы брезентовых тюков, неспешно проникла в хвост и вяло поинтересовалась сквозь монотонный гул двигателей:
— Напитки выпивать будете?
— Сразу бы и принесли, ‑ буркнул Квест провокаторше. ‑ Кока‑колу, пожалуйста, не лайтовую, обычную. А вы что, девчата, предпочтете? ‑ повернулся он к соседям. Услышав ответ, транслировал:
— Сок, желательно яблочный. Хороший.
— Я гляну, чё там у нас есть, ‑ хриплый голос бортпроводницы был не особо приятен на слух, елейно‑ехидный, ничуть не обнадеживающий.
Ничего она там не высмотрит, кроме дрянной минералки, понял Димка и тяжело вздохнул. И ведь ему по этим маршрутам предстоит иностранцев возить… Надо после полета связаться с руководством этой компании, оговорить сервис отдельно. А то ведь за наличный бакшиш пилоты запросто запихают в компанию к клиентам таких вот «бодрых туристов». Потом рекламаций не оберешься. В скорбном молчании Квест откинулся на спинку сиденья. Ни самолет, ни экипаж, ни организация рейса ему категорически не нравились. Особенно после того, как он посетил не просто тесный, а просто карикатурный туалет, благодаря беспрестанным визитам экспедиционных женщин под завязку набитый сигаретным дымом. Это еще ничего, он и сам там позже покурить собирался. И дело было даже не в оснащении санузла или его санитарно‑гигиеническом состоянии (вполне приемлемом, кстати, хоть и был он тесным, как чулан)… Закрывая маленькую дверь, он увидел небольшой журнал с чудовищным названием «Журнал учета дефектов», чуть ли не выпадающий с верхней полки и машинально открыл его посередине. Журнал был истрепанным и богатым на мало обнадеживающие записи.