Амелия лишь кивнула в ответ, возвращая пустую чашку горничной, и откинулась на подушку. Дверь спальни негромко хлопнула.

   Сон был тревожным, но когда она очнулась от забытья, то не смогла вспомнить, что именно это было. Амелия приподнялась, оперевшись на локоть. В спальне царил полумрак. Чувствуя легкую слабость, она выбралась из-под одеяла. Ее слегка мутило, точно от голода. Она проспала и обед, и ужин, и ей просто необходимо поесть. Нужно разбудить кого-нибудь из слуг. Или просто спуститься на кухню самой. Сколько же она проспала? Должно быть, несколько часов. Амелия накинула на плечи шаль и отдернула штору.

   Над кромкой леса вдали сияла огромная красная луна. Как красиво! Забыв о голоде, Амелия смотрела в окно, будто околдованная. Луну окружало множество ярких звездочек, которые мотыльками роились вокруг нее. Девушка завороженно наблюдала за их серебристым кружением. Но вдруг с луной что-то случилось: она медленно меняла цвет, становясь темнее, багровея и наливаясь кровью; звездочки закружились быстрее. Они тоже краснели, пока не стали похожи на тяжелые капли крови. Они ускорились, завертевшись, как сумасшедшие, и вдруг брызнули прямо в лицо Амелии. Она тут же отпрянула, вытерла с лица влажные капли и в страхе взглянула на ладонь: на ней и впрямь было размазано что-то красное. Кровь! Амелия бросилась к трюмо.

   Увидев себя в ярком лунном свете, девушка вздрогнула: это лицо не принадлежало ей. Кожа пепельно-серого цвета была покрыта трещинами, как кусок пергамента, который бросили в огонь. Она медленно поднесла руку к щеке и коснулась одной из трещин, подцепляя краешек сухой кожи. Рука дрогнула, и большой кусок кожи отделился от лица и опал, как сухой лист. Девушка в испуге прижала пальцы к обеим щекам, и верхний слой кожи посыпался вниз, как штукатурка, на глазах обращаясь пеплом, и обнажая красную, местами еще кровоточащую плоть. Так значит, это была ее кровь, там, на луне? Обмирая от ужаса, но все же не в силах остановиться, она коснулась влажноватого мяса, которое оказалось на месте подбородка, и оно податливо обмякло под ее пальцами, оставившими вмятины; потом зашевелилось, сползая вниз с лица. Амелия, замерев, проследила, как этот мерзкий кусочек плоти на мгновение повис на подбородке, а потом шлепнулся к ее ногам. Пальцы дрожали. Но что же с ее глазами? Почему она не видит в свете луны их блеска? Она всмотрелась, но увидела лишь зияющую черноту пустых глазниц. Амелия на мгновение замерла. А потом пронзительно закричала. Она хватала себя за лоб, за щеки, срывала куски мяса и отшвыривала от себя, видя, за истлевшими губами обнажаются зубы, и все кричала, кричала... Потом, уже обезумев от собственного крика и не в силах больше выносить зрелище собственного разлагающего лица, изо всех сил ударила обоими кулаками прямо в центр зеркала. Оно с хрустом треснуло, и несколько кусков стекла выпали из самого его центра, и со звоном разбились. В глазах у Амелии потемнело, и она перестала что-либо видеть и слышать.

   - Какой чудесный пирог с клубникой испекла сегодня миссис Гиффорд! Амелия, передай еще кусочек, пожалуйста.

   - Конечно, матушка.

   - И этот заварной крем - настоящее лакомство. Возьми же кусочек!

   ...Амелия стремительно шла по коридору, ведомая только одной целью, которая магнитом тянула ее вниз по лестнице. Она решительно пересекла холл и распахнула обе створки дверей, ведущие в восточное крыло. Подобрав юбки, она бросилась прямиком к камину. Угли в нем уже потухли, и лишь пепел и зола мертвой серой грудой стыли внутри. Но ей нужна была правда, ей нужно было, наконец, понять, что случилось в этой комнате в тот страшный день. Ради этого она готова превозмочь страх. Быть может, она еще сможет найти какие-то свидетельства случившегося - обрывок письма, клочок платья, хоть что-нибудь. Не может быть, чтобы совсем ничего не осталось!

   Она опустилась на колени и тронула холодный пепел. Потом наклонилась ближе и разворошила его так, что легкая, почти невесомая пыль попала на пол и даже на ее платье. Но Амелии было все равно. Неужели совсем ничего? Она яростно разметала остатки пепла, ногтями скребя пол под ним.

   - Мисс Амелия, что вы делаете? - изумление в голосе миссис Уильямс не поддавалось никакому описанию. - Идемте, мисс, поднимайтесь, нечего вам здесь делать.

   Только почувствовав на своем плече твердую руку экономки, Амелия вздрогнула, опомнившись. Она подняла глаза на миссис Уильямс, но прочла на ее лице лишь сильное удивление и даже страх.

   - Пойдемте, мисс Амелия, - повторила та. - Если ваш отец узнает...

   - Что... - едва смогла пролепетать Амелия, и подавленно замолчала. Бросив взгляд на камин, она увидела лишь пустоту и мертвый холодный камень. Камин уже давно не топили. Где же зола?

   - Боже, только посмотрите, что вы сделали со своими пальчиками!

   Амелия посмотрела. Ее аккуратные ноготки были стерты, половина из них сломались, а на одном из пальцев даже выступила кровь. Девушка тихонько ахнула, наконец, позволяя экономке поднять себя и вывести из пустой комнаты.

   ***

   Перемешав кочергой угли в очаге, кухарка устало вздохнула и вернулась на свое привычное место за кухонным столом. Накрыв ноги старым потертым пледом, всегда так славно согревавшим ее, она поудобнее устроилась на скамье и с удовольствием подставила усталую спину идущему от очага теплу. На столе ее ждала газета двухдневной давности и чашка свежего чая. Номер "Морнинг пост" достался Мод от экономки миссис Уильямс, та получила его от дворецкого, а он, в свою очередь, прочел газету только после того, как мистер Черрингтон изучил ее от первой до последней страницы. И хотя с тех пор прошло уже достаточно времени, чтобы новости успели изрядно устареть, Мод все равно с предвкушением зашуршала страницами.

   Из посудомойной слышался мерный перестук посуды: кухарка не оставляла свою новую помощницу Джуди без работы. На редкость старательная деревенская девочка изрядно помогала Мод, и у той теперь было достаточно времени как на газеты, так и на сплетни. На противоположном конце стола Мэри, склонившись над тазом с теплой водой, сосредоточенно выжимала сок из половинки лимона на едва заметное пятно на одной из манжет сорочки. Когда эта работа была завершена, камеристка подхватила корзинку с бельем, требовавшим починки, и устроилась за столом напротив кухарки. Разложив перед собой швейные принадлежности, она извлекла из корзинки первый из полдюжины воротничков, и принялась пришивать к нему кружева.

   Несколько минут спустя кухарке, наконец, наскучила газета, и она отложила ее: беседа с горничной, по ее опыту, сулила куда больше интересного.

   - Хм, не так уж и плохи здешние нитки, - заметила Мэри, придирчиво рассматривая только что пришитое к сорочке хозяйки кружево, - шва и не заметишь. Только все равно видно, что не в лондонском магазине покупались. Уж я-то чувствую, где фабричная работа, а где... - она презрительно фыркнула.

   Мод с усмешкой кивнула.

   - Куда уж здешним товарам до лондонских, - продолжала Мэри, сев на любимого конька. - Разве они сравнятся со столичным изобилием кружев, пуговиц и тесьмы? Ни о каком выборе и речи не идет!

   - Что правда, то правда, - откликнулась кухарка. - Выбрать особенно не из чего: два мясника, зеленщик да молочница. Куда уж им до Ковент-Гардена! Меня миссис Черрингтон уж скоро бранить начнет, что всякий раз подаю к столу одно и то же. А что, если хозяева решат прием устроить, или кто-нибудь с визитом приедет? Где я возьму ананас для десерта, скажите на милость? А ведь прежде ни одного званого ужина не проходило, чтобы его не было.

   Мэри согласно закивала, отвлекшись от шитья.

   - А что уж говорить о дамских магазинах на Риджент-стрит или Пиккадилли, по ним одно удовольствие прогуляться! Целый день бы там и ходила. А пусть хоть и за булавками для хозяйки зашла, кто бы меня оттуда погнал! Тут-то вообще развлечений не бог весть как много... Конечно, мне уже не до танцулек да гулянок, но даже я вижу, какая здесь скукотища для молодежи. А ведь когда я была помоложе, помню, в Лондоне оставалось только выбирать, на что потратить вечер воскресенья, если выходной выпадал. Помню, как мы с другими девушками на Пасху ходили на Гринвичскую ярмарку - так чего там только не было! И фокусники, и бродячий театр, и цирк шапито - мы там до упаду смеялись! А какими вкусностями с лотков торговали: и сидром, и леденцами на палочке, и яблоками в карамели, и булочками с повидлом... Чего только там не было! А карусели? За шесть пенсов можно было и прокатиться, и еще на какое-нибудь лакомство оставалось. А здесь... На что нужна эта половина выходного дня, если все равно заняться нечем, да пойти некуда?