Поначалу, конечно же, этот вывод можно было считать нелепым. Ведь милицейские собрания, как было сказано выше, зачастую носили характер внезапного налета отряда диких кочевников на заставу, хоть и предупрежденную о нападении, но все-таки неспособную дать достойный отпор. Провинившегося можно было сравнить с мышкой, попавшей в лапы как минимум трех оголодавших котов, которые по очереди пасовали ее друг другу, пожевывали, но не давали ей, истекающей кровью, умереть.

Здесь, конечно же, ничего подобного и быть не могло, однако схожесть имелась, и заключалось в одном маленьком, но все же существенном моменте: и на тех и на других собраниях жестоко уничтожалось почти самое дорогое достояние человека — время! Причем уничтожалось по-глупому, вовсе не из хулиганских, а из каких-то маразматических побуждений.

Буквально полгода назад на очередном таком же собрании совершенно серьезно обсуждался вопрос: как, что и где есть ди-джею во время во время эфира.

Началось все из-за того, что технический директор — Дима Митин, обычно на собраниях не бывавший, случайно забежал в переговорную и выпалил:

— Ребята, большая просьба — не ешьте над пультом! Ок?

По-клоунски кивнув, он собрался было покинуть зал, но сделать этого не смог: на собрании присутствовал генеральный директор, о котором теперь уже следует сказать особо.

Звался директор Ильей Альбертовичем Пичугиным, был он человеком активным и жизнерадостным, поскольку обладал официальной зарплатой в размере двенадцать тысяч долларов и периодически принимал откаты.

Что такое откаты Вы, наверное, знаете, или, по крайней мере, слышали. А вот что такое откаты радийно-рекламные, Вам вероятно не известно, поэтому вынужден еще раз отвлечься. Надеюсь, не надолго.

Когда Коля узнал, что вышеозначенное понятие существует не только в милиции, но и на радио, он как-то даже повеселел. Воистину, ничего не исчезает. Это не значит, что он когда-либо занимался темными делишками, связанными с незаконными путями обогащения. Напротив, Николай, в силу природной скромности, не занимался этим никогда, но вот с отдельными схемами пресловутых откатов был знаком хорошо. И какого было его удивление, когда открылось ему, что схемы эти зачастую похожи как близнецы-братья!

Откат 1. Милицейский.

Один Колин товарищ по имени Сережа работал следователем в городе Тамбове. Приехав как-то в столицу, Сергей, где-то за пятой бутылкой пива, разоткровенничался и рассказал ему о том, какие дикие нравы царят в одном из тамбовских следственных отделов.

Получил раз Сережа из рук дорогого начальника очередное уголовное дело. Дело, скажем прямо, плевое: сотрудники ППС задержали на дискотеке подростка по фамилии Копейкин, который разбил головой охранника зеркало в дискотечном зале. При досмотре, в кармане у задержанного нашли пакетик с героином. Доказывать особо было нечего, несмотря на то, что вину свою парень отрицал: никого, мол, не бил, героин подкинули. Факт избиения охранника прямо подтверждался показаниями свидетелей, а на хранение наркотиков косвенно, все же указывала справка из наркодиспансера о том, что он, Копейкин Иван Самуилович, 1982-го года рождения, состоит на учете в этом милом заведении с диагнозами «токсикомания» и «полинаркомания».

Сережа резво допросил свидетелей, запросил все нужные и не нужные справки и характеристики, назначил экспертизы, предъявил бандиту обвинение, но вдруг, в момент выхода на финишную прямую, с уголовным делом решил ознакомиться начальник.

Не ощущая ни малейшего подвоха, следователь выполнил приказ и провел остаток дня в шатаниях по кабинетам коллег. Точно также прошел второй день, потом третий, и когда Сереге надоело маяться дурью, он набрался таки наглости и решил напомнить руководству о своих прямых обязанностях.

— Михаил Иванович, а когда Вы дело вернете? — спросил Сергей, заглянув к шефу утром дня четвертого, — Мне же работать надо!

Михаил Иванович, грузный, лысый мужчина, внимательно разгадывающий кроссворд, сидя за столом, снял очки, положил их на стол, достал из пачки «Марльборо» сигарету, прикурил ее и сообщил:

— Я это дело, Сережка, Мещерякову отдал. Он следователь более опытный, быстро его (дело) до суда доведет.

— А я?

— Можешь не справиться!

— Почему?

— Потому, что там есть некоторые подводные камни. Политика, Сергей, понимаешь? — шеф поднялся из-за стола и, пыхтя сигаретой, стал заправлять рубашку (заправилась она частично в брюки, частично — непосредственно в трусы), — Тут осторожнее нужно быть, а тебе пока еще рано в это лезть, тебе учиться еще нужно. Ты же еще только осваиваешь профессию, ты в самом начале пути, так что на, возьми другое дело…Группа лиц, несовершеннолетние, пять разбоев, два изнасилования….Занимайся….

В чем заключалась эта самая «политика» стало понятно позже. Оказывается, к Михаилу Ивановичу пришла мама Копейкина, работающая заведующей трестом столовых и ресторанов, и со слезами на глазах попросила как-то помочь оступившемуся сыну. Естественно не безвозмездно, хотя об этом не было сказано ни слова. Это нужно чувствовать. Михаил Иванович это чувствовать умел.

Он передал дело Мещерякову, который за неделю дело прекратил, получив от мамы оступившегося поощрительный денежный приз, 60 % от которого ушло дорогому и любимому начальнику.

Вот так и выглядел один из милицейских откатов: напрямую Михаил Иванович взяток не брал, он просто раздавал «перспективные» дела опытным проверенным сотрудникам (их у него было трое), дела быстренько прекращались, деньги делились «по справедливости».

Откат 2. Радийный

Эту ужасную историю Коле поведала Оля Иванова, девушка двадцати лет, пол года проработавшая на станции рекламным агентом.

Однажды она вышла на один солидный банк, который согласился разместить свою рекламу на радиостанции «Бум», заплатив при этом, естественно, неплохие деньги. Восемь процентов от сделки (в данном случае две тысячи долларов каждый месяц, пока не закончится срок договора), по существующим правилам доставалось рекламному агенту, работающему с клиентом, то есть — Оле.

— Молодец! — похвалил ее Илья Альбертович, — для первого раза это очень! Очень даже не плохо! Так держать!

Но держать оказалось нечего. Через два дня Ольга с удивлением узнала, что с банком будет работать не она, а другой менеджер — Оксана Веселовская.

— Как это объяснить, Илья Альбертович?! — чуть ли не плача спросила Иванова у генерального директора, без стука врываясь в кабинет.

Начальник посмотрел на нее так, будто видит впервые, нахмурил брови, потом вымолвил «ой», глупо улыбнулся и, приобняв ее за плечи, стал успокаивать:

— Понимаешь, Ольга, у тебя еще очень мало опыта. А ведь с клиентом нужно уметь работать, тем более с таким солидным клиентом, как банк. Его нужно уметь удержать, не дать сорваться, так сказать. Как рыбе! Ты ведь была когда-нибудь на рыбалке, да?... Видишь, даже не была. А Оксана у нас сотрудник опытный, она все сделает как надо….

Оксана действительно была опытным сотрудником и всегда все делала «как надо». Ее процент «менеджерских» был выше Олиного, она получала от сделки 15 %, и каждый месяц половину отстегивала Илье, за то, что тот «подгонял» ей клиента.

Так выглядел один из радийных откатов. Илья Альбертович брал клиентов у молодых рекламных агентов и передавал агентам своим, «проверенным». Их у него было трое….

Не правда ли, есть определенное сходство?

Можно было бы посмаковать эту привлекательную темку и дальше, но все же, предлагаю этого не делать, а вернуться к теме заявленной ранее, то есть к собраниям.

Илья Альбертович был не только персонажем состоятельным, но еще и словоохотливым, поскольку вел отшельнический образ жизни в пятикомнатной квартире, сожительствуя с котом Кокой, человеческой речью не владеющим. Именно поэтому, дефицит общения с лихвой возмещался на собраниях, которые, с его участием, затягивались часа на три-четыре, потому что господин Пичугин с упоением рассказывал то о достоинствах отечественных баллистических ракет (в прошлом он был ракетчиком), то о визите в его жилище доску пьяного участкового врача.