В комнату вошёл Андрейка. Он был одет, как настоящий альпинист. Клетчатая — жёлтое с чёрным — ковбойка, синие шаровары, перевязанные внизу, возле щиколоток, ботинки на толстой подошве и даже ремешок на волосах, чтобы не рассыпались.

— Между прочим, альпинистские ботинки надевают только в горах, — заметил Петрюк. — А тут они могут натереть ваши драгоценные ножки.

— Тебя это не касается, — хмуро посмотрел на него Андрейка.

— Ну, как же, как же! Я горячий сторонник альпинизма юных, — деланно серьёзно произнёс Петрюк.

— Обойдёмся и без таких сторонников, — не поняв насмешки, буркнул Андрейка.

— Ну, оставим шутки, — сказал Дмитрий. — Давай лучше сыграем партию в шахматы. А то скука такая, что даже в ушах звенит.

— Я в шахматы не играю.

— Но я же видел, как ты играл с Иваном Терентьевичем.

— То с дедушкой, а то с тобой. С тобой я играть не буду. С такими, как ты, я вообще не хочу разговаривать, — решительно заявил Андрейка.

— Это с какими же?

— С трусами. С теми, кто оставляет своих товарищей.

— Вот как, — сразу побледнев, тихо проговорил Дмитрий. — Что ж, пойдём в горы, и я тебе покажу, кто из нас трус. Понял, сопляк несчастный! И не забудь купить себе соску, а то там в горах мамы нет…

— Можешь обо мне не беспокоиться, — заверил его Андрейка.

В горы выступили до рассвета. Токтогул взял из своего аила лучших молодых охотников. С альпинистской базы на помощь профессору прислали небольшую спасательную группу. Опыт и умение, мужество и выдержка — всё теперь объединилось в маленьком отряде, который по крутым тропкам держал путь на высокие сырты, откуда должны были начаться поиски.

Старый Токтогул шёл впереди. Петрюк на правах ближайшего товарища пострадавших шагал рядом с дедушкой Увайса. Профессор не отставал от них. Андрейку видели то сзади, то спереди. Он не разлучался с Биткой, которая, должно быть, найдя в этом мальчике что-то общее с Увайсом, очень привязалась к нему.

Подыматься в горы, даже когда под ногами мягкая трава тёплых долин, когда ещё не приходится штурмовать крутых стен каменистых обрывов и когда тебе не преграждают дорогу могучие ледники, это всё же не так просто, как подняться по лестнице на третий или четвёртый этаж киевского дома. Не удивительно, что Токтогул, как он ни спешил, решил остановиться на ночлег перед ущельем Кара-Су, возле снегового моста.

Под защитой скал натянули палатки, разложили небольшой костёр из ветвей высокогорных елей, чтобы вскипятить чай, и, пока ещё было возможно, решили осмотреть мост через ущелье. Токтогул туда не пошёл. Он был уверен в прочности моста, знал, что никакая сила не заставит его провалиться. Десятки лет висел он над бездной, нижние пласты льда во время летнего зноя понемногу таяли и сползали в пропасть, но их место занимали всё новые и новые снежные сугробы, превращающиеся в лёд.

Совсем другие мысли одолевали Петрюка. Начать хотя бы с того, что он не верил в прочность этого снегового сооружения и был убеждён, что первый, кто ступит на него, сразу же полетит в чёрный провал. Таким образом сам собой напрашивался вывод — ни при каких обстоятельствах первым не идти через этот мост.

Иван Терентьевич знал, что Петрюк был нечестным и со своими товарищами, и с ним самим. Но профессор не хотел считать его совсем погибшим человеком. Он думал, что Петрюк ещё остановится, стоит лишь дать ему возможность — и он станет на правильный путь. Поэтому Иван Терентьевич и включил его в спасательную экспедицию. Он не пробовал вызвать своего бывшего студента на откровенность, считая это непедагогичным приёмом. И Петрюк не чувствовал со стороны профессора никакого осуждения. Единственный, кто досаждал ему, был Андрейка. Но Андрейку, в конце концов, можно было не принимать во внимание, и Петрюк ограничивался тем, что насмехался над мальчиком, как только мог.

Заснули рано. Только Андрейка переворачивался с боку на бок, рисуя в своём воображении планы спасения пропавших с таким расчётом, чтобы спасителем выступал он, Андрейка, и только он. Но, наконец, сон одолел и его.

Мальчику снилось, будто летит он на самолёте над высокими горами и вместе с лётчиком пристально смотрит вниз. Вот он заметил какие-то три чёрные точки на белом склоне одной из гор и просит лётчика сделать над ними круг. Самолёт кружит над тем местом, и теперь Андрейка ясно видит, что это не точки, а люди. Он даже различает среди них девушку и маленького мальчика. Сомнений быть не может — это Максим, Поля и Увайс. Значит, нужно прыгать вниз. За спиной у него парашют. Лётчик дёргает Андрейку за рукав: «Прыгай!» Андрейка недовольно хмурится; мол, сам знаю, что нужно прыгать.

И внезапно Андрейка ощущает, что его тянут за штанину. Значит, это не сон! Через мгновение его тянут ещё раз, уже сильнее, но так же молча и настойчиво.

— Кто там? — испуганно спрашивает Андрейка. В ответ молчание и снова дёрганье за штаны.

— Я сейчас разбужу дедушку, — угрожает Андрейка и неожиданно слышит тихое повизгиванье. — Битка?! Ах ты ж, нехороший пёсик, так меня напугал! Ну, что тебе? — Андрейка потихоньку вылезает из палатки и, стуча зубами от холода, гладит мохнатую спину Битки.

— Что случилось, Битка?

Собака, продолжая тихо и жалобно повизгивать, тянет его за штанину.

— Ты хочешь, чтобы я шёл за тобой? — без особого воодушевления спрашивает Андрейка. — Но в такой темноте мы с тобой свалимся куда-нибудь в пропасть. И всё-таки тянешь? Вот беда!

Постепенно глаза Андрейки привыкают к темноте, и она уже не кажется мальчику такой густой. Наоборот, ему достаточно хорошо видны и тёмная стена гор по ту сторону ущелья, и снег, белеющий в направлении к перевалу, и даже чей-то рюкзак возле соседней палатки, круглый и большой, как каменный валун.

А Битка всё тянет его за собой.

— Ну, хорошо, хорошо, — говорит Андрейка, освоившись в темноте и поборов невольный страх. — Пойдём посмотрим, что ты там нашла.

Битка повела его прямо к снежному мосту через ущелье Кара-Су. Ещё не доходя до него, Андрейка услышал какой-то отрывистый звук. Казалось, кто-то невидимый тюкает топором или пешней по льду. Но кто бы там мог быть в такое время?

Высокий угловатый камень, нависший над Кара-Су, дал возможность Андрейке выбрать удачный пункт для наблюдения, и, наклонившись вперёд, мальчик стал присматриваться к тому, что делалось возле моста. Мост белел в темноте, как куча мела на чёрном полу. На его белом фоне чётко вырисовывалась скорчившаяся фигура какого-то человека. Человек то сгибался, то разгибался и взмахивал над головой небольшим, но, наверное, очень острым предметом, и после каждого такого взмаха раздавалось то самое тюканье, которое Андрейка услышал ещё за сотню метров отсюда.

«Странно, — подумал Андрейка. — Кто же это такой и что он там делает?» Мальчик лёг на живот и, стараясь не потревожить камешки, пополз к мосту. Битка ползла рядом.

Мост был уже совсем близко. Уже было видно, что незнакомец одет в тёмную куртку и слишком светлые брюки, что на его светлые волосы натянута чёрная фуражка с большим, как у жокеев, козырьком. Вот незнакомец выпрямляется, взмахивает альпинистским ледорубом и с силой бьёт им под низ ледяного моста. Вот он остановился на минутку, чтобы вытереть пот с лица, повернулся в сторону лагеря, прислушался. Так это же Петрюк!..

А Петрюк тем временем снова принялся за работу. Он крошил и крошил лёд с края моста, и Андрейка испугался: а что если он рубит уже давно и мост вот-вот обрушится? Тогда ведь они не смогут перейти ущелье, и Максим, Поля и Увайс останутся где-то на той стороне без помощи.

Бежать к палаткам, будить людей было поздно. За это время Петрюк успеет сделать своё чёрное дело, и тогда произойдёт ужасное, неслыханное. Что же делать? Накинуться на Петрюка сзади? Но он намного сильнее Андрейки, к тому же в руках у него ледоруб, который может стать серьёзным оружием. Он просто сбросит Ан-дрейку в ущелье, и никто никогда не узнает, куда девался мальчик.