— Папа!.. — Наташа не успела и глазом моргнуть, как Валерка, которого она взяла с собой, вырвал из её ладони свою ручонку и бросился к отцу.

Пробравшись мимо ног взрослых, он с ходу дёрнул Диму за полу куртки. Подхватив сына на руки, тот прижался губами к румяной детской щёчке.

— Скажите, о чём вы думали, находясь между жизнью и смертью? — бойкий молодой человек направил свой микрофон в сторону Морозова, — Чего вам больше всего хотелось в эти минуты?

— Я думал о том, что хорошо, что в этот раз с нами нет моей жены. А насчёт желаний… Боюсь, что ничего оригинального я вам не скажу. Больше всего мне хотелось оказаться дома, вместе со своей семьёй. Впрочем, я и сейчас всё ещё хочу этого. Извините… — Валерка намертво вцепился в отцовскую шею, и, прижав его к себе одной рукой, другой Дима подхватил подбежавшую к нему Наташку.

— Ну, хватит!.. — махнув рукой корреспонденту, она прижалась к Димкиной груди, — Хватит уже… Он — мой…

— И мой… — уткнувшись в папин воротник, подал голос Валерка, потом, помолчав несколько секунд, добавил, — И Анечкин…

Вечером, лёжа в постели, Наташа, не отрываясь, долго смотрела в Димкины глаза, которые в свете ночника казались ещё более синими.

— Знаешь, если бы с тобой что-нибудь случилось, я не смогла бы жить…

— Со мной ничего не случится, — пригладив её белокурые волосы, улыбнулся Дима, — а, если, вдруг… Ты всё равно должна жить. Ради Валерки и Ани… Слышишь, Наташка?.. Ты в любом случае обязана жить.

— Я знаю. Я всегда буду жить ради детей… Но без тебя меня всё равно не будет… Понимаешь?

— Понимаю. И меня тоже не будет без тебя. Поэтому мы оба должны жить… Я тебе когда-то уже говорил… Помнишь?

— Помню, — закрыв глаза, Наташа прижалась к груди мужа, — Знаешь, пока вы сидели в этом автобусе, я столько всего передумала…

— Я не могу сказать, что я много передумал… Не знаю, может, у кого-то и проносится вся жизнь перед глазами… Но у меня перед глазами были только вы. Ты и Валерка с Аней… Я даже о родителях почти не думал тогда, только о вас. Это — честно.

— А знаешь… — Закусив губу, Наташа какое-то время помолчала, как будто не решаясь что-то сказать, но потом, приподнявшись на локте, снова заглянула Диме в глаза, — Знаешь, когда вы уже ехали назад, я, чтобы быстрее прошло время, пошла в нашу студию и стала наигрывать разные мелодии. А потом поняла, что играю что-то своё, то, что у меня на душе…

— И — что? — он, улыбаясь, тоже смотрел на неё, как будто догадываясь, о чём она сейчас скажет.

— Мне кажется, у меня получилась песня…

— А, хочешь, я угадаю мелодию?..

— Как?! — Наташа удивлённо приподняла брови, — Как ты сможешь угадать мелодию?!

— Я попробую, — он сел в кровати и, достав со спинки наброшенный на неё халатик, подал его жене, — Идём?

— Идём, — одевшись, Наташа наклонилась над маленькой кроваткой — в силу возраста грудная Анечка спала рядом с родителями.

Заглянув в детскую и убедившись, что Валерик тоже спит, они тихонько прошли в свою домашнюю студию.

— Давай, сначала ты, — кивнув на синтезатор, Дима присел на стул и усадил Наташку к себе на колени.

— Слушай, — тронув клавиши, она сначала слегка пробежалась по ним, потом сделала несколько первых аккордов.

— А теперь — я, — продолжив начатую ею мелодию, он сыграл ещё несколько тактов и внезапно оборвал звук, — ну, что?..

— Дим… — Наташа казалась изумлённой, — Ну, я понимаю, что здесь логическое продолжение… но вот этот нюанс… — она повторила только что сыгранный им эпизод, — Откуда ты мог о нём знать?!

— Слушай дальше, — он снова положил руки на клавиши…

— Дима, как жаль, что нам с тобой никто не поверит… — Наташа обернулась к мужу, — Но это ведь чудо! Я именно эту мелодию сочинила… Вернее, думала, что сочинила… А, выходит, она — твоя?

— Наташка, — сжав её в своих руках, Дима тихо рассмеялся, — Ты ещё не поняла?! Это не моя мелодия, и не твоя. Она — н а ш а с тобой. Ты думала обо мне, а я думал о тебе. Мы сочинили одну и ту же мелодию. Я уже давно не удивляюсь нашим таким совпадениям.

— Никто ведь не поверит… — в ответ на его ласку она обвила руками его шею, — Димка… Ведь не поверят же!

— Ну, и не надо, — крепко прижимая её к себе, он лицом зарылся в белокурые пушистые волосы, — Главное, что мы с тобой знаем об этом.

— Тогда знаешь, что… — выскользнув из его объятий, Наташа встала и взяла в руки гитару, — Давай с самого начала…

— А ведь это будет хит, — взяв последний аккорд в их музыкальном экспромте, Дима обернулся к жене, — Наташка, ты уже поняла, что это будет хит?

— Да я сразу поняла, как только ты заиграл. Понимаешь, когда я играла сама, без тебя, я слышала всё по-другому… Но сейчас, особенно на два инструмента… Дима, это стопроцентный хит! Теперь нужен хороший текст.

— Над текстом подумаем. Кстати, ты отправила свой райдер?

— Да, отправила, мне как раз сегодня снова звонили. Предлагают выступление в следующую пятницу.

— А не страшно будет ехать в этот город? — он хитро улыбнулся.

— Нет, — она тоже улыбнулась ему в ответ, — Надеюсь, на поезд не будет нападения.

— Только как быть с Аней, — вспомнив о маленькой дочери, Дима озабоченно нахмурился, — тебе придётся оставить её больше, чем на сутки.

— Я уже договорилась с Алинкой. Она побудет с Аней, а Алиса — с Анной Сергеевной. Заодно девчонки подружатся.

— Ну, и хорошо, — он кивнул с облегчением, — только проблема с кормлением, да?

— Нет, Дим… — Наташа грустно посмотрела на мужа, — Одна проблема вытеснила другую…

— В смысле?

— У меня пропало молоко… Аня уже двое суток на смеси.

— А я удивился, что ты её из бутылочки кормишь, но подумал, что так нужно… Это из-за того, что случилось?

— Да…

— Прости меня… — он подошёл к ней и, обняв, прижался губами к волосам на макушке, — Прости, Наташ…

— За что?! — тяжело вздохнув, Наташа украдкой вытерла слезинку, — Разве ты виноват?..

— Виноват. В любом случае, здесь есть и моя вина.

— Ты ни в чём не виноват… Главное, что ты живой, а с остальным мы справимся…

Они уже почти уснули, вернувшись к себе в спальню, когда в приоткрывшейся двери появился сонный Валерка.

— Мама, — буквально с закрытыми глазами протопав к кровати родителей, он, пыхтя, карабкался между ними под одеяло, — мама… мне сто-то плиснилось…

— Что тебе приснилось? — слегка отодвинувшись, Наташа освободила место сыну.

— Ну, вот, сто-то плиснилось…

— Ты на горшок сходил? — нарочито строгим тоном спросил Дима.

— Да, — кивая, Валерик уютно устраивался в тёплой родительской постели.

— Тогда спи.

— Папа, я немножко с мамой посплю, а потом к тебе повелнусь, ладно? — малыш окончательно притих в ласковых маминых руках.

— Ладно, — обняв их обоих, Дима улыбнулся и закрыл глаза, — повелнись…

Неожиданная оттепель, обрушившаяся на город, сбила с толку если не флору, то фауну — точно: сидя голых ветвях оттаявших деревьев, птицы заливались вполне весенними трелями, и, если бы не новогодняя ёлка, переливающаяся огнями посреди привокзальной площади, можно было бы подумать, что на дворе вовсе не середина января, а конец марта.

Стоя на перроне в ожидании поезда, Наташа сняла с головы капюшон.

— Надень, — Морозов тут же поправил капюшон жене, — Простудишься.

— Жарко, — она снова движением головы подставила волосы под лёгкий ветерок.

— Наташа… — сердито произнёс Морозов, — Ну, что ты, как ребёнок…

— Вот видишь, — она хитро прищурилась, — я ещё у тебя на глазах, а уже веду себя плохо… Не нужно отправлять меня одну.

— Ну, не получилось у меня в этот раз, — он развёл руками, — совпали концерты и у тебя, и у меня.