«Так служба каждый день… Хотя… — он снова смущённо поджал губы и почесал затылок, — Если уж совсем честно, то, была бы машина на ходу, между службами бы поехал, конечно… видит Бог бы поехал…»

«Так старое колесо перебортировать пара пустяков — попросил кого-нибудь из прихожан, чтобы до шиномонтажа довезли, и делов-то…»

«Ну, да… — святой отец ещё больше смутился, — Видишь, я вот дом смог построить… а в автомобильных делах не силён… Не дал Господь!.. Ездить — езжу… а что касается ремонта — полный ноль».

«Заметил. Ладно, — поднявшись, Женька прошёл к выходу, — идём, заберёшь колесо. Сам поставишь?»

«Поставлю, — охотно кивнул священник, — только чем тебя отблагодарить? Возьми стульчик? Ты говорил, что есть детки…»

«Есть, дочка, — кивнул Журавлёв, — только этот стульчик ей уже мал, да и не взял бы я».

«Чего ж так?»

«Ты не для себя их делаешь, для сирот. А я купить могу».

«Так разве в том дело, можешь ты купить или нет? — отец Александр улыбнулся, — Вот ты носки тёплые носишь — из магазина?»

«Ну, да».

«А мама свяжет? Неужто, не наденешь?»

«Ну, в принципе… — Женька пожал плечами, — Надену… Кстати, а не проще эти стулья и столы для детей просто купить? Допустим, пожертвования не фанерой и лаком брать, а деньгами? И тебе никакой мороки, и детям польза?»

«Так я же с молитвой мастерю».

«А есть разница?»

«А как же! От моей мебели тепло идёт. Потому, что она не казённая, а домашняя… А детки эти… они и так семейного тепла лишены, заботы родительской, им всё, что с любовью сделано — только на благо!»

«Много в тебе любви… — Женька как-то грустно улыбнулся, — Завидую по-хорошему».

«Так любви много у всех! Только все по разному её тратят…»

Отдав священнику колесо, Журавлёв засобирался домой. Летние сумерки густой пеленой упали на посёлок, и в них как-то по-особому уютно светились окна дома отца Александра.

«Ну, раз взять ничего не хочешь, то у меня одна благодарность — молитва», — пожав на прощание руку гостю, тот раскрыл калитку.

«Мне большего и не надо. Кстати, если возникнут проблемы по машине — вот мой телефон, — Женька протянул визитку, — звони, в любое время».

«Спаси тебя Господь, — Александр с благодарностью кивнул и перекрестил его, — возможно, обращусь».

«Я тут, у родителей до первого числа буду, ещё с неделю, так что, если что-то срочное, не стесняйся. Потом тоже обращайся, просто гастроли начнутся, выступления, сложнее будет со временем».

«Да у меня самого со временем проблемы, — рассмеялся священник, — служба два раза в день, к жене нужно ехать, да вот собираюсь готовую мебель отвезти, нужно транспорт искать…»

«Грузовик, что ли?»

«Да, «газельку», хотя бы грузопассажирскую. Найти-то не проблема… Проблема с оплатой».

«Телефон мне свой скажи?»

«Могу записать…»

«Не, просто — скажи…»

Даже сам себе Журавлёв не смог бы точно сформулировать, зачем он взялся помогать этому священнику. Они не были ни друзьями, ни родственниками, их не связывали общие интересы — не в пример Женьке, отец Александр был равнодушен к року и автомобилям, но желание помогать этому случайному знакомому было настолько реальным и сильным, что Женька даже не стал задумываться — зачем он это делает. Где-то, в глубине души, он понимал — т а к н у ж н о.

Каждый день звоня Милене и натыкаясь на бесконечные длинные гудки, он почему-то больше не рвался лететь за ней сломя голову… вместе с тем чувствуя, что любовь к этой женщине не угасает, а только разгорается, с каждым днём всё сильнее и сильнее… разгорается, принимая совершенно другое качество… Это была не просто страсть, не тяга одинокого мужчины к женщине, не память о первой любви… Это чувство было гораздо более сильное, чем то, что он испытывал к Милене раньше. Оно заполнило его настолько, что, казалось, места для других не осталось вовсе… Даже на одну ночь… на мимолётную встречу… даже на один поцелуй с другой женщиной — отныне его просто не могло хватать!

Журавлёв чутко прислушивался к этим своим новым ощущениям и не узнавал себя… Вот уже почти неделя, как улетела Милена… она не отвечает на его звонки… Но он почему-то уверен, что им нужно пережить эту разлуку… Он почему-то совершенно спокоен… Скоро она вернётся домой, и они встретятся… Скоро… совсем скоро… А пока он проводит время со своей дочерью — впервые за много лет, так тесно и так долго… Они каждый день бывают в городе, и он видит, что Алёнка просто счастлива. Он сдержал своё обещание — визит в «Творческую деревню» вдохновил девочку, которая явно тяготеет к музыке и пению…

Вспомнив, как Алёнка с удовольствием пела под его аккомпанемент в репетиционной, Журавлёв тепло улыбнулся. Оказывается, ни одна бурная ночь с очередной «подругой», ни одна весёлая пьянка с друзьями, не стоят и секунды вот этой счастливой улыбки твоего ребёнка! Единственное, чего ему не хватало в этот момент, было Ленкино присутствие… её ласковые руки… страстные губы… глаза, в которых можно натурально утонуть…

Ленка… Алёнка… Если бы собрать их обеих — двух Ленок… чтобы они всегда были рядом… большего счастья и не пожелать…

Он соберёт. Обязательно соберёт… У них с Миленой будут ещё дети. Обязательно будут!.. Ему ужасно хочется любить — свою жену, своих детей… Прав священник — любви у всех хватает, только тратят её по-разному… Он не тратил. Он — растрачивал… Теперь он знает, как нужно любить. Он уже любит… Священник прав…

— Юрок, привет! — вспомнив о священнике, Женька набрал номер знакомого водителя маршрутного такси, время от времени арендуемого «Ночным патрулём», — Нужна твоя помощь…

…Посетить детский дом он решил сам — отцу Александру даже не пришлось предлагать поехать вместе с ним. Загрузив в арендованную «газель» детские столы и стульчики, Журавлёв уселся вместе со священником рядом с водителем. Детский дом-интернат, куда они направлялись, находился на другом конце города, и все сорок минут езды Женька весело смеялся шуткам разговорчивого водителя, время от времени размышляя, правильно ли сделал, что не взял с собой дочь — в последние дни они были не разлей вода, на радость Женькиным родителям, которые после долгих лет его бестолковой жизни буквально не узнавали своего сына. Узнав о том, что папа едет в детский дом, Алёнка умильно подняла на него просящий взгляд, но взять с собой он её не решился.

«Может, и нужно было взять…»

Подъехав к воротам детского дома, автомобиль остановился. Пока отец Александр созванивался с директором, Женька с удивлением оглядывал через ажурную ограду трёхэтажное светлое здание, расположенное в глубине большого двора. Вопреки его представлениям о детдомах, двор был покрыт зелёным травяным ковром, на котором уютно располагались беседки, качели, карусели, деревянные фигурки сказочных героев. От священника он уже знал, что здесь живут и учатся дети, оставшиеся без родителей, в возрасте от семи до четырнадцати лет, и поэтому удивился, что убранство двора напоминало убранство обыкновенного детского сада.

Выгрузив «подарки», Женька и священник ненадолго задержались в небольшом уютном зале. Судя пол всему, здесь проходили музыкальные занятия — в углу стояло пианино, а большой плазменный телевизор на стене, ноутбук на столике и несколько микрофонов служили для караоке.

— Не знаю, как вас благодарить! — директор, молодая, высокая, голубоглазая женщина, с уложенной на затылке светлой косой, прижала руки к груди, — отец Александр, вы — наш ангел-хранитель! Спасибо вам!

— Во славу Божью! — улыбаясь, тот совершил в воздухе крестное знамение, — Следующий раз привезу мебель для старших.

— Знаете, недавно приезжала комиссия, так они всё спрашивали, где мы взяли такие «весёлые» шкафы, — женщина рассмеялась и перевела взгляд на Журавлёва, — сказали, что ни в одном учреждении такой расписной мебели не видели!