— Можешь ты мне сказать, что ты делаешь здесь посреди ночи? Что-нибудь случилось?

— Я думала, это будет для тебя сюрприз. — Она скорчила гримасу и скинула туфли. — Что тебе будет приятно увидеть меня. Просто я не хотела, чтобы ты отправлялся в Шотландию один.

— Я очень рад, что ты вернулась. — Он подошел, обнял ее и поцеловал в щеку. Про себя Адам благодарил Бога за то, что она никогда не узнает, как он, полусонный, пригласил кошку к себе в постель, даже не задумываясь о том, каким образом она снова проникла в дом, или о том, что она, возможно, снова нападет на него. Вместо этого он ощущал нежность ее шерсти, какое-то умиротворение, когда она нырнула под одеяло и улеглась рядом с ним. А еще он благодарил Бога за то, что Джейн никогда не суждено было узнать, что она разбудила Адама в тот момент, когда он страстно предавался эротическим снам. Это были сны о Брид…

Вздрогнув, Брид села в постели, ее всю трясло, и тело было холодным как лед. А-дам. Она же была с ним в его постели. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь упорядочить биение сердца в груди и снизить пульс. Вокруг нее в палате другие женщины мирно спали, она слышала их дыхание, чувствовала тишину, их стоны и даже рыдания. Она вернулась в свое тело слишком быстро, и это шокировало ее. Она села, поправила свои волосы, убрав их с лица, и поджала коленки. Ей было так хорошо. Так хорошо, как она могла только помнить. Когда он пригласил ее, она смогла преодолеть те странные излучения, которые исходили от амулета, находящегося рядом с кроватью. Это были те самые излучения, которые в течение долгого времени возвращали ее к своим мечтам и держали на расстоянии от того дома, где он жил. Он обнимал ее, прижимал к себе, гладил ее плечи и нежно нашептывал что-то, ища под одеялом в темноте ее губы.

А затем приехала эта отвратительная женщина. Нет, не та, которая с огненно-рыжими волосами, его Лиза, а другая — Джейн. У этой женщины волосы были цвета прошлогодней высохшей травы, от которых пахло мылом. Точно так же пахло от персонала госпиталя, где она сейчас находилась. Эта женщина была матерью сына А-дама. Подняв глаза к потолку, она почувствовала, как ее пальцы скрючились, словно когти животного. Эта женщина не принесла А-даму счастья. Она совершенно не заботилась о нем. Она куда-то уезжала без него и оставляла его в доме одного. В том доме, который, по ее мнению, был лишен женского тепла, красоты и комфорта.

Временами просто из любопытства она добиралась через годы до Лизы. Она испытывала ее, все еще ненавидя. Ей надо было знать, представляет ли та угрозу. Но Лиза была очень сильной, намного сильнее, чем А-дам. Почти всегда она была защищена какой-то невидимой стеной, которая отталкивала Брид и ослабляла ее силу. Было бессмысленно расточать энергию для того, чтобы пробиваться через этот щит. Она пообещала себе, что когда-нибудь обязательно разберется с Лизой, с той женщиной, которая отняла у нее ее А-дама. Но не сейчас. Сейчас она предпочла сконцентрироваться целиком и полностью на А-даме. А затем, когда Лиза забудет про свой щит, она будет пристально смотреть на нее из темноты, будет забавляться той немой угрозой, которую будет вселять в эту женщину. И она будет очень внимательно присматривать за сыном А-дама и девушкой, которые сделались сейчас любовниками.

В конце палаты распахнулась дверь, и Брид заметила, как сквозь пещерную темноту между постелями пробивается луч света. Она тихо нырнула под одеяло и закрыла глаза. Если обнаружат, что она не спит, они снова принесут иголку, вставят ей в руку, и тогда она уснет на долгое-долгое время. А потом, когда проснется, разум ее будет затуманен, во рту все пересохнет. Во время сна у нее не будет сновидений, но покоя тоже не будет. Дни будут складываться в недели, недели в месяцы, а затем в годы, и она даже не будет знать, сколько их минует за это время. Она уже давно поняла, что ей следует прикидываться спокойной и большую часть времени спать, находясь в этом странном мире, в котором она угодила в ловушку. Шаги становились все громче по мере того, как кто-то продвигался по палате от постели к постели. Она слышала, как потихонечку звенят ключи, привязанные к поясу женщины. А потом, когда женщина подошла ближе, Брид почувствовала тот ужасный тухлый запах, который исходил изо рта женщины. Ее передернуло, и она еще крепче закрыла глаза. В этом странном месте сестры побаивались ее, они не любили ее. Она их тоже не любила. Но Дебору Уилкинс она особенно сильно ненавидела. Эта женщина словно чувствовала, что Брид чужая в этом мире. Она понимала, что ей не удается полностью познать ее, проникнуть в ее внутренний мир. Поэтому ее нелюбовь к Брид обернулась, к несчастью для последней, каким-то садистским преследованием.

Шаги замерли около ее кровати. Женщина подошла к ней близко, и Брид замерла. На некоторое время в комнате повисла зловещая тишина. Затем сестра выругалась, повернулась и возобновила обход закрепленных за ней пациентов.

На следующий день Брид должна была беседовать с доктором Фернесом. Она прошла в его офис, села, и они мирно разговаривали за чашкой чая. Ей нравился этот врач. Кажется, он был главный в этом учреждении, которое стало для нее временным домом. Она доверяла ему. Он был очень мудрый и добрый. И ее совершенно не волновало, что он записывал все, что она рассказывала. Постепенно, по мере того, как она все глубже проникалась к нему доверием и в то же время все более отдалялась от других обитателей этого заведения, она становилась с ним откровеннее.

— Итак, Брид, дорогая, ты опять путешествовала прошлой ночью? — Доктор Фернес улыбнулся ей исподлобья, затем открыл распухшую от записей папку, на которой было написано ее имя. Он заметил, что, когда заканчивался эффект от принятия лекарственных препаратов, она становилась более уравновешенной с психической точки зрения. Ему это нравилось. Она была именно тем пациентом, который максимально подходил для его исследований в плане психотерапевтического подхода.

Она скромно кивнула в ответ.

— Я навещала А-дама в его доме.

— Это доктор Крэг? — Он бегло перелистал страницы папки, исписанные черными чернилами аккуратным мелким почерком.

Она снова кивнула.

— Эта женщина все еще отсутствовала, и я отправилась к нему в его постель. Он был очень рад видеть меня, но затем… — Она скорбно покачала головой. Некоторое время она ничего не говорила и просто пила чай. Затем потянулась к куску шоколадного торта, который он принес для нее. Она смущенно улыбнулась, а затем откусила кусочек.

Через несколько минут он решил, что ему стоит снова возобновить расспросы.

— И что же тогда произошло? — поинтересовался он.

— Приехала эта женщина, Джейн. Была ночь, и мы спали. Она зашла в дом и потихонечку поднялась наверх. И увидела меня.

— Понятно. — Он нахмурился. — То есть вы хотите сказать, что она застала вас в постели с ее мужем?

— Ей это совсем не понравилось, она громко закричала.

— И что же вы тогда сделали?

— Я просто убежала из комнаты и вернулась сюда в свою постель.

— Как вы думаете, сколько времени вы отсутствовали?

Она откусила еще один кусочек торта, а затем неопределенно пожала плечами.

— Там и здесь время течет совсем по-разному. Когда я проснулась, в палату вошла эта медсестра с лошадиным лицом. Она посмотрела на меня, посветила своим фонарем, а я притворилась, будто сплю. — Она сделала несколько жевательных движений. — Это вы попросили ее посмотреть, на месте ли я?

Он улыбнулся.

— Я просто беспокоюсь за тебя, дорогая. Иногда мне кажется, что во время своих путешествий ты можешь навлечь на себя много неприятностей.

— Если я чувствую опасность, я возвращаюсь снова в свою постель. У меня очень сильная связь, аура.

Он молча кивнул.

— Мы с тобой решили, что это твоя астральная связь, правильно? — Он что-то записал на бумаге. — Я бы очень хотел понаблюдать за тобой, когда ты путешествуешь. Я еще не встречал никого, кто бы занимался этим и в то же время так охотно делился впечатлениями.