«Я думаю, будет лучше, если ты узнаешь обо всем как можно быстрее, почти сразу же после того, как об этом стало известно мне. Я болен, у меня рак, который бессмысленно оперировать. Я полагаю, что ни тебе, ни Джейн не стоит беспокоиться. Мои дела в полном порядке. Завещание находится у Джеймс и Доналдсон в Перте. Ты знаешь, что ты являешься моим единственным наследником. Да хранит тебя Господь, сын мой. Твою жену и Келома.

Твой отец, Томас Крэг».

Адам прикусил губу. Он не смог бы с уверенностью сказать, что чувствует в этот момент. Он перечитал письмо дважды, затем положил его в ящик, закрыл на маленький ключ, но оставил его, как обычно, в замке. Затем вернулся к своей работе. Через два часа закрыл книги и снова предался размышлениям. Стоит ли ему отправиться в Шотландию? Он не мог ответить на этот вопрос. Его отец не сообщил более подробно о своей болезни, как быстро она прогрессирует, что он намеревается делать для излечения, будет ли он и дальше жить в своем доме и оставаться пастором или уйдет на пенсию. Слишком многое должно было бы сообщить ему это письмо. Он тяжело вздохнул, но потом поймал себя на одной мысли: он был зол на то, что его отец болен, на то, что он медленно умирает, на то, что он просил Адама, хотя и завуалировано, о каком-то человеческом участии и сочувствии, что, в свою очередь, не произвело на Адама никакого впечатления. Он остался совершенно равнодушен. Так всегда относился к нему его отец. Внезапно Адам почувствовал, как сильно ему не хватает Джейн. Она обязательно подсказала бы правильное решение. Она бы обняла его по-матерински, как она умела это делать. И он снова почувствовал бы, что о нем кто-то заботится, что он в безопасности, что у него достаточно сил и воли, чтобы принять верное решение, что он может смело противостоять всему, что жизнь бросает ему в лицо, что он может справиться даже с собственным отцом.

Он потянулся через стол и пододвинул к себе телефонный аппарат. В этот момент он услышал, как кто-то тихонько царапается в окно. Адам положил телефонную трубку, отодвинул стул, посмотрел в сад и улыбнулся.

— А, это ты, киса. Я уже думал, ты бросила меня. — Он подошел к балконной двери и отпер ее. Полосатая кошка по-царски, не спеша, прошла в комнату, потерлась об его ноги, как она уже раньше это делала, и затем прыгнула на стул. Он улыбнулся. — Ну, киса, и где ты была? — Кошка обычно приходила, когда Джейн не было дома. Казалось, она чувствует ее неприязнь и враждебность, и никогда не появляется, когда хозяйка на месте. Адам несколько раз терпеливо предлагал за время их супружества завести какое-нибудь животное. Он помнил, как когда-то в детстве Джинни принесла в дом маленького щенка. Хотя щенок прожил у них совсем недолго, он не забыл, какую любовь и нежность он питал к этому животному. Но Джейн в ответ всегда отрицательно качала головой.

Он наклонился и ласково дотронулся до головы кошки. Она посмотрела на него снизу вверх, а затем встала на задние лапы, передними уперлась в его грудь, а головой стала тереться у него под подбородком. Он улыбнулся и взял ее на руки.

— Ну так что, дорогая моя, я должен сделать для моего старого отца, скажи мне на милость? Следует мне отправиться на север, в Питтенросс? — Он поднес ее обратно к окну, затем постоял и посмотрел на лужайку. Кошка вся напряглась, казалось, она внимательно слушает его. — Я так давно не был в Шотландии, — спокойно продолжал он. — Я хотел, чтобы все это осталось где-то далеко в прошлом: и церковь, и дом моего отца. Но, я думаю, когда-нибудь мне все равно придется вернуться туда. Может быть, и к лучшему. Надо смотреть в лицо своим собственным ночным кошмарам. — Он гладил животное по спине, по его теплому шелковому позвоночнику. Кошка начала урчать. — Я уверен, именно так сказал бы мне мой друг-психотерапевт. Уйди поглубже в себя и посмотри, какие травмы и проблемы существуют в твоей жизни. Доктор Фрейд много чего говорил. Я почти убежден, все это касалось моих отношений с матерью и отцом. — Он провел рукой вверх почти до самых ушей кошки, а затем стал нежно чесать ее шею. Потом наклонился и поцеловал кошку в голову. — Ну, ладно, лучше я позвоню Дженни. Черт возьми, зачем ты сделала это? — Он резко сбросил кошку с рук, так как она вытянулась и расцарапала ему лицо острыми, как бритва, когтями. Он приложил к щеке ладонь и почувствовал, как между пальцами сочится кровь. — Ты, маленький дьявол, убирайся. Убирайся, брысь. А я еще хотел принести тебе молока после того, как позвоню. — Он отошел подальше от двери, в отчаянии прикладывая к ране носовой платок. Но кровь продолжала стекать по лицу, оставляя пятна на белой рубашке и голубых джинсах. — Черт бы тебя побрал! — Он поспешно прошел к двери кабинета, затем вбежал по ступенькам наверх, пытаясь хоть немного остановить кровотечение до того, как полностью испачкается рубашка. Стащив ее с себя, он бросил ее в таз и открыл кран с холодной водой. К тому времени, как он обработал рану, приклеил пластырь, переоделся в обычную домашнюю рубашку и свитер, после чего налил себе порцию виски, уже начало темнеть. Он медленно прошел в кабинет и некоторое время стоял там, глядя сквозь открытую балконную дверь в сад, вдыхая ночной воздух, наполненный ароматом роз и древесной коры. Затем вновь подошел к столу и снял трубку телефона.

Джейн проехала вверх по пустынной улице и затем выключила двигатель. Ее тело затекло, она чувствовала дикую усталость оттого, что просидела такой долгий путь за рулем. Некоторое время она оставалась на сиденье и устало смотрела на дом, окна утопали в темноте. Она долго размышляла над тем, что сказал ей Адам по телефону двумя днями раньше, пока, наконец, не приняла определенное решение.

— Я не могу позволить, чтобы он отправился в Шотландию один. Лиза, если я вернусь домой, могу я оставить у тебя Келома?

— Конечно, можешь. — Лиза обняла ее. — Ты знаешь, что тебе не надо даже спрашивать об этом. Можешь оставить его на любой срок. Если хочешь, даже на все каникулы. Я уверена, что детям нравится здесь. Они так хорошо ладят. К тому же Келом уже не в первый раз остается у меня. Более того, у тебя и Адама появится столь необходимое вам время побыть наедине.

Она дважды пыталась дозвониться домой, чтобы сообщить Адаму о своем решении, но он все время был на вызовах. В конце концов она решила сделать ему сюрприз и отправилась домой ночью, чтобы избежать плотного потока машин и дорожных пробок. Когда она подъехала к дому, на часах было половина пятого утра. Она медленно вылезла из машины и потянулась, вдыхая воздух, который был наполнен ароматом, плывущим из разных садов. Все это было совершенно не похоже на холодный дикий воздух уэльских гор. Затем она снова нырнула в машину, вытащила оттуда свою сумку и ручную кладь. Захлопнув дверцу, закрыла машину и направилась по дорожке к двери, затем сунула руку в карман пиджака, чтобы отыскать ключи.

В доме было очень темно, и она вытянула руку, чтобы нащупать выключатель в холле, после чего осторожно закрыла за собой дверь.

По мере того как она поднималась по лестнице, ступеньки скрипели под тяжестью ее веса. Джейн старалась не шуметь и идти на цыпочках. Дверь в их спальню была открыта, она вошла и нащупала выключатель на маленькой лампе, которая стояла на высоком комоде сразу же около двери. Адам спал. Как только глаза Джейн привыкли к яркому свету, она поняла, что рядом с ее мужем на подушке лежит кто-то еще. Это была женщина. Ее длинные черные волосы оттеняли белизну наволочки.

— Адам! — Ее гневный крик заставил его вздрогнуть, и он проснулся.

Не в силах еще до конца понять, что происходит, Адам сел.

Вся дрожа, Джейн схватилась за спинку стула, который стоял рядом. Она не могла справиться с волнением — никакой женщины в комнате не было.

— Господи, помилуй, что ты делаешь, зачем ты меня так пугаешь? — Адам резко спустил ноги с кровати и потянулся к своему ночному халату. Он был голый. У него не было привычки спать совершенно голым, и он никогда не делал так, даже когда Джейн спала рядом с ним на их двуспальной кровати. После того как у Джейн случился выкидыш, они купили две разные кровати, и в течение некоторого времени вся ее боль, беспомощность и несчастье отодвинули Адама на второй план. Время прошло, раны затянулись, но старая двуспальная кровать так и не вернулась назад на свое место. Джейн всегда об этом сожалела. А сейчас она смотрела, как он надевал халат и туго затягивает его поясом на талии. Через всю щеку у него тянулась еще не зажившая красная царапина, а волосы были растрепаны почти так же, как у Келома.