Мы шли по аллее мимо темных кустов с редкими пожухлыми листочками, под ногами ломались тонкие стекляшки льда. Серый сумрак постепенно сгущался, и, скорбно склонившись, стояли фонари вдоль аллеи, источая бледное, как нимб, свечение.

Жанна поправила свою кокетливую шляпку, поглубже запахнула шарф и начала рассказывать историю своего знакомства с Юрием Райсбергом.

– Мой бывший после развода похитил у меня стройматериалы и свалил в одном из цехов металлургического завода. Я звонила начальнику этого цеха, вела с ним об этом переговоры. Мы договорились, что я привезу на них накладные, и мы обговорим вопрос по поводу их сбыта. А потом прежнего начальника убрали и поставили нового, и мне свои вопросы пришлось решать заново, уже с новым. Ну ты, наверно, уже догадалась, этот новый и был – Юрка Райсберг. А голос у нового начальника цеха… сильный, уверенный, – Жанна стрельнула заискрившимися глазками и засмеялась. – Да что там говорить: я его еще не видела, но голос! – мало сказать, производил впечатление, он сразу захватывал в плен! И вот приехала я в цех и удивилась, так все там преобразилось, чистота, порядок, все блестит. Говорят, этот немец заставил асфальт вокруг управления шампунем мыть!

«Ах, вот вы какая!» – говорит.

А меня он сразу очаровал! Я тогда вся горела и пылала, - короче, я сама была инициатором наших отношений. Я трижды предлагала ему свой телефон. И он не хотел его брать! «Нет, вы сами позвоните!». Но своего я все-таки добилась! – засмеялась Жанна. – Райсберг пригласил меня в кафе. Несколько раз он заказывал себе пельмени, я выбирала одни лишь салаты, мы танцевали, потом гуляли до утра и разговаривали.

– Вот это да! – поразилась я. – Как будто мы говорим о разных людях: пригласил в кафе, гуляли до утра, разговаривали… Ему же все надо сразу!

– Да, он так и хотел. Он говорил «Мы взрослые люди, и знаем, что нам надо».

– Но… он же умеет… заставлять, принуждать!

– О, да! Он меня уговаривал, чуть ли не на коленях!

– И когда же у вас это было? – нетерпеливо и наступательно допрашивала я.

– Тогда же… ха-ха… ха-ха… на улице, – хихикая и лукаво улыбаясь, призналась Жанна.

– На улице?! И где?

– Тебе место показать? – засмеялась Жанна. – А во второй раз уже у меня дома. Он пельмени очень любит, говорит «любимое блюдо». Вот мы вместе и лепили пельмени – всей семьей: мы с ребятками, и он помогал. Столько смеялись, весело было! К ночи, когда дети спать ушли, я и нам постелила постель.

– И сколько раз это у вас было?

– Два. Потом я пошла мыться, когда вернулась, он уже спал. Утром зазвенел будильник, и он ушел на работу. Он говорил мне, что я красивая! – тебе не говорил? А еще он мне сказал, что я ведьма! – довольно добавила она. – А насчет предложения… Он сказал, что испугался уровня… и еще, что спокойной жизни у нас все равно не получилось бы, что он еще не нагулялся и изменял бы мне…

3

В течение недели я злилась, категорически не воспринимая его в качестве… « своего» мужчины. Жесткий, повелительный. Совершенно ясно, это не мой тип, и в мужья он мне не подходит. А в качестве любовника страшит: ничего себе, эдак да каждую ночь... Так и свихнуться можно от постоянного недосыпа. Я не выдержу. Мне высыпаться надо, чтобы человеком себя чувствовать, чтоб в тонусе быть. Даже Жанну я попросила, если позвонит, передать ему, что он мне неинтересен.

К концу недели я вдруг почувствовала, что я… томлюсь и чего-то жду. Неужели я соскучилась по нему?

ГЛАВА 3

Кентавр… Кентавр! Так Полина сама назвала Райсберга в утро после первой ночи близости. Случайно назвала, с языка сорвалось. Странное сравнение! – подумала она и полезла в энциклопедический словарь. «Персонажи античной мифологии, полукони-полулюди, свирепые и злобные существа». То, что она прочитала, ей совсем не понравилось, даже слегка разочаровало. Хотелось конкретнее узнать, чем же плохи эти кентавры. Полина полезла в сборники античной мифологии, листала мифы дома, листала в библиотеке с желанием расширить свои скудные детские познания о том, как Геракл истребил эти фантастические существа. Наконец в интернете отыскала частично восстановленные учеными-филологами утраченные сказания о титанах, в том числе, и древнейшие предания Кентавромахии. И случилась совершенно невероятная вещь: в воображении Полины не просто оживали эти причудливые фантазийные создания древних греков, соединившие в себе стихийную необузданность животных инстинктов и благого человеческого начала... Представляя себе этих горячих человеко-коней, она почему-то … видела Его, узнавала Его, вспоминала Его…

Сказание о происхождении кентавров

Урожденные титанами, кентавры были бессмертны, как дети первых самых древних богов, Урана-Неба и Геи-Земли. И жили они в радости, не зная ни страданий, ни старости. Мирно паслись благие кентавры на полях феакийских ² с нивами самосевными среди рощ плодовых. Для всех титанов – былых богов – наступил тогда Золотой век. Так было в царствие Кроноса. Но младший из кронидов – Зевс, свергнул отца и отправил его в мир вечного мрака Тартар. И тогда братья и сестры Крониды, жившие высоко в горах – на многовершинном Олимпе, поделили между собой власть над миром. Но не покорились им благие кентавры, претило им коварство и хитроумие олимпийцев в борьбе за власть. Не признали они воцарения олимпийцев: ни Зевса – громовержца и метателя молний – владыкой мира, ни Посейдона – владыкой пучины морской, ни Аида – владыкой мрачного мира теней не признали они. «И мы из рода титанов! И мы бессмертны! – гордо кричали они богам на Олимпе. – Никто не властен над нами! Мы вольны!».

И изгнаны были кентавры с полей золотых изобильных в дебри лесные на круторогий хребет Пелиона. Там в непроходимых чащах лесных опасность подстерегала их на каждом шагу. Там в миг любой от прыжка зверя хищного мог хрустнуть конский хребет; там, в миг любой зверина лютый мог сомкнуть клыки свои на шее человечьей; там, в миг любой змея дремучая, с шипением проползая меж камней, могла впрыснуть свой яд в кровь бедного кентавра. Жизнь и смерть боролись между собой – ежедневно, ежечасно. И иссякла сила бессмертия в борьбе за жизнь. Затравленные страхом и лютостью, обезумели кентавры и стали терять свое бессмертие. Много кентавров погибло. Но уцелевшие сами стали звереть, чтобы выжить! Сами стали лютее зверя лютого! Иные могучими руками вырывали с корнями деревья из земли, другие ударом копыта отсекали глыбы скал и крушили врага, копытами топча, зубами раздирая.

Свирепые и ярые, некогда благие, кентавры жаждали теперь радости буйной, чтобы вихрь шумел в головах, чтобы кровь огнем закипала, чтобы сердца их в небо взлетали! И такую радость принесла им дружба с Вакхом, богом виноделия и веселья. Селен, коненогий сатир, частенько прикатывал от него щедрые дары – бочки с зельем пьянящим, безумящим зельем!

– И мы – титаново племя! И нам по рождению даровано право властвовать на земле, как богам на небе! – кричали они, хмельные, угрожая богам-олимпийцам.

Впрочем, канули тысячелетия в Лету, и со времен царствования Иксиона в Фессалии, никто уже не помнил, где жили и кем были прежде эти полудикие кентавры. Они так давно обитали на горном хребте Пелион, что поговаривали, что, сам огненный Иксион и был прародителем кентавров.

Из уст в уста переходила легенда о том, что страстью воспылал титан Иксион к жене другого титана – Зевса. И тогда Зевс, такой же коварный и хитрый, как и другие его братья и сестры, рожденные от Крона, подослал к нему на свидание богиню облаков Нефелу, принявшую облик его жены, богини Геры. И от этого соития родила Нефела чудище диковинное – полубога, полузверя, получеловека – по прозвищу Кентавр. От родителей он был смесь огня и воды: то с хохотом несется по полям, разметав хвост и гриву, то по небу парит в дымных клубах облаков, то в дикой злобе яростью кипит, то растает, как облако, и дождем прольется. Это странное чудище, полуогненное, полуоблачное, паслось вместе с табунами нимф-кобылиц, зеленых, как трава. От него-то и пошли эти существа необычные: то ли люди копытные с лошадиным телом, то ли кони с могучим человеческим торсом.