Хорошо Асадов написал. И — чистую правду. Даниэль… я люблю его, но что такое любовь? Любовь — это принимать человека таким, какой он есть. Слабым, жестоким, с недостатками и достоинствами. И никак иначе. Да и … не смогу я без него…

Приняв решение, я потянулась к Даниэлю.

— Знаешь, в следующий раз постарайся от меня ничего не скрывать.

Серые глаза вспыхнули радостью.

— Юля, ты…

— Да. Я. Я могу понять и простить тебя в этот раз. Хотя мне и неприятно твое недоверие. Сам подумай, я уже при первой встрече приготовила бы форшмак из Дюшки. И то, что ты шпионил против него, и пострадал за дело, не поменяло бы моего отношения. Но в следующий раз я тебе просто не поверю. И больше никогда верить не буду. Поэтому подумай, что ты хочешь от меня скрыть и что ты сможешь скрыть. Потому что больше я оправданий не приму.

— А мое предложение?

Мечислав не упустил случая вставить свои пять копеек. Сволочь. Я зло оскалилась на него. Если Даниэль просто… такой, какой он есть, то Мечислав — хитрая самодовольная сволочь. Самоуверенная и наглая. И шанс я ему давать не стану.

— Нет, господин хороший! Фиг вам, а не моя сила. И фамилиаром я тоже ничьим не буду! Перетопчетесь! А если вас пришибут — плакать не стану!

В этот момент я была полностью уверена в своем решении. Мне жутко не хотелось быть на всю жизнь связанной с Мечиславом. Этак сама смерти запросишь. А что до партнерства — такого не бывает. Всегда в паре кто-то лидер, кто-то ведомый. Я лидером быть не смогу. Хотя бы по возрасту, по уму, по способностям, по…, по…, по… Значит главным будет вампир. И будет постоянно давить на меня. Не-ет, шалишь, господин хороший, так дашь вам пальчик — и челюсти руку по плечо заграбастают!

— Станешь, кудряшка. Даниэль, выйди вон.

— Нет!

— Пошел вон.

Мечислав даже голоса не повысил. Но Даниэль вдруг съежился и зашагал к дверям. И вышел, плотно прикрыв за собой створку. Да и у меня от его последних слов было такое чувство, словно мне льда за шиворот насыпали. Я даже сразу возражать не рискнула. А потом было уже поздно. Мечислав легко поднялся с кровати, подошел к дверям, выглянул, потом опять закрыл двери и повернул ключ в замке.

— И что это вы делаете, позвольте узнать!?

Я даже особенно не встревожилась. Кто бы мне, дуре набитой, сказал, что надо прыгать в окно и бежать без остановки до города! Никто ведь не сказал! Черт побери!

— Ты знаешь, как становятся фамилиарами, кудряшка? Это не происходит за одну ночь. У вампиров есть такое понятие, как Печать. Если я поставлю ее на тебя — это будет первый шаг.

— Неужели? — Больше я ничего не смогла из себя выдавить.

— Всего нужно четыре Печати. Три первых ставит сам вампир. Четвертую можешь поставить только ты и только по доброй воле.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Потому что еще раз прошу твоего разрешения на первую Печать.

— Нет!

Кажется, это становится моим любимым словом. Но Мечислав даже и не подумал расстроиться из-за моего отказа. Только хищно улыбнулся. И я опять залюбовалась им. Ну до чего же красив… Эти грациозные движения, невероятно красивое лицо, кожа цвета меда…

Юля! Да сколько ж можно! Опять у тебя мозги пошли налево! Я скривила физиономию, показывая, что и не таких видали, а и тех послали.

Вампир понял, что его внешность не действует — и пошел с другой карты.

— Я не стал говорить этого при Даниэле, но есть вероятность, что я проиграю.

— И какова же она?

— Пятьдесят на пятьдесят. Я понимаю, что моя жизнь тебе практически безразлична. Хорошо. Я не настаиваю на большем. Но так ли тебе безразличен Даниэль?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ты сердишься на него, кудряшка, но ты ведь не позволишь злости взять над тобой верх. Если погибну я — погибнет и он. Медленно и мучительно. А что до тебя — ты останешься жить. Кажется, Андрэ уже пообещал тебе место в свите?

Меня передернуло.

— Это что — шантаж?!

— Нет, кудряшка, это просьба.

Голос был таким мягким, таким успокаивающим, таким… родным! Зеленые глаза — непроницаемо темными. Они очаровывали, они успокаивали, они уговаривали не сопротивляться. Но я не сдавалась!

— И насколько повысятся ваши шансы, если я позволю поставить Печать!?

— Процентов на тридцать — сорок. Ты и сама не знаешь своей силы.

— А вы уже успели узнать!? Очень мило!

— Сегодня ночью, кудряшка. Когда ты делилась силой с Борисом и со мной.

— Но вы сами сказали, что я копила это в течение всей жизни?!

— Я действительно думал так — вначале.

Вампир поднялся и заходил по комнате. Потом обернулся и посмотрел на меня в упор.

— Потом я понял еще одну особенность твоей силы. Ты не просто накапливаешь и отдаешь силу, кудряшка. То, что происходит с тобой потом — гораздо сложнее. Я готов поспорить, что ты никогда никому не завидовала. И больше любишь дарить подарки, чем получать.

Я сглотнула внезапно пересохшим горлом и кивнула.

— Прямо в точку.

— Я знаю, кудряшка. Это твоя сила. Так с тобой будет всегда. Ты будешь счастлива отдать свою энергию другому человеку или вампиру, но как только ты избавишься от нее, энергия, сила, опять хлынет к тебе — и ее станет еще больше. Отдавая, ты увеличиваешь свой потенциал. Сколько раз ты уже делилась силой с вампирами?

— С вами и Борисом был третий раз, — отозвалась я.

— Я так и думал. Я даже не представляю, что будет с твоей силой, если заставлять тебя регулярно избавляться от ее излишков. Ты станешь страшным противником, кудряшка. Или — грандиозным источником силы. И я хочу тебя.

Признание было откровенным. Похоже с моей силой — как с мышцами. Будешь использовать — будут накачиваться. Похоже на правду. Первый раз мне было плохо, второй — получше, на третий раз я и не чихнула. Может вампир и не врет. И это возвращает меня к его последнему признанию. Чего же он хочет на самом деле?

— Меня или мою силу? — я попыталась расставить все точки над i.

— И то и другое.

Зеленые глаза не отрывались от моего лица. Я на миг задумалась, а потом подняла голову.

— Давайте договоримся так. Или сила — или мое тело и разум.

Вампир захлопал глазами. И что я такого непонятного сказала!?

— Прости, малышка? Я не совсем тебя понял.

— Я могу согласиться на вашу игру при одном условии. От меня не потребуется никакой близости. Сила — да! Я отдам вам все, что только смогу. Говорю сразу — все, что я делаю и еще сделаю — это не ради ваших очаровательных глаз. Это только ради Даниэля. Потому что он — единственный вампир, которому я доверяю. И может даже чуть больше, чем просто доверяю. Первый же вред, причиненный ему, разорвет любую нашу договоренность ко всем чертям.

— Мне ты не доверяешь, кудряшка.

Это был не вопрос. Констатация факта. И я не сочла нужным отвечать.

— Если я соглашусь на должность вашего фамилиара, вы не станете тянуть меня в свою жизнь! Что бы ни случилось — я останусь свободной от вас. Это мое условие. Сила и разум, — но не тело и не душа.

— А ты уверена, что тебе хочется именно этого, девочка?

При одном взгляде на вампира у меня словно ток прошел по коже. Как же он безумно притягателен!

— Да! — слово вырвалось со всей убежденностью отчаяния. Да, потому что я не могла позволить себе никаких отношений с Мечиславом. Никаких! Только деловые, и только в самом крайнем случае. Иначе сломается что-то внутри меня. Я знала, чего опасалась. Мечислав в моем воображении приравнивался к героину. Сперва это невероятный кайф. Потом просто кайф. А потом жизненная необходимость. Необходимость видеть его, слышать, дотрагиваться до этой невероятной золотистой кожи, целовать ярко-алые губы, любить, даже ничего не получая взамен… И если такое случится со мной, это будет страшнее смерти. Вампир протянул руку ладонью вперед.