Дальше спорить было некуда. Либо оскорбляй в лицо, либо делай. Манипулируют мной, как хотят, клыкозавры! Я молча протянула ему правую руку. Ужасно не хотелось этого делать, но…

Даниэль не стал бы просить просто так. Особенно сейчас. Значит действительно надо. И меня так или иначе уговорят. Так стоит ли тратить еще больше времени? Мне не надо показывать, что я тут самое капризное звено. Даниэль осторожно снял с меня рукав куртки и закатал свитер до локтя. И протянул Мечиславу мою руку венами вверх.

— Мечислав, иначе ты не поймешь, о чем я говорю.

Вампир двумя пальцами взял мою руку, как дохлую рыбину.

— Надеюсь, вы сегодня принимали душ?

Ехидная реплика вывела меня из себя.

— Готова поспорить, после недельной голодовки вы напились бы крови даже у бомжа на лавочке.

— Не думаю, — светски отозвался вампир. — Я достаточно брезглив для этого.

— Не думаю, — передразнила я его. — Голод и брезгливость — понятия несовместимые. Теми двумя вы же не побрезговали, так?

— Странное для вас замечание, — пальцы вампира скользили по моему предплечью.

— Вы меня не знаете, но уже судите?

Короткий смешок. Обжигающий и легкий, как прикосновение медузы.

— Посмотрите на меня, Юля. Смотрите мне в глаза — и я узнаю о вас больше.

Я закрыла глаза, не успев сообразить, что делаю.

— Сознание не трогать! Дюшки мне по гроб жизни хватит!

— Вам будет больно, — теплые губы скользили по моей голой коже, и я вся покрылась мурашками.

— Я не боюсь боли.

Вранье. Но вампир поверил мне. Или просто не стал спорить. Его губы на миг задержались над моим запястьем, безошибочно нащупывая пульс. А потом острые клыки вонзились мне в вену. Я невольно закричала от боли. Хотела стерпеть, но не смогла. Я чувствовала, как клыки вонзаются внутрь, и моя кровь потоком вырывается из вены. И невольно открыла глаза. Мечислав высасывал из меня алую теплую жидкость, глядя на мое лицо. И глаза у него были ярко-зелеными. Ни белка, ни зрачка. Как два теплых камня на золотистой коже. Но меня это уже не пугало. Наоборот, вампирские глаза казались такими знакомыми и родными.

— Не надо, — шепнула я.

— Что? — наклонился ко мне Даниэль.

— Вампирских штучек не надо.

— Мечислав!

Вампир оторвал свои глаза от моего лица, но клыков не убрал, продолжая пить мою кровь. Стало немного больно, но можно было стерпеть. А потом произошло что-то странное. Мне было больно. И эта боль за пять — семь секунд странным образом перешла в жар. Мне показалось, что внутри открылась какая-то дверца — и по венам и артериям рванулся невидимый огонь — тот, который я вчера пыталась передать Даниэлю. Правда сейчас он вырвался без моего активного участия, но я все равно попыталась им управлять. Я представила себе — себя, представила, как огонь мчится по моим жилам, собираясь из мельчайших огоньков в один большой клубок, почему-то золотисто-зеленого цвета. Он становился все больше и больше, собирался где-то в животе, разрывая меня на части бешеным жаром. И когда он стал таким огромным, что я больше не могла его удержать, я метнула его вверх — через мое сердце и прямо к губам Мечислава. И оно, это ощущение силы повиновалось мне. На какой-то миг сердце рванули раскаленными щипцами, но это был только миг, а потом огонь убрался из меня. Он остался только в левой руке, к которой припали горячие губы. И вампир не собирался это прекращать. Он еще пил мою кровь, но очень маленькими глотками, скорее как дополнение к внутреннему огню, проходящему через руку в его тело. Это очень долго описывать, но на самом деле это заняло не больше пары минут. Когда Мечислав вытащил клыки, кровь все еще шла. Даниэль поспешно достал платок и замотал мне руку. Пальцы у него были в крови, и он смущенно облизнул их.

— Теперь ты понимаешь?

— Теперь — да. — Мечислав смотрел на меня с новым интересом. — Значит, вот зачем ты таскаешь ее за собой? Из-за ее силы?

— Не только. Я объясню позднее. Когда Юля не будет слышать.

Меня мутило, голова кружилась, а перед глазами плавали какие-то круги. Кровопотеря на фоне вчерашней свистопляски — это было не совсем то, что мне нужно. Да и сегодня я моталась в церковь за святой водой и прочими прибабахами (а чего стоил тот разговор со священником?), и в магазин игрушек за водяными пистолетами. У меня был тяжелый день и будет еще более тяжелая ночь. Но кто им давал право обсуждать меня — без меня!?

— Даниэль, ты обнаглел! Ты же мне обещал не далее как десять минут назад, что не будешь лгать мне!

— Юля!? — Даниэль казался удивленным. Мечислав тоже.

— Ты можешь отдать столько энергии — и ты до сих пор в сознании?

Глаза его постепенно становились обыкновенными, ярко-зелеными. Я с интересом наблюдала, как это происходит. Сначала зеленые искры стянулись к зрачкам — и они горели как два маленьких костра. Потом зрачки стали чернеть, белки очищались от изумрудных прожилок, Мечислав на секунду закрыл глаза, — а когда открыл, они уже были такими же, как и раньше. Совсем обыкновенными. Человеческими.

— А что — не похоже!? — Когда я препиралась с Мечиславом, мне даже становилось лучше. Или мне вообще становилось лучше? Дурнота проходила, и по телу разливалось странное тепло. Становилось легко и хорошо, как никогда раньше. Шок от кровопотери? Не знаю. Но чувство было такое, что я могу горы свернуть!

— Да нет, похоже, — вампир уже справился с собой — и протягивал мне руку. — Потрогай. Ты имеешь право знать. Хотя иными правами лучше не пользоваться.

Я покривилась.

— Согласна не пользоваться своим правом дотрагиваться до вас.

Лицо вампира было безупречной красивой маской.

— У тебя нет такого права. Это всего лишь предложение.

— И все равно мне не хочется к вам притрагиваться, Мечислав.

— Но иначе ты не поймешь разницы. Кстати, пока ты решаешься, то есть пока ВЫ решаетесь… Даниэль, ты уже питался от нее — подобным образом?

— Да.

— И она не падала в обморок?

— Ей было тогда очень плохо.

— Ага. А еще я впервые убила вампира, плохо себя чувствовала после драки, сцепилась с Дюшкой, обломала ему весь допрос свидетелей… Кстати, Даниэль, твое состояние тогда тоже не способствовало моему хорошему самочувствию. Ты выглядел как картинка из учебника для начинающего живодера.

— Об этом я не подумал.

Вампир выглядел смущенным. Меня это немало забавляло.

— Я подумала. Итак, что за энергию вы имели в виду и как это относится ко мне?

— Что такое энергия? — задумчиво переспросил Мечислав. — В терминологии вампиров — это сила души. Знаешь ли, каждый человек обладает той или иной силой. Кто-то выжимает двести килограмм, а кто-то может простоять всю ночь на морозе — и выжить. Это и определяет энергия. Сила души, направленность души. Когда мы пьем кровь, мы стараемся выпить еще и эту силу. Лишившись ее полностью, человек умирает. Если лишить его этой силы частично, он довольно быстро ее восстановит, хотя в это время будет чувствовать себя не очень хорошо. Обморок, неадекватное поведение — да все что угодно! Но так, чтобы человек умел отдавать свою энергию — это редкость. Легендарная редкость. А чтобы человек не отдавал, а управлял и делился как ты — я такого вообще не помню. Я выпил из тебя очень много энергии. Не крови, а именно энергии. Любой другой человек умирал бы у меня на руках после этого сеанса. Но ты отдала эту энергию по доброй воле — и ты чувствуешь себя очень неплохо.

— Еще раз напоминаю, мы с вами на брудершафт не пили!

— Я пил твою кровь, Юля. Это гораздо сильнее сближает, чем если бы мы просто пили вместе.

— Это для вас, не для меня. Хотя… можете обращаться ко мне на ты. Как и любое существо старше восьмидесяти.

Мечислав покривился при намеке на возраст, но спорить не стал.

— Ты так и не решишься до меня дотронуться? Не бойся, я не стану действовать на тебя своей силой. Хотя она и переполняет меня.

Я нерешительно дотронулась кончиками пальцев до его руки. Рука была не по-вампирски горячей. Я уже достаточно общалась с Даниэлем, чтобы знать — вампиры всегда прохладны. Или просто у меня замерзли руки? Я схватилась за Даниэля. Нет, его руки были едва заметно теплыми. Вовсе не настолько. Совсем по-другому.