Подсказка пришла от Даниэля.

— Это Рамирес. Он — один из самых сильных вампиров Совета.

Рамирес? Имя подходило клыкастику. Рост его я оценить не могла, но вампир был худощав, блестящие черные волосы локонами падали на плечи, смуглая кожа словно светилась изнутри в электрических лучах, а огромные черные глаза сияли внутренним светом. Лицо было словно высечено из камня. Я невольно сравнила его в Даниэлем и с Мечиславом. Мечислав мог бы быть не менее жестоким. Но он был еще и очень красив. Как картинка с прекрасным принцем. Ни за что не поверишь, что этот принц в жизни слуг десятка-ми вешал. Даниэль же… У незнакомца было больше общего с Даниэлем. Такой же орлиный нос, такой же высокий лоб и плотно сжатые губы. Но в лице незнакомца читалась еще и решительность, которой Дани-элю не хватало. И не хватит, даже если он еще пятьсот лет проживет.

Одет он тоже был во все черное. Вполне в вамирском стиле. Они все любят черный цвет за редким исключением. Во-первых, черный цвет очень символичен, а во-вторых, на нем крови не видно.

Я смотрела прямо на Рамиреса. Он — на меня. Мы не мерились взглядами. Скорее изучали друг друга. Вам же не придет в голову мериться взглядами, например, с аскаридой, которую надо препарировать? Вот и нам не пришло. Мы расходились только по одному вопросу: «Кого препарируем?». Теперь я даже не сомневалась, что он — эмиссар Совета. Он был настолько силен, что мог меня разглядывать сквозь сияние от креста. А все остальные вампиры закрывали глаза. Даже Дюшка.

Рассматриванию первая положила конец я. Я медленно, так, чтобы все видели, не отпуская пистолета, за-правила крестик за вырез. Белое сияние погасло. Это не был жест страха. Скорее — доброй воли. Вот я, пришла и готова говорить. Рамирес это оценил.

— Кто это прелестное дитя?

Негромкий голос заполнил зал. Но особого впечатления на меня не произвел. У Мечислава голос был по-лучше. Тот мог соблазнять голосом. Рамиресу же это было недоступно.

— Далеко не прелестное и далеко не дитя, — отозвалась я. У меня так шикарно как у него не получилось, но я старалась. — Ваши же вампиры постарались.

— Не мои, — поправил меня Рамирес. — Я всего лишь представитель Совета, но не протектор, не креатор и не Князь никому из присутствующих.

— Я тоже, — пожала я плечами. — Но у вас определенно больше власти, чем у меня.

Вампир улыбнулся.

— Это непосредственность или глупость?

— Считайте глупостью, чтобы потом не разочароваться, — посоветовала я. — Так вы и есть тот самый эмиссар Совета, которого так долго ждал мой господин?

Слово «господин» просто язык резало. Но сейчас нужны были не мои амбиции, а этикет. И ОЧЕНЬ правильный подбор выражений. Это как раз тот случай, когда провинившийся язык отрубают вместе с голо-вой.

— А кто ваш господин, прелестное дитя?

— Мечислав, — ответила я. И не удержалась. — Вы знаете, он прозвал меня кудряшка. Может, и вы возьмете с него пример? По смыслу примерно одно и то же, а время экономится.

Рамирес смотрел на меня, как на бабочку на булавке.

— А вы в курсе, что ваш господин мертв, кудряшка?

Я передернула плечами.

— Я в курсе, что он — жив. Не знаю, какую вам лапшу навешал Андрэ, но мы связаны. И я бы почувствовала все, что случилось с Мечиславом. Кстати, этим и объясняется мой непрезентабельный вид. Я почувствовала, как пытают моего господина — и разделила с ним боль от пытки.

— Это вранье! — возмутился Андрэ. — Ты никак не могла…

— Простите, — я смотрела прямо на эмиссара Совета, — не знаю вашего имени.

— Рамирес.

— Господин Рамирес…

— Можно без господина.

— Сила не нуждается в титулах? — польстила я вампиру. — Рамирес, вы достаточно сильны, чтобы вскрыть мой мозг и отделить ложь от правды. Я говорю, что мы с Мечиславом связаны. Я говорю, что некоторое время назад его пытали. Я говорю, что он — жив! Найдите в моих словах хотя бы частицу лжи — и убейте меня! Но если я права — не смейте меня обвинять! Я пока еще не заслужила ни доверия — ни осторожности. Будьте ко мне справедливы.

Рамирес уставился на меня. Медленно текли мгновения. Наконец вампир опустил голову.

— Она говорит правду. Андрэ? Как получилось, что ваш противник еще жив? Вы уверяли меня в обратном! Вы осмелились солгать мне?

Последняя фраза скользнула по моей коже кипятком. Ожог под ключицей резко заныл. Я стиснула зубы, чтобы не выругаться. Вот ты какой, северный олень! Вот каков гнев по-настоящему сильного вампира! И это при том, что меня задело самым краешком. Вся сила его гнева была направлена на несчастного Князя. На Дюшку было просто жалко смотреть. Я тихо злорадствовала.

— Он у меня в плену и должен был умереть…

— Как только твои люди позвонят и сообщат, что я у них в руках, — продолжила я. — Не сообщат. Я всегда прихожу сама. Даже если меня не звали. И могу обратиться за помощью к вам, Рамирес! Если Мечислав правильно мне объяснил ваши законы, выигравший два поединка претендент, имеет право требовать третьего! Я требую поединка от его имени! Требую, потому что Мечислав — мой господин, потому что один раз я сражалась сама, а второй раз делилась кровью с воином моего господина!

Глаза Рамиреса не отрывались от моего лица.

— Она говорит правду.

Его русский был очень чист и правилен. Без малейшего акцента. Но что-то выдавало иностранца. Может быть, эта неуловимая правильность речи, на которую я не способна?

— Она действительно говорит правду, — решил не сопротивляться Дюшка.

Как-то чересчур легко он сдался. Слишком легко для вампира его ранга и силы. И вообще, для такой конкретной сволочи. Я напряглась, ожидая какой-нибудь гадости.

— Приведите Мечислава, — приказал Рамирес. — Никто не должен причинять ему вред!

И повернулся ко мне, не обращая больше внимания на Андрэ.

— А что это у вас в руках, кудряшка?

— Пистолеты, заряженные святой водой, — спокойно объяснила я. — Я не доверяю ни Андрэ ни его слугам. Пришлось вооружиться!

— Ты обвиняешь меня в нечестной игре? — уточнил Дюшка. Провокатор.

Днем раньше я сказала бы ему все от начала до конца. И что он козел, и что он мошенник и подонок… Тогда от меня не зависела ничья жизнь. Теперь же…

— Я не знаю, кого мне обвинять в том, что на нас напали по дороге домой, в первый же вечер после прилета Мечислава. Я не знаю, кого мне обвинять в визите в наше убежище сперва ИПФ, а потом и оборотней с автоматами. Я не знаю, кого мне обвинять за второй визит тех же оборотней на квартиру, где мы прятались. В результате этого визита что-то произошло с моей подругой. Нам пришлось ее оставить, и я не знаю, что с ней случилось. Я не знаю так же, кого мне надо обвинять за плен и пытку троих близких мне вампиров — моего господина и его слуг, один из которых стоит рядом со мной. Я не обвиняю, но я не думаю, что в го-роде есть две силы, способные совершить все это.

Андрэ казался разочарованным. Рамирес два раза приложил ладонь к ладони. Бурные аплодисменты? Я подумала и слегка поклонилась. Шея не переломится. Я всегда знала, когда можно проявлять характер, а когда лучше втянуть язык в задницу, чтобы и то и другое не оторвали на фиг. Сейчас лучше было промолчать.

— Отлично, кудряшка!

Я перевела дух.

— А чем бы мне грозило обвинение? Если бы я высказала его прямо?

— У нас отвечают за обвинения, кудряшка. И часто отвечают в круге, огороженном осиновыми прутья-ми.

Я кивнула. Ответ был получен и принят к сведению. Выстояла бы я сейчас против Андрэ? Нет! Он знал мою силу. И игр больше не было бы. Дюшка просто убил бы меня. А вместе со мной погибли бы Мечислав и Даниэль. Мечислав — первым и наверняка. Он ранен и ослаблен. Он не смог бы сейчас выдержать разрыв Печатей и мою смерть. А поединок? Андрэ не уступит без боя! Высшие Силы, что же мне делать!?

Не знаю, что именно отразилось на моем лице, но Рамирес посмотрел на меня с интересом.

— Ты, человек, переживаешь из-за вампира?

— Я переживаю из-за своего господина.