— Со мной все в порядке?

— Да, кудряшка.

Вот так-то. Всего два слова, а у меня уже мурашки по телу побежали.

— Даниэль?

Вампир поднял голову. Серые глаза смотрели на меня с тоской. Чего он ждал? Оскорблений? Обид? Непонимания? Разрыва? Не дождется! Я его слишком люблю чтобы отпустить. А вот объясниться придется.

— Как ты это сделал? Можешь объяснить?

— Не могу. Мне очень хотелось, чтобы ты была со мной, была только моей…

Даниэль смотрел в спокойные ореховые глаза и понимал — не поверит. Или — поверит? Сейчас он совершенно не мог понять, что творилось в голове у его любимой женщины. Раздражение? Злость? Этого он совершенно не ощущал. Недоверие?

Вроде бы тоже нет. Ярость? Непонимание? Обида?

Он ничего не мог понять. И чувствуя, как рвется что-то очень важное между ним и девушкой, спросил сам:

— Ты… ты меня ненавидишь из-за этого?

И тут же успокоился. Потому что ответом на вопрос были изумленно вытаращенные глаза. Вот уж чего-чего, а имитировать изумление, да и все прочие чувства его девочка не умела. То есть совсем. Она могла попытаться что-то скрыть под каменной гримаской на лице, но только от людей, не от вампиров. Прожив столько лет, Даниэль отлично научился слышать равно и то, что человек говорит — и то, что он пытается скрыть. Пусть не произнесены слова, но о многом скажут глаза руки, мельчайшие движения мышц лица — и кому их заметить, как не художнику. Тем более, художнику-вампиру, чье зрение в сотни и тысячи раз острее человеческого, а сила, которой он может манипулировать не позволяет обеспечить себе личную безопасность. Увы.

Даниэль за время своей вампирской жизни стал крупным специалистом по невербальному общению, хоть и обиделся бы на такое определение.

Сейчас он видел — Юля расстроена, испугана, устала и с трудом сдерживает слезы. Поэтому вампир сделал то единственное, что только мог. Он подошел к дивану, на котором лежала девушка, и опустился рядом с ней на колени.

— Прости меня, рысенок. Я действительно не хотел этого и не знаю, как все вышло. Могу только предполагать. Я ведь действительно полюбил тебя. Не увлекся очередной красивой женщиной, красивой моделью для картины, а полюбил. — И сейчас вампир говорил абсолютно искренне. Даже не пытаясь что-либо скрывать. И видел, что ему верят все, кто был в комнате. А впрочем, какое значение имели Мечислав и Надя? Ему сейчас было важно, чтобы Юля доверяла ему по-прежнему. И за это он многое готов был от-дать. А уж душу раскрыть…

— Я довольно слабый вампир, — Даниэль даже не испытывал горечи, признаваясь в своем недостатке. Подумаешь… Для любимой этот недостаток совершенно неважен — и только это имеет значение. — Я не смогу создать и контролировать нового вампира. Никогда. Как вампир я достиг предела своей силы. И с Мечиславом мне и рядом не стоять.

— И это твой большой плюс. — В янтарных глазах девушки метнулись знакомые искорки — и вампир понял — его рысенок приходит в себя. Скоро она опять начнет царапаться, кусаться и шипеть. Ну и замечательно.

— Согласен. — Мечислав недовольно фыркнул, но был оставлен без внимания. — Тем не менее, фамилиаром могут обзавестись только вампиры, которые уже создавали себе потомство. Как Дюшка, Мечислав, тот же Борис мог бы… А я — нет. Поэтому я спокойно занимался с тобой любовью. И спокойно от-пустил на волю все свои силы и эмоции. Я просто не считал, что могу тебе повредить. Вот так и получи-лось. Мне хотелось всегда быть с тобой…

— А мне хотелось того же в отношении тебя.

— Видимо ваше желание, плюс дурная неоформленная сила и сформировали связь. Пока только ме-жду телами, — подвел итог Мечислав.

Юля даже не повела глазами в его сторону. Она смотрела только на Даниэля. И вампир был счастлив. Потому что в глазах женщины светилась любовь. И отражалась в его душе.

— Ты не сердишься на меня?

— Никогда. А ты на меня?

— Ни за что.

Кто спрашивал? Кто отвечал?

Для Даниэля это было совершенно неважно. Ничего не имело значения. Ни ярость Мечислава, ни боль в срастающейся кости ни усталость. Только он — и она.

— Стемнело. Вам не пора? Гулять там или охотиться… Вы вообще сегодня кушали?

Надя, как всегда, разрядила обстановку. А жаль. Я век бы так смотрела в глаза

Даниэля. Боги, как же я его люблю. Даже страшно иногда становится. Но — люблю. И именно его. Со все-ми достоинствами и недостатками. Не ледяного красавца Андрэ, не ходячий соблазн всех женщин — Мечи-слава, а именно своего сероглазого вампира. Родного и единственного. Но голос подруги нарушил наш обмен взглядами. Даниэль чуть прикрыл глаза и отошел в сторону, а Мечислав наконец-то слез с дивана. И хорошо. А то всю своими духами провонял, аж чихать хочется.

— Нет. Нам еще рано.

— Уверены? Может, стоит прогуляться? Все равно ничего хорошего вам это сидение не принесет.

— Вот это точно, — поддержала я.

— А тебе, кудряшка, лучше еще полежать. Голова не кружится?

Я, назло вампиру, попробовала встать и пройтись по комнате. Получилось!

— Ничего у меня не кружится! Вот!

Мечислав выглядел довольным, как кот, слопавший сметану и увернувшийся от трепки.

— Чему это вы так радуетесь?

Что хотел ответить вампир, осталось неизвестным для истории. В дверь позвонили.

Глава 13. Покой нам даже и не снится

Звонок заставил меня подскочить на месте.

— Надя! Кто это!?

— Хрен их знает! Сейчас пойду и поскандалю!

— Стоять!

Голос вампира заставил подругу замереть на полушаге.

— Даниэль, ты ничего не чувствуешь?

Художник сосредоточился, а потом покачал головой.

— Ничего….

— Кудряшка?

Я попробовала сосредоточиться. Все было хорошо. Но…

— Это как туча на горизонте? Угроза?

— Да. Одевайтесь все! Живо!

Я рванула дубленку с вешалки, надела сумку поперек тела и проверила, хорошо ли завязаны кроссовки. Вампиры были уже одеты. Еще бы, с их-то скоростью! Вот бы кого сержантом в армию — чтобы они там за пятнадцать секунд всех одеваться научили. Или за пять.

Надя подошла к дверям.

— Кто там?

— Это Игорь Семенович, сосед ваш. Соли не одолжите?

Голос был самым обычным, вполне человеческим и даже спокойным. Вот смешно, если это и правда со-сед! А мы тут как на войну собрались!

— Извините, нет у меня соли. Купить забы…ла!

Голос Нади прервался нечленораздельным бульканьем. Мечислав схватил ее за плечи и рванул прочь от двери. Подруга дернулась в его руках, как тряпичная кукла. И я увидела. В двери, на уровне ее живота, бы-ло большое отверстие. И в него просунулась лапа, больше всего напоминающая лисью. Такой же рыжий мех, только гораздо больше. И когти. Эти когти прорвали обивку — и вошли Наде в живот, как раз под диафрагму и одежда подруги быстро пропитывалась кровью.

— Лисы!

Одно-единственное слово прозвучало в устах Мечислава так, что я даже поежилась. Не хотела бы я оказаться на месте этих рыжих и длиннохвостых. В голосе вампира было столько неподдельной ненависти, что смертная казнь показалась бы чересчур гуманной.

Надя хватала воздух ртом, и вампир осторожно опустил ее на пол. Я рванулась, было к подруге, но Мечислав вздернул меня за локоть.

— Потом, кудряшка! Ей уже не поможешь! В комнату, живо!

Одеяла отлетели с окна, отброшенные сильной рукой. Мечислав выставил раму кстати подвернувшимся креслом и посмотрел на Даниэля.

— С левитацией у тебя всегда было лучше. Будешь помогать Юле. Если она упадет — лучше падай за ней. Шкуру спущу!

Я и глазами хлопнуть не успела. Даниэль подхватил меня под левую руку, Мечислав под правую — и мы выпрыгнули из окна. То есть вампиры выпрыгнули, а меня попросту вынесло. Я ожидала, что мы сейчас размажемся об асфальт, но не тут-то было! Мы втроем зависли в воздухе, как растроившийся Иисус при вознесении. Но что творилось перед домом! Нам повезло в одном — Надя жила на окраине города, достаточно далеко от оживленных магистралей. Двор словно вымер. И перед подъездом стояло несколько чело-век…