Изменить стиль страницы

В эссе о «Похождениях бравого солдата Швейка» писатель Ярослав Дурих говорит:

«Естественное, инстинктивное чувство реального проявляется здесь с истинно чешской радостной полнотой, и можно было бы привести еще бесконечно много цитат, рисующих маленького чешского человека с пражской периферии в характерном для него окружении и свидетельствующих о симпатии автора ко всем этим сутенерам и воришкам, которая вызвана не только тем, что их преследует закон, но и самим их личным обаянием».

Гашековское восприятие жизни не признает никаких границ. Вот отчего ему было суждено сделать неожиданные открытия. Внешне равнодушно, а в действительности жадно и внимательно впитывает он впечатления от причудливого бытия городской окраины, которая стала для него не только источником уродливо-гротескных и комических контрастов, не только гиперболическим зеркалом общественных конфликтов, но и поводом для нежной печали.

За интригующим демонизмом гашековского мифа, окрашенного мрачной экзотикой плебейской грусти, вульгарности, скрывается светлая, проникновенная любовь к людям.

Сараево

История — не просто область преданий и фактов, оставшихся в памяти человечества. Она сурово и непреклонно вторгается в жизнь людей, ломает их судьбы, ставит под угрозу само их существование, порой пользуясь для этого случайными и не слишком значительными поводами.

28 июня 1914 года в Сараеве, главном городе Боснии, был убит наследник австрийского престола — эрцгерцог Фердинанд. Покушение совершил член тайного сообщества, националистически настроенный сербский студент Гаврило Принцип. Австрийские и германские милитаристы воспользовались этим событием как предлогом для объявления Сербии войны.

Политическая жизнь замерла. Смеяться над происходящим означало вести опасную игру, грозящую встречей с военным трибуналом. Лишенный возможности печататься как сатирик, Гашек обращается к гротесковой юмореске, в которой все еще оставался простор для свободного творчества. Читатели журналов «Гумористицке листы», «Светозор» и «Злата Прага» ослеплены гейзером неожиданных ассоциаций, идей и положений. (Ср., например, опубликованную в журнале «Злата Прага» юмористическую повесть «Счастливый домашний очаг», пародирующую одноименный семейный журнал Шимачека и пропаганду женской эмансипации. Для той же «Златой Праги» Гашек пишет большой рассказ «Моя дорогая приятельница Юльча» — великолепный образчик юморески о животных.) Казалось бы, гнетущая внешняя ситуация не влияла на полет писательской фантазии. И все же в юморе Гашека появляются ранее непривычные для него черточки сентиментальности.

Пражские иллюстрированные журналы публикуют сообщения с полей сражений, госпитали принимают первых раненых с сербского фронта.

Гашек пытается ни о чем не думать. Он разъезжает по чешским городам с кабаре Лонгена, бродяжничает с Кудеем, посещает пражские кабачки, ночует у друзей, у Вальтнера в «Монмартре» или у молодого Яначека, сына владельца прославленного кафе «Унион» — средоточия пражского художественного мира.

Он еще раз провоцирует полицейскую бюрократию, желая показать, что даже обстановка войны не может совладать с его темпераментом. В одной из компаний возник спор, правда ли, что ночной привратник в трактире Валеша на улице Каролины Светлой — полицейский агент. Гашек тут же пообещал выяснить это.

Шел ноябрь 1914 года. Русские войска прорвали га-лицийский фронт. Пражане острили по этому поводу: дескать, «в Находе[79] уже говорят по-русски». Поселившись у Валеша в комнатах для приезжих, Гашек записался в книге регистрации постояльцев: «Ярослав Гашек, купец, родился в Киеве, приехал из Москвы». И в ту же ночь был арестован и препровожден в полицейскую управу. В разговоре со следователем он обосновал эту запись тем, что, мол, хотел убедиться, «принимаются ли в военное время надлежащие полицейские меры для установления личности подданных других государств». Пражская полиция благополучно сдала этот экзамен. А вот Гашеку пришлось туго. После строгого внушения его упрятали за решетку. В течение пяти суток — с 7 по 12 декабря 1914 года — ему вновь была предоставлена возможность на собственном желудке проверить, хорошо ли кормят в австрийской каталажке. Воспоминания о полицейском допросе и впечатления от пребывания в тюрьме в начале войны составят впоследствии ядро вступительных глав «Похождений бравого солдата Швейка». Вскоре «дела Австрии пошли так плохо», что она вспомнила и о Ярославе Гашеке. В конце января в рамках подготовки к контрнаступлению на галицийском фронте ему было предписано явиться в призывную комиссию. Гашек валяет перед комиссией дурака и дает о себе неверные и неполные сведения. Так, например, он сообщает, что из языков владеет только чешским, хотя в действительности писал и говорил по-русски, по-немецки, говорил по-венгерски, по-польски, по-французски. Столь же легко он называет себя холостяком, несмотря на то, что, как мы знаем, был женат и имел маленького сына. Комиссия признала Гашека годным, и он был зачислен в первую резервную роту 91-го пехотного полка, расквартированного в Чешских Будейовицах.

Йозеф Лада вспоминал: «К вечеру того дня Гашек вернулся с призыва в истинно рекрутском настроении и, когда я открыл ему дверь, едва кивнул в ответ на мое приветствие. Не обращая больше на меня внимания, он направился в свою каморку, на все настойчивые расспросы, чем же кончилось дело в призывной комиссии, отвечал молчанием и наконец высокомерно заявил, что не станет тратить время на разговоры со всяким задрипанным шпаком. Потом заперся в кухне и своим до смешного немузыкальным голосом принялся распевать солдатские песни. С тех пор он разговаривал со мной не как с квартирохозяином, а как с неполноценным человеком. Вскоре вообще от меня съехал и до поступления в полк не возвращался».

Перед отъездом на фронт произошел ряд инцидентов и эпизодов, самым важным из которых была болезнь, описанная в книге Лонгена. У Гашека открылось такое сильное кровотечение, что его пришлось отвезти в больницу. От его недельного — с 31 января по 9 февраля 1915 года — пребывания в Виноградской больнице сохранилась история болезни. Диагноз гласит: эпистаксия (кровотечение из носа) и головные боли. Есть опасность воспаления почек. Из-за пребывания в больнице его отъезд в полк был отсрочен почти на две недели (первоначально его должны были призвать 1 февраля 1915 года). Последние часы перед отъездом Гашек провел в обществе друзей в трактире «На Насесте» в Спаленой улице. Ко всеобщему изумлению, он заказал содовую, часто погружался в раздумье и только к полуночи повеселел и стал распевать солдатские песни. Очевидцы рассказывают: «Он выкрикивал, что всех нас перестреляет и пешком отправится в Будейовицы. Окружающие верили в это не больше, чем в то, что он захмелел от содовой, — ибо, как очень скоро выяснилось, в коридоре, ведущем к уборной, официант каждый раз оставлял для него рюмку сливовицы».

Утром следующего дня Гашек действительно выехал в Чешские Будейовицы.

В поведении Гашека на военной службе в первое время еще сказывается прежняя беззаботность. Но в его словах и поступках уже появляются горечь и едкость, говорящие о том, что он стал серьезнее и ощущает роковые исторические перемены, масштаб близящейся катастрофы.

Швейковское рвение, которое он проявляет в среде пражских друзей, было, несомненно, иронической маской; сразу же после прибытия в полк Гашек отправляется в медицинскую часть и жалуется на ревматизм. Военный врач Петерка, знакомый Гашека, признал его больным. Фотографию писателя с группой солдат в госпитале опубликовал 30 апреля 1915 года журнал «Светозор». Мы видим здесь Гашека серьезным, подавленным, с «анархистскими» усиками.

О пребывании Гашека в Будейовицах существует много примечательных преданий. Было бы, разумеется, интересно сравнить их с тем, что автор использовал позднее в качестве материала для романа. Вероятно, выявилось бы много сходных деталей. Так же как Швейк, его создатель страдал ревматизмом и начал военную карьеру с пребывания в госпитале; как и вольноопределяющийся Марек, он ходил по Будейовицам с «мароденбухом» («больничной книгой») и посещал многочисленные трактиры. По свидетельству современников, он разгуливал по площади в штатском и не пропускал ни одного питейного заведения.

вернуться

79

Наход — город на северо-востоке Чехии.