Утром, ещё до дождя, здесь проходили лоси — сохатый о пяти отростках на рогах да лосиха с лосёнком. Потом пересек тропу одинокий и чёрный вепрь. И сейчас ещё слышно, как он ворочается в овраге в сухих тростниках.
Не слушает вепря Медведица и не думает о лосях, которые прошли утром. Она ползёт медленно и только ёжится, если падает на неё с неба запоздалая капля дождя.
Медведица-кая и не смотрит в небо. Потом, когда станет бабочкой, ещё насмотрится, налетается. А сейчас ей надо ползти.
Тихо в лесу.
Сладкий запах таволги вместе с туманом стелется над болотом. По влажной песчаной тропе ползёт Медведица-Кая.
Грач
Грач потонул в траве. Упал с дерева в траву, да и потонул в ней, даже немного захлебнулся.
Напугался грач. Сидит в траве. Глаза вытаращил, а ничего, кроме травы, не видит. Долго так он сидел, а потом высунул из травы голову — ого! Лес вокруг. Деревья мохнатые да косматые, колючие да дремучие.
Тут грач взял да и снова в траву спрятался.
Сидел-сидел, снова выглянул. Лес на месте стоит, на грача глядит. И грач снова спрятался.
Так и пошло у них. Грач высунет голову — лес стоит; спрячется, а лес глядит, а трава-то вокруг шуршит, маленькие травинки пищат, а сухие — трещат.
Пошёл грач через траву пешком, клювом стебли раздвигает, а сам-то дрожит от страху.
Вдруг трава кончилась, и грач увидел поле, а в поле-то два бычка на грача мычат. И оба — белолобые! Вот ужас-то какой — белолобые! Оба! И грач назад в траву попятился.
И тут задрожала земля! Топот раздался, грохот!
Дядька по дороге на кобыле скачет! Дядька! В шляпе!
Мало того, что на кобылу залез, а ещё и шляпу напялил!
Хлопнул грач от страха крыльями — и полетел!
Первый раз в жизни полетел.
Лошадка задумалась
Лошадка задумалась. Стоит на лугу и думает. И траву не жуёт, на бабочек не глядит, даже мух хвостом не гоняет — думает.
— Лошадка-то задумалась, — сказал возчик дядя Агафон. — Да и есть о чём задуматься. Жизнь — штука сложная.
— Не знаю уж, о чём ей думать? — Колька сказал, механизатор. — Вот у меня забот — задумаешься! В тракторе много лошадиных сил, а запчастей не хватает!
— Думай, милая, — сказала Орехьевна. — Тебе надо думать. Вас, лошадей, немного на свете осталось.
И лошадка думала. Глаза у неё были влажные, серьёзные. Долго так стояла она, а потом махнула хвостом и поскакала в поле. За бабочками гоняться.
Муравьиный царь
Иногда бывает — загрустишь чего-то, запечалишься. Сидишь вялый и скучный — ничего не видишь, идёшь по лесу и, как глухой, — ничего не слышишь.
И вот однажды — а дело было раннею зимой — вялый и скучный, грустный и печальный, шёл я по лесу.
«Всё плохо, — думал я. — Жизнь моя никуда не годится. Прямо и не знаю, что делать?»
— Клей! — услышал вдруг я.
— Чего ещё клеить?
— Клей! Клей! — кричал кто-то за ёлками. Вдруг я заметил под ёлкою снежный холмик.
Я сразу понял, что это муравейник под снегом, но в муравейнике зияли отчего-то чёрные дыры. Кто-то нарыл в нём нор!
Я подошёл поближе, наклонился, и тут из норы высунулся серый длинный нос, чёрные усики и красная шапка и снова раздался крик:
— Клей! Клей! Клей!
И, размахивая зелёными крыльями, вылетел из муравейника наружу Муравьиный царь.
От неожиданности я отпрянул, а царь Муравьиный полетел низом между деревьями и кричал:
— Клей! Клей! Клей!
«Тьфу ты пропасть! — думал я, вытирая пот со лба. — Клей, говорит. А чего клеить-то? Чего к чему приклеивать? Ну и жизнь».
Между тем Муравьиный царь отлетел недалеко, опустился на землю.
Тут был другой муравейник, в котором тоже чернели норы. Царь нырнул в нору и пропал в глубине муравейника.
Тут только я понял, кто такой Муравьиный царь. Это был Зелёный Дятел.
Не всякий видывал зелёного дятла, не в каждом лесу живут они. Но в том лесу, где много муравейников, обязательно встретишь зелёного дятла.
Муравьи — любимое блюдо зелёных дятлов. Зелёные дятлы очень любят муравьёв. А муравьи зелёных дятлов не любят, просто терпеть не могут.
«А мне-то как быть? — думал я. — Я люблю и тех и других. Как быть? Как в этом во всём разобраться?»
Я пошёл потихоньку домой, и вдогонку мне кричал Муравьиный царь:
— Клей! Клей! Клей!
— Ладно, ладно, — бормотал я в ответ. — Буду клеить! Буду! Короче — постараюсь.
Я стал раскладывать гнилушки на полу. Выложил созвездие Большой Медведицы.
— Правильно я сделал, что разбудил тебя? — волновался Николай.
В избушке они светились точно так же, как на улице. Они не освещали ничего, не грели, но хотелось смотреть и смотреть на них.
Ночью
— Да вставай же ты, проснись!
Я проснулся.
— Выходи на улицу.
Я подумал: что-то случилось. Схватил со стены ружьё, сунул ноги в мокрые со вчерашнего дня сапоги и выскочил из избушки.
— Смотри, смотри, ты должен это увидеть.
Николай стоял под навесом у порога. Была промозглая и тихая глубокая ночь. Легчайший мелкий дождик шелестел в лиственницах.
— Видишь?
Я не видел и не понимал, куда надо смотреть.
— Не вижу, — сказал я.
— Прямо под ногами.
Я глянул под ноги и увидел слабые светящиеся звёздочки на земле. Так, бывает, светятся звёзды небесные через облачную пелену.
— Это гнилушки, — сказал Николай. — Видишь, они светятся…
От порога до костра тянулась светящаяся тропинка. Днём жгли мы гнилое бревно и, пока тащили его к костру, насыпали на землю трухи.
— Это гнилушки, — говорил Николай. — Они светятся. Ты должен это увидеть, поэтому я тебя и разбудил.
Мы стояли рядом и смотрели на землю, по которой был рассыпан спокойный и тихий, очень простой свет.
Скоро мы продрогли, собрали самые крупные светляки, унесли в избушку.
Орденские ленты
Орденские Ленты живут в берёзовых лесах. А я и не знал.
Но вот пошёл в березняк за подберёзовиками, и вдруг — стаями, стаями — стали взлетать передо мной Орденские Ленты.
Хотел было гоняться за ними, да не стал. Глупо это как-то, за Орденскими Лентами гоняться.
Орденские Ленты — ночные бабочки. Днём они прячутся в берёзах, а уж ночью свободно летают по всей земле.
Однажды ночью пришла к избушке Орденская Лента. Я увидел её через окно.
Открыл форточку и поставил свечку на подоконник, чтоб поближе её подманить. И она подманилась.
Плавными кругами, колеблясь и вздрагивая, подлетела она к избушке. Села на подоконник.
Она глядела на свечу, а я думал, что лучшего ордена на свете не может быть. Для моей избушки.
Озеро Киёво
Белым-белы, говорят, были воды озера Киёво.
Даже и в безветренные дни шевелились и двигались они, и вдруг — белою волной — взмывали в небо.
Чайки-чайки — тысячи чаек — жили на озере Киёво. Отсюда разлетались по ближайшим рекам. Летели на Москву-реку, на Клязьму, на Яузу. Все чайки, которых мы видели в Москве, выводились на озере Киёво.