— Знаю, — голосом человека, который уже принял твердое решение, ответил Горхал. Его глаза затуманила печаль, а в сознании, затмив все чувства, осталось лишь сожаление о том, что он почти ничего не успел сделать для Невеи, помочь в ее противостоянии. Как же не хотелось вот так умирать. Он почувствовал, что его жизнь подошла к концу еще в тот миг, когда советник и законники только зашли в храм, видел, что в лице Дориара пришла сама смерть. Ну что же, теперь дело за малым — уйти, не опозорив свою честь, показать этому самоуверенному чернокнижнику, что он, верховный жрец храма, еще способен на собственное противостояние.

— Подумай хорошенько, Горхал, — произнес Дориар.

— Я уже подумал, — жрец схватился за стойку и с невероятным усилием поднял и занес над головой тяжелый канделябр, наперед зная: удар этой бронзовой штукой не достигнет цели.

Через мгновение он почувствовал боль — Дориар сделал быстрый выпад ножом, пронзив сердце Горхала. Канделябр выпал из рук и, ударив жреца по спине, с оглушительным грохотом упал на пол. Разбрасывая снопы искр, разлетелись свечи.

Дориар, с выражением досады на лице, вырвал клинок из груди жреца, резким взмахом стряхнул с лезвия кровь и погрузил нож в чехол.

Под аккомпанемент эха от упавшего канделябра Горхал сначала рухнул на колени, а затем — лицом вниз, на пол. Волосы седым ореолом разметались вокруг головы. Из-под распростертого в виде креста тела расползалось черное пятно крови. Горхал умер еще до того, как его голова коснулась пола, но в угасающем сознании успела промелькнуть последняя уверенная мысль: «Невея справится!..»

А наверху трое законников вышли из библиотеки и направились к кабинету.

— Глупец, — сквозь стиснутые зубы процедил Дориар. — Я ведь дал ему шанс. Глупец, решил таки стать мучеником, — он с презрением сплюнул. Потом поправил чуть съехавшую на правое плечо меховую накидку, снова нацепил на лицо маску спокойной надменности и с притворным сожалением произнес: — Жаль, не успел я у него узнать, чем здесь так приятно пахнет.

— Это запах сушеного тысячелистника, — угрюмо сказал один из законников.

— Ты уверен?

— Да, господин.

— Хм… приятный запах. Очень приятный.

После того, как глава храма и Невея ушли в зал с реликвиями, Севера, чтобы как-то себя занять, некоторое время рассматривала прикрепленную к стене карту Исходных Земель. Но скоро ей это занятие наскучило, тем более, что карта была настолько древняя и со времени ее составление в стране произошло столько изменений, что Севера только примерно смогла проследить по ней путь, который проделали они с Невеей.

Походив бесцельно по комнате и подбросив в камин полено, дарния взяла с полки самую тонкую книгу под названием «Жизнь мудрого Везика», легла на диван, мягче которого, как ей показалось, могут быть только облака, и начала читать.

Раньше она никогда не слышала ни про какого Везика, а прочитав десяток страниц, узнала, что жизнь этого мудреца была так же скучна, как у камня на обочине заброшенной дороги. Несмотря на легкое чувство тревоги и переживания за Невею, Севера уснула так крепко, как уже давно не спала. Во многом этому способствовали сытый ужин, жар камина, мягкий диван, ну и, конечно же, самая скучная книга на свете.

В то время, как Невея разговаривала с женщиной призраком, а в храм вошли Дориар и законники, Севера видела во сне погруженный в летнее благоденствие монастырь святой Дары; видела своих подруг: Зингару, Валию, Уору и Райну, настоятельницу Ирьяду Нару и целительницу матушку Гаю — это был прекрасный спокойный сон.

А когда до ушей Северы донесся приглушенный грохот от выпавшего из рук Горхала канделябра, во сне она посмотрела на небо над монастырем и подумала, что приближается гроза.

Гроза действительно приближалась, но иного рода, без грома и молний — она вырвала Северу из объятий сна суровым возгласом законника: «Встать!» и холодом стали клинка, прижатого к щеке.

Севера открыла глаза. Ей хватило пары мгновений, чтобы оценить ситуацию. И оценка эта была неутешительной: над ней, как скалы нависали трое крепких законников с мечами в руках. В их глазах горело торжество, словно они смотрели на только что взломанный сундук полный сокровищ.

— Встать! Повторил один из законников, не отводя острие меча от лица Северы. Видимо предупреждение Дориара о том, что эта женщина опасна, он принял со всей ответственностью.

Мозг Северы лихорадочно заработал, в сознании вспыхивали вопросы: «что произошло? Что с Невеей? Что делать? Где Горхал?..» Она поняла: сопротивляться и делать резкие движения — не следует. Сейчас лучше притвориться паинькой.

Не дожидаясь, когда этот амбал снова повторит приказ. Севера медленно приподняла руки — жест, говорящий о подчинении — и встала с дивана. Глаза невольно покосились на меч в ножнах, которые она отстегнула от поясного ремня еще перед ужином и оставила прислоненными к креслу.

— И думать забудь! — предостерег законник. — Нож сюда давай, — от протянул свободную от меча руку.

Севере ничего не оставалось, как подчиниться. Более того, она решила сыграть роль испуганной женщины и изобразила на лице гримасу страха — лучше схитрить, пока ситуация не разъясниться.

— Иди к выходу, — очередной приказ. Законники отошли в стороны, пропуская ее. Но Севера заметила, что они расслабились. Это было видно по их уже не таким сосредоточенным лицам.

— Как скажете, господин, — тоненьким голосом, от которого ей самой стало тошно, произнесла Севера.

С поникшей головой она проследовала через комнату, вышла в дверной проем и увидела, что внизу возле алтаря стоят четверо, а кто-то лежит на полу. Горхал! Это без сомнения он. Мертвый? Оглушенный?

— Мы нашли только дарнию, — доложил один из законников. — Девчонки здесь нет.

— Идите, ищите внизу, — раздался приказ. — Под храмом есть зал с реликвиями, думаю, она там, — и уже тише, будто говоривший обращался к самому себе: — Похоже, они что-то задумали и время зря не теряли.

«Кто этот человек отдающий команды? — спросила себя Севера. — И зачем ему Невея? Неужели…» Она вспомнила об ордене чернокнижников, о котором рассказывал Горхал. Конечно же, только чернокнижников может так интересовать Невея, что они вломились в храм, оглушили верховного жреца (она все еще надеялась, что он жив) и рыскают теперь как охотники в поисках добычи. Но как они узнали? Хотя… сейчас это не важно. Нужно думать, что делать! Думать…

Один из конвоиров толкнул ее в спину, и она зашагала вниз по лестнице. А трое из четверых, до того стоящих возле алтаря, быстрым шагом направились к узкому коридору, в конце которого находилась дверь, ведущая в подземный зал с реликвиями.

Севера прикинула, каковы шансы победить, если придется драться и поняла, что без меча — ни каких. Да и с оружием шансы были сомнительные. Люди, которые ее вели, не походили на тех законников, что шляются по улицам столицы, делая вид, что следят за порядком и большую часть времени просиживают в таверне за кружкой сидра. Нет, в этих людях чувствовалась выправка, и пытаться справиться с ними голыми руками — верх глупости. Взвесив все «за» и «против», Севера решила, как и прежде строить из себя испуганную простушку, пока чаша весов «за» не перевесит.

Человек, командующий законниками, встретил Северу холодным оценивающим взглядом.

— Так-так, — проговорил он, ловко покручивая между пальцами трость. — Дарния из небезызвестного женского монастыря. Слышал, вас обучают владеть оружием, — сузив глаза, он обратился к законникам: — Свяжите-ка ей руки, не люблю я, знаете ли, сюрпризы.

«Проклятье!» — мысленно выругалась Севера, когда один из конвоиров стянул ее руки за спиной кожаными наручами. Она приложила все усилия, чтобы показной страх на ее лице не сменила гримаса гнева.

— Я не понимаю, господин, что все это значит? — промямлила она. — И что случилось с достопочтенным Горхалом? — с трудом, но она втиснула в свой голос плаксивые нотки.