Проклиная свою болезнь, я наблюдал за хождениями Энни, а потом, очевидно, заснул. Когда я открыл глаза, Энни закрыла двойные шторы и включила лампы.
— Энни…
— Да…
— Который час?
— Скоро будет восемь. Ты проспал всю вторую половину дня. Заказать тебе ужин в номер?
— Что-нибудь легкое, если ты останешься со мной.
— Я не останусь. Мы здесь пробудем только один вечер, и я хочу этим воспользоваться, место просто великолепное. На твоем месте я бы оделась и спустилась вниз…
— У меня нет ни малейшего желания видеть людей…
— Тогда оставайся.
Она оделась для ужина, наложила макияж и надела платье зеленовато-желтого цвета. Бросив мне «Чао», она ушла.
Я должен был приехать в Нью-Йорк и избежать разговоров. Там я «потеряю» Энни. Надо будет пережить эти часы. Я поискал снотворное, проглотил две капсулы этого дерьма. Сон был очень неспокойным, я путался в объяснениях. Потом, не знаю, спустя сколько времени, я резко проснулся. Вглядываясь в темноту, я ощупал кровать рядом с собой. Энни уже спала. Я уже знал, что собрался совершить ошибку, старался удержаться от этого, остановиться, но кто-то более сильный, мое другое «я», приказывал мне сделать это. Я включил ночник, склонился над Энни, которая спала глубоким сном. Легонько потряс ее, погладил плечо. Наконец она открыла глаза.
— Что с тобой? Вызвать врача?
Она терла глаза и нос.
— Энни…
— Ну, что?
Она приподнялась на локтях и убрала прядь волос со лба:
— Что?
— Энни…
Поддаться безумному соблазну поделиться тайной, отчаянно попытаться найти убежище. Запах спящей Энни, ее влажной кожи и постоянно ощущаемый аромат духов… Смогу ли я…
— Энни…
Я лег рядом с ней.
— Энни, я убил свою жену…
— О, Эрик, замолчи. Мне надоели твои кошмары.
— Я убил свою жену, это был несчастный случай.
Она посмотрела на меня, под глазами у нее были круги:
— Ты выдумываешь всякую ерунду, чтобы я ушла, ты хочешь прогнать меня прочь.
— Нет. Ты должна знать правду. На террасе в ее доме на озере Тахо, охваченный приступом гнева, я ударил ее железным стулом, чтобы заставить замолчать. Она упала и умерла.
— Умерла? — сказала она и потерла нос тыльной стороной ладони. — Умерла?
Она смотрела на меня как сова: я был уже не женатым мужчиной, которого она хотела, а неким типом, замешанным в убийстве.
Чтобы оставить себе время подумать, она встала, взяла термос и налила себе воды.
— Твоя жена мертва, — повторила она растерянно.
— Да, я ее зарыл.
В желтом свете ночника она казалась постаревшей. Держа в руке стакан с водой, она сделала небольшое движение:
— Так, значит, все было ложью? Дядя, деньги, наследство, которое надо получить, пакет акций, который надо забрать, все…
— Да. Надо было придумать историю, чтобы заманить тебя сюда.
Она поставила стакан и обхватила голову руками:
— И какова моя роль?
— Мне нужно было алиби. Уехать из США с женщиной, которую я смог бы выдать за Энджи…
— И как долго должна была продолжаться эта игра?
— До нашего возвращения.
Я встал, чтобы приблизиться к ней, обнять и утешить ее. Я уже понял, что не должен был все это рассказывать.
— А потом? — спросила она хриплым голосом. — Что ты придумал? А? Имей смелость сказать!
— Приехав в Нью-Йорк, я на следующий день заявил бы, что ты ушла из моей жизни…
— Что значит «ушла» из твоей жизни?
— Пропала, упала в Гудзон, покончила жизнь самоубийством…
Она набросилась на меня и стала колотить меня своими крепкими кулачками:
— Кому ты мстишь, негодяй? Подлец, дрянь, — повторяла она. — Ты хочешь лишить меня покоя, свести меня с ума… Это тебя устроило бы… Ты ревнуешь меня с того самого момента, когда я тебе сказала, что хотела бы работать с твоей женой, что выбрала ее, а не тебя. Ты ревнуешь! Ты выдумываешь всякие ужасы, чтобы я ушла от тебя, чтобы никогда больше меня не видеть.
Я встряхнул ее:
— Хватит кричать, я говорю правду.
— Тогда ты — самое ужасное в мире чудовище.
Она ударила меня:
— Fuck you, son of bitch! Fuck you…
Потом заплакала. Она плакала молча, продолжая ходить по комнате:
— Ты думаешь, что все пройдет так просто и я соглашусь слушать про твои преступления… Ты, вероятно, совершил еще много других преступлений… Я не желаю быть твоей сообщницей, не хочу даже слушать тебя. Убирайся отсюда и дай мне уехать. Я никогда тебя не видела и не знакома с тобой…
Я услышал, как за стеной просыпались люди. Энни была близка к нервному срыву. Я схватил ее за плечи.
— Заткнись, ты разбудишь весь отель!
Она попыталась резко освободиться:
— Не притрагивайся ко мне!
Я закрыл ей рот ладонью…
— Если замолчишь, отпущу. Если заорешь…
Она успокоилась, чтобы освободиться, потом отступила:
— Может, ты и меня хочешь убить, а? Почему бы и нет. Тебе это было бы выгодно. Не хватает еще одного трупа, мерзавец?
— Замолчи, Энни.
Она села на край кровати и обессиленно прошептала:
— Зачем ты мне об этом рассказал?
— Был момент слабости. На заставляй меня жалеть об этом.
Она угрюмо добавила:
— Мне всегда казалось, что ты выдумал эту историю с Гавайями. Ты так интересовался, хорошо ли я плаваю… Прилив, я думаю о приливе, о течениях Индийского океана, о коттедже, об отеле… Эрик, возможно ли, что ты хотел меня… Эрик… Я хочу умереть, одна, как взрослый человек. Я полюбила негодяя.
Я заставил ее лечь рядом и рассказал ей о своих запутанных отношениях с матерью, дядей Жаном, о своей напряженной учебе, выдуманном прошлом, об ухаживаниях за Энджи, о ее предложении пожениться. О моей борьбе в течение первого года брака за положение в компании. Об озере Тахо, о расследовании, организованном Энджи, о несчастном случае на террасе.
Она спросила меня:
— Почему ты решил на ней жениться?
— Она хотела попробовать устроить жизнь наоборот. Построить счастье, а затем переселиться в Африку вместе со мной. В тот момент, когда она принимала это решение, я соответствовал образу мужчины, который был ей нужен.
— А потом… После ее…
— Ее смерти?
— Да… Ты приехал в Лас-Вегас, чтобы найти какую-нибудь…
— Женщину, которая похожа на нее. Сначала я думал только о том, чтобы уехать из США. Затем я хотел выиграть время и продлить свое существование.
— А зачем нужна была я?..
— Слушай, я знаю, что мы сделаем.
— Мы? Ты! Я не хочу иметь ничего общего с этим делом.
— Ты уже замешана в нем, Энни. Сожалею, но никто не поверит, что ты ничего не знала или что ты ничего не заподозрила. Ты расстанешься со мной в Нью-Йорке. Я буду напрасно ждать твоего возвращения в отель, затем обращусь в полицию, заявлю, что моя жена ушла их отеля со своей сумочкой и драгоценностями, которыми она так дорожит. Я выскажу предположение, что с ней случилось какое-то несчастье.
— Что это за история с драгоценностями?
— Это ее украшения, они стоят четыреста тысяч долларов…
— Ты путешествуешь с украшениями на четыреста тысяч долларов?
— Они подтверждают ее присутствие…
— А что я потом сделаю с этими драгоценностями? — спросила она.
— Я не стану доставлять тебе эти неудобства, оставлю их у себя.
Я говорил услужливо, как покорный агнец, я хотел уговорить ее, успокоить. Потом она спросила, любил ли я Энджи.
— Нет. Меня привлекало то, что она собой представляла.
— Что это значит?
— Власть. Я хотел утвердиться в компании, стать уважаемым человеком, мечтал об авторитете, хотел стать специалистом по вопросам сотрудничества с Европой компании Фергюсон…
— Ты смог не влюбиться в такую женщину? Такую необычную? Что же тебе нужно, чтобы разбудить твои чувства?
— Совсем немногое… Мне стольких достоинств не нужно.
— Значит, все-таки ты женился из-за денег.
— Деньги играли второстепенную роль.
— Второстепенную? Грязный лицемер! А я была козлом отпущения, слепо участвующим во всех этих махинациях…