Она легонько толкнула меня локтем:

— Здесь больше туристов, чем животных, не правда ли?

Я услышал голос Энджи. Далекий, но очень отчетливый, словно она говорила из соседней комнаты. «Надо ограничить число туристов в заповедниках, иначе Кения превратится в зоологический сад. Надо расширить природные границы «Масаи Мара» и добиться в обмен на субсидии обязательного ограничения числа туристов, которые допускаются в национальные парки…»

Со мной происходили странные вещи. Из-за того что я часто вспоминал Энджи, говорил о ней с Энни, ее смерть казалась мне нереальной. Я так часто повторял, что она была на Гавайях, что реально представлял ее там сидящей на краю басссейна.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросила Энни.

— О многом…

Мы продолжали ехать по бескрайней саванне. Дорога виляла между лысыми холмами, то там, то здесь виднелись одиноко стоящие деревья, дикая акация. Потом вдруг мы заметили на горизонте стаю бородавочников. В лучах яркого солнца они казались почти красного цвета. Лео дал нам краткие пояснения об этих вечно спешащих животных, похожих на небольших кабанов. Мы все время держались за брус, встречные автобусы обдавали нас пылью, надо было срочно закрывать окна. Энни ворчала:

— И это вы называете путешествием по классу люкс? Вы шутите. Здесь не на что смотреть, надо было лететь на самолете-такси вместо того, чтобы глотать пыль.

Неужели она догадалась благодаря женскому чутью, что я был всего лишь случайным человеком, затесавшимся в мир денег? Неужели она надеялась услышать мою исповедь, правдивое признание, которое доставило бы ей удовольствие?

— Я вот о чем думаю… — начала она, положив голову на мое плечо на несколько секунд, поскольку все более и более ухабистая дорога делала невозможной любую попытку проявления романтических чувств, — я не перестаю задавать себе вопрос: почему мы здесь находимся? Почему этот так называемый дядя будет счастливее от того, что наши задницы покроются синяками от таких дорог? Что-то в вашей истории не так или вы просто-напросто сумасшедшие.

— Мы заключили контракт, Энни. Я гарантировал вам деньги, а не комфорт.

— Я приехала сюда из-за животных, — сказала она — Или почти из-за них…

Несмотря на все прилагаемые усилия удержаться, она моталась то вперед, то назад. Стоило только Лео забыть о нашем присутствии, как он ускорялся, и мы начинали подпрыгивать.

— Что будет с моей спиной! На эти пятьдесят тысяч мне придется покупать кресло-каталку.

Я тронул водителя за плечо. Серое небо стало заволакиваться черными облаками. Я считал кусты.

— Что?

— Долго нам еще ехать?

— Нет. Час или чуть больше, — сказал он.

Потом добавил:

— Надо набраться терпения.

Энни было ужасно скучно, ей хотелось поболтать.

— Я тебе уже говорила, что мои родители живут в Баффало? — спросила она.

— Думаю, да.

— Их история тебе интересна?

— Ты хочешь поговорить?

— И да, и нет. У тебя зловещий вид.

— Если приходится выслушивать рассказы про всех людей…

Ветровое стекло было покрыто толстым слоем пыли. Впереди, метрах в пятистах, показалась полоска зелени. Лео обрадовался и показал рукой направо:

— Там есть вода. В течение всего года саванну пересекает река. Она никогда не пересыхает. К ней на водопой приходят животные. Много животных.

— Я поверю вам только тогда, когда сама их увижу, но не раньше, — зевнув, прокомментировала его слова Энни — Ах, я с удовольствием поспала бы, но прежде расслабилась бы в горячей ванне!

Наш автобус был похож на тележку. Сзади лежали чемоданы, впереди, в ногах валялись бутылки с минеральной водой, коробки «Клинекса».

Сумерки цвета серого жемчуга сделали пейзаж более мягким. Акации окружала высокая трава. По веткам прыгали крупные птицы, похожие на летающие чернильные кляксы.

— Взгляните налево, — сказал Лео.

Там на фоне серого неба перемещались какие-то темно-серые точки, образуя пунктирную линию.

Он сбросил скорость и выключил двигатель.

Они переходили дорогу в пятидесяти метрах от нас. Энни едва сдержала вскрик, схватила мою ладонь и сжала ее. Я испытал легкое потрясение: даже самого пресыщенного человека, самую циничную крысу из небоскребов, как я, не может не тронуть необычный вид живущих на воле слонов. Они шли за вожаком к воде. Три слоненка, задрав вверх хоботы, старались не отставать от слоних. Те останавливались то здесь, то там, опускали к земле хоботы, набирали в них песок, а затем бросали его назад, покрывая тело красной землей. Даже мысль об охоте была мне неприятна. Ведь не убивают же людей для того, чтобы делать из их зубов брелоки? Я запретил себе высказывать подобные комментарии, я не мог терять время. А кто пожалеет меня?

— Ты хотел что-то сказать? — спросила Энни.

— Ничего.

Эти гиганты прошли совсем рядом, они покачивали опущенными головами в такт ходьбе. Малыши торопились, стараясь держаться рядом со взрослыми слонами.

— Эрик, — прошептала Энни, — я никогда в жизни не видела слонят!

— Самки рожают их каждые два года. Вы удачно выбрали время, по крайней мере для этого стада, — гордо заметил Лео.

Энни начала сморкаться в платок.

— Ты плачешь?

— Я так тронута. Я и не знала, как это прекрасно: маленький слон на свободе, А вот и другие… ты только посмотри!

Их теперь было не менее пяти. Слонята семенили ногами, самки хоботами указывали им нужное направление.

— У тебя есть салфетки? — спросила она, — Тушь потекла, и щиплет глаза.

Она стала на ощупь искать бутылку минеральной воды, нашла ее в ногах, смочила бумажную салфетку и вымыла глаза. Все лицо ее было перемазано тушью для ресниц, она сжала мою ладонь с такой силой, что у меня захрустели суставы.

— Эрик, я счастлива…

Я думал, что купил услуги бывшей обменщицы денег из Лас-Вегаса, женщины, крепкой и жадной до денег, движимой только своими интересами, живущей инстинктами. Я не допускал ее ни до души, ни до сердца, а вот теперь она плакала от радости. Сбитый с толку, испытывая неловкость от того, что так плохо о ней думал, я на некоторое время задумался. Рядом со мной Энни, живой человеческий комочек, плакала от волнения. Ребенок на каникулах, как и я сам.

Водитель обернулся к нам:

— С пленкой на 400 единиц вы еще сможете сделать снимки.

Он все еще не мог допустить, что мы не снимали все это на пленку.

Задрав хоботы, слонята продолжали семенить за матерями. Они прошли всего в десятке метров от нас и стали спускаться по отлогому склону к месту водопоя.

Водитель посмотрел на небо, подумал, а затем произнес:

— У нас есть еще время посмотреть на бегемотов с другого берега.

— Бегемотов, — повторила Энни — Мы и впрямь можем увидеть бегемотов?

Слоны скрылись внизу в зеленой зоне. Тишина волновала меня, я чувствовал себя словно взаперти. Мало-помалу я начинал понимать Энни. Мы поехали по дороге, окаймленной кустарником, среди темно-синих акаций.

Лео остановил машину и пригласил нас следовать за ним. Это давало возможность размять ноги.

— Я не должна была бежать в Африку без фотоаппарата, — сказала Энни.

«Бежать в Африку»? Это выражение мне не понравилось. Я-то не бежал в Кению, я бежал от своих маленьких неприятностей, а главное, от самой большой своей ошибки, которую я совершил на озере Тахо. Каждый делает то, что может… Я убил Энджи. Ужас, что человек может сделать в этом ужасном мире!

— Уже не так светло, — сказал Лео, — но кое-что видно. Иногда бывает невозможно найти здесь место для парковки.

Пройдя сотню метров, мы очутились на наносном берегу реки, природном источнике воды. На первый взгляд ничто не указывало на наличие здесь жизни, но вдруг из воды показались, словно вытолкнутые невидимыми пружинами, розовые и серые головы бегемотов. Это были три толстяка, которые погружались в воду и выныривали из нее, выпуская из огромных ноздрей струйки воды.

— В Лас-Вегасе на канале «Дисней Ченнел» я постоянно смотрела передачи «Фантазия», когда убиралась или переодевалась… Я сотню раз смотрела фильм о гоппопотамах. Когда они танцуют, ты его видел?