За время после выхода в свет первого издания «Памятного» выявилось много новых фактов и документов, высветивших роль Молотова во время сталинских репрессий. Ставшие известными факты полностью подтверждают, что Молотов был в окружении

Сталина опорой диктатора. Эти же факты дают основание сделать вывод, что он являлся главной опорой. Ряд лиц в окружении «вождя» как бы соревновались друг с другом в том, кто из них получит в процессе проведения репрессий наибольшую похвалу от Сталина. Но даже Ворошилов и Каганович соревноваться с Молотовым в этом отношении не могли.

Видимо, не последнюю роль здесь сыграло то, что ни Ворошилов, ни Каганович, ни тем более другие лица, окружавшие диктатора, не могли сравниться с Молотовым с точки зрения интеллектуальных способностей. Сталин эти способности Молотова знал и ценил. Но ценил по-своему, по-сталински. Он никогда не позволял, чтобы об этом интеллектуале складывалось мнение как о каком-то неприкасаемом, и, дескать, поэтому все приближенные к Сталину должны были отводить Молотову какое-то особое место.

Сохранилось множество разного рода записок, в которых рукою Молотова выражены его циничные и жестокие мнения о работниках разных рангов. В результате подобных оценок со стороны Молотова многие люди погибали. Такой исход отвечал ненасытным деспотическим амбициям Сталина.

После XIX съезда КПСС на Пленуме ЦК Сталин выступил с резким заявлением о деятельности Молотова и Микояна. Причем главный огонь обвинений направлялся против Молотова. Всех участников Пленума это весьма озадачило. У них складывалось мнение, что такой выпад был сделан не случайно, а отражал далеко идущие планы. Действительно, Молотов и Микоян не были включены в состав созданного тогда Бюро Президиума ЦК КПСС. Кстати, о факте образования этого Бюро официально ничего не сообщалось. А что касается причины, из-за которой Сталин так ополчился против Молотова, то, видимо, авторитет и близость «человека № 2» к «вождю» расценивались диктатором как угроза его собственному положению.

Как личность Молотов был человеком огромного трудолюбия. Его отличала высокая степень организованности вплоть до собственного распорядка дня.

Иногда эта организованность принимала странную, можно сказать, доведенную до педантизма форму. Например, во время работы над каким-нибудь документом, продолжавшейся в течение нескольких часов, Молотов мог вдруг заявить:

— Сейчас я пойду отдохну в соседней комнате тринадцать минут.

Уходил. Затем ровно через тринадцать минут возвращался и снова брался за работу. Как это ни удивительно, после этого он выглядел свежее.

Молотов иной раз терял выдержку, как говорят, срывался и обращался с сотрудниками резко. Но все обычно понимали, что делал он это не случайно и какие-то основания, хотя бы формальные, для такого его необычного поведения имелись.

Водился за Молотовым и другой грех, хотя таковым его можно назвать лишь условно. При работе над документом часто, бывало, имелась возможность ту или иную мысль сформулировать свежо и по-новому. Но если Молотову хоть что-то показывалось необычным, да к тому же небывалым, то он с этим не соглашался. Не раз встречался я с подобным явлением.

Это уже не назовешь строгостью в отношении стиля и литературной формы, скорее это походило на нечто выходящее за пределы резонного. В литературе описаны мучения над словом выдающихся писателей. Достаточно вспомнить знаменитые слова поэта: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Страдали этим Гюстав Флобер (зато какой он блестящий стилист!), Лев Толстой, мучивший и машинисток и наборщиков, заставлявший по многу раз перепечатывать и перебирать, казалось бы, уже готовые отшлифованные страницы его произведений, да и многие другие классики. Было на кого Молотову ссылаться.

Он известен многим, в том числе и мне, как человек весьма эрудированный. Я не раз в этом убеждался.

Сказанное — лишь отдельные штрихи к политическому портрету этого человека.

Молотов умер 8 ноября 1986 года в возрасте 96 лет. Ушел он из жизни, будучи членом КПСС.

Кстати, нелишне кратко сказать о жене Молотова, которую Сталин отправил в ссылку из Москвы. Эта ссылка — тоже уродливое явление периода культа личности.

Слабая, тщедушная — такой была Жемчужина. Изредка мне приходилось ее видеть, главным образом когда Молотов по соображениям скорее протокольного характера брал ее с собой на период своих кратковременных выездов за рубеж. Все это происходило в послевоенные годы. Таких случаев было немного.

В тридцатые годы Жемчужину как жену «человека № 2» даже назначили возглавлять парфюмерную промышленность страны и одновременно она заняла пост заместителя наркома пищевой промышленности. Это сделали по инициативе Сталина. Может быть, в порядке опыта, в ходе которого «испытывалась» ничего не подозревавшая женщина.

У нее был проживавший в США брат по фамилии Карп. В период моего пребывания в Вашингтоне ни один сотрудник советского посольства не встречал его, и он ни разу не приходил в посольство. В свое время распространялись слухи, что Сталин будто бы подозревал жену Молотова в каких-то предосудительных контактах с Карпом. Но никаких фактов, которые бы это подтверждали, никто никогда привести не мог.

И все же какое-то «дело» завели. Следствием явилась ссылка Жемчужиной.

Неудивительно поэтому, что Молотов, в общем человек сухой и строгий в подборе слов, после возвращения жены из ссылки в разговоре со мной сказал:

— В мой дом пришло и личное счастье.

Между прочим, в то время я только что прибыл из Лондона, где был послом, и лишь тогда узнал, что его жена находилась где-то в ссылке.

Наша беседа состоялась через три-четыре дня после того, как Сталина похоронили.

Что же касается самого вождя, то, как известно, оставшись без жены Надежды Аллилуевой, он жил в одиночестве. Это в какой-то мере наложило отпечаток на взаимоотношения между семьями руководителей страны, прежде всего членов Политбюро. Сталин интересовался и тем, нет ли его противников среди жен его соратников. То он видел врага в лице жены М. И. Калинина. То он обнаруживал заговорщика в лице жены В. М. Молотова.

После XX съезда партии страна должна была взглянуть на себя как бы изнутри, чтобы увидеть то, что скрывалось за пеленой клеветы и доносов. Она взглянула и сделала соответствующие выводы.

Общая позиция — интересы народов

Имеется много общего в практической работе первого поколения дипломатов нашей страны, трудившихся непосредственно после Октябрьской революции, и дипломатов последующего периода. Они боролись и борются за интересы трудящихся, за идеалы социализма, а в применении к делам внешним — за мирное будущее всех народов.

Позиции Советского государства по конкретным проблемам, решаемым на международной арене, ныне отличаются от тех, которые отстаивались в первые послереволюционные годы. Отличие это обусловлено хотя бы уже тем, что в наше время существует ядерное оружие, представляющее угрозу всему человечеству, самой жизни на Земле. Стала реальностью та обстановка, которую предвидел и о которой предупреждал Ленин, говоря об опасности появления новых видов оружия.

Но должна быть общая позиция позиций. Фундаментальные, жизненные интересы всех народов, всех государств, к какой бы общественной системе они ни принадлежали, состоят в том, чтобы не допустить новой войны. А для этого необходимо положить конец гонке вооружений, запретить ядерное оружие, предотвратить милитаризацию космоса. К сожалению, до сих пор у нас, живущих в мире социализма, и у них, относящихся к миру капитализма, — речь, конечно, идет о правящих кругах стран капитала — такой общей позиции пока нет.

Душой внешней политики СССР, стран социализма были и остаются мир и мирная жизнь для народов. Это — заветная цель, к которой стремится Страна Советов со дня победы народной власти, с того момента, как над Российской республикой взвилось знамя социализма.