Одного в толк не возьму: там этих сидячих мертвецов сотни. Нереально. Я ведь не Леня Пантелеев — это за его бандой числилось двести девяносто трупов. Меня подобные рекорды не вдохновляют — отсутствует садистская жилка, хоть и мизантроп по складу характера.

Поужинаю-ка завтра «У Миши». Зеленоглазую Мари увижу, если повезет. Фигурка у нее, конечно, бесподобно аппетитная. И бюст в наличии, что выгодно отличает ее от большинства доскообразных гимнасток.

На этой игривой ноте я и заснул, в предвкушении свидания с зеленоглазкой.

Полку прибыло

Разведка боем в «Большом Урале» прошла бескровно. Киса с Цыпой в сопровождении бритоголовой кодлы Медведя произвели там должное впечатление. Хромоножки, если и присутствовали, то высовываться не рискнули. Нахрапистый Киса моментально взял в оборот метрдотеля, курировавшего местных жриц любви. Дипломатически выражаясь, они нашли общий язык и пришли к нужному нам знаменателю. Что и следовало ожидать. Любой здравомыслящий человек предпочтет отдать часть, чем весь куш впридачу со здоровьем, а то и с самой жизнью.

— Андрюха — пацан что надо. Нашего разлива, — Киса поощрительно похлопал по плечу сидевшего на своем вчерашнем месте Медведя. — Пивка выпьешь?

— Нет, нет, — заулыбался новый Кисин приятель. — Пока даже глядеть на него не могу. Увольте.

— Михалыч, что если его на работу взять? — вступил в разговор Фунт. — Конечно, статью за тунеядство из кодекса выкинули — безработица, но все ж приличнее пристроенным быть.

— Что это тебя, Фунтик, на благотворительность потянуло? — удивился я. — Да и что он может?

— Андрюха степ бьет. Сам наблюдал. Он поддатый был, но чечетку сварганил, прям как Буба Касторский.

— В натуре?! — обрадовался Киса. — А ну-ка, изобрази, Медвежонок!

Несмотря на тяжелую комплекцию, Медведь со своей задачей справился мастерски.

— Если каблуки усилить подковками, а на пол фанерку кинуть, смотрелось бы в десять раз лучше, — закончив номер, сказал немного запыхавшийся Андрюха.

— Михалыч! — На детском лице Кисы появилось капризно-умоляющее выражение. — Возьми его! Он меня научит чечетке, я с детства мечтаю.

— Заметано. Петрович, оформишь артиста на полставки. В середине зала убери пару столиков и постели лист нержавейки — она посильнее фанеры звук даст. Доволен, Медведь? Жесткого графика выступлений перед публикой у тебя не будет. Скажем так — ежедневно с тебя пять выходов по десять минут. Покатит? Ладушки. — Я вынул из бумажника пару пятидесятитысячных купюр. — Держи аванс. На подковки.

Когда Медведь ушел, я вызвал в кабинет Ксюшу.

— Слушай сюда, девочка. Андрюха тобой интересуется?

— А мне без разницы. — Ксюша жеманно надула губки. — Я им не интересуюсь. Шпана дворовая.

— Это ты зря. С сегодняшнего дня он солидный человек — член нашей команды. Будет в баре публику чечеткой развлекать. Короче, ответь ему взаимностью. Когда сойдетесь, прощупай его от и до. Планы, мечты, увлечения, на что способен. Договорились, маленькая?

— Евгений Михалыч, вам, сами знаете, ни в чем отказать не могу. — Ксюша кокетливо взяла под козырек. — Разрешите идти?

— Ступай. Но не форсируй события. Помни разницу между статуей и женщиной.

— А в чем разница? — Ксюша задержалась на пороге.

— Статуя сначала падает, а потом уж ломается. Женщина наоборот. Так что поломайся денек-другой. Желанней будешь.

Когда за окнами зажглись уличные фонари, отправился с мальчиками, как и планировал, ужинать в ресторацию «У Миши».

Как обычно, в залах народу было не густо. На небольшой эстраде ансамбль, явно дворового пошиба, вовсю старался создать атмосферу праздника и веселья.

Мари нигде не было видно. Должно быть, ее номер позже, когда ансамбль, выдав свой небогатый репертуар, начнет выдыхаться. Глядя на потные, полупьяные лица музыкантов, я решил, что ждать уже недолго.

Так и оказалось. Через полчаса вышел на эстраду потрепанного вида конферансье во фраке, явно узковатом для его брюшка, и объявил «Эротическое соло». Музыканты, прихватив инструменты, ушли передохнуть.

Свет в зале притушили, откуда-то сбоку ударил на эстраду желтый луч прожектора и под магнитофонные повизгивания Мадонны появилась Мари, как и в прошлый раз в розовом, облегающем трико.

Номер был неплохой, но публика явно бы предпочла, чтобы Мари танцевала в купальнике «Лепестки» или вообще обнаженной. Под жидкие хлопки аплодисментов шоу-девочка покинула эстраду.

Киса верно понял мой взгляд и тоже скрылся за кулисами. Я заказал «Мадам Клико». Вскоре, в сопровождении Кисы, появилась Мари, уже переодевшаяся в вечерний костюм сиреневых тонов.

— Здравствуй, Мари. Я подумал, что после выступления ты не будешь возражать освежиться твоим любимым шампанским.

— Вы очень предупредительны, Женя, — она устроилась напротив меня, между Цыпой и Кисой. — Бокал шампанского, и правда, будет весьма кстати.

В своем успехе у Мари я не сомневался. И не потому, что считал себя неотразимым ловеласом или решил воспользоваться безусловно стесненными обстоятельствами шоу-девочки. Запрещенными либо не совсем приличными способами я работаю крайне редко; и уж во всяком случае не в отношениях со слабым полом. Конечно, девиз, начертанный на знаменах иезуитов «Цель оправдывает средства», близок мне по духу. Но сердце жаждет искренней взаимности партнерши, а не напускной, актерской, когда любовная игра превращается в товар. И чем он качественней — тем требует большего гонорара.

Просто я пришел к убеждению, что ни одна женщина устоять перед моим обаянием не в силах. И совсем не важна тема разговора. Все происходит на флюидном уровне. Моя аура обволакивает «жертву» и притягивает ее, как хищный цветок беспечную бабочку. Женщина подсознательно чувствует во мне нечто звериное, агрессивное начало, может, даже — кровь. В женщине бессознательно просыпается ее естество, «зов предков», так сказать, — против такого она бороться не умеет.

Кстати, возможно, этим объясняется та популярность и любовь, которыми пользуется Киса у противоположного пола. Они чувствуют в нем сверхчеловека…

Мари залпом осушила фужер, и я с неудовольствием подумал, уж не на алкоголичку ли нарвался. Умом понимаю, что самые красивые цветы растут на навозных кучах, но не терплю алкоголичек. Они неизлечимы и имеют лишь одну альтернативу — на панель или в петлю.

Киса предупредительно-галантно вновь наполнил ее фужер. Но Мари, казалось, потеряла всякий интерес к шампанскому, азартно расправляясь с дольками апельсина.

— Жажда замучила, — смущенно улыбнулась она. — Вечерами здесь душно и накурено. А кондиционеры починить не на что. У Миши временные финансовые неувязки.

— Как так? — неискренне удивился я. — Центр же города. Публика солидная. Ансамбль и кухня в ажуре. Не говоря уж об «Эротическом соло». Под такое заведение любой банк ссуду даст.

— А! — отмахнулась Мари. — В том-то и беда, что ссуду Миша уже взял полгода назад. Ремонт сделал, ансамбль нанял — думал, дело, наконец, пойдет. Ан нет. Только-только на ноги вставать стали. А ссуду уже на этой неделе возвращать с процентами… Если отсрочку Миша не выпросит — все, погорели мы. Заведение накроется, и придется мне снова работу искать. А может, в Тагил домой подамся.

— Ну, не все же банкиры шакалы, — стал утешать зеленоглазку. — Он ведь не последняя сволочь — даст отсрочку, никуда не денется.

— Ты, Женя, по себе судишь. — Мари, стараясь сделать это незаметно, промокнула глаза ажурным платочком. — А эта Европейско-Азиатская Корпорация давно на наш ресторан облизывается. Но Миша все же надеется: он с их генеральным директором, кажется, в неплохих отношениях.

— Ну и ладненько, — я поспешил переменить тему. — Что мы все о грустном? Давай о тебе поговорим. Ты сегодня еще выступаешь?

— Нет, — вздохнула Мари. — У меня всего один выход за вечер. Я уж с отчаяния предлагала Мише стриптиз работать, чтоб публике потрафить. Но он пуританин, не от мира сего.