Наконец девушка напомнила:

— Ты что-то начал говорить, будто бы надо представить себя на месте того человека, который является твоим противником. Правда, я так ничего и не поняла… — призналась она.

— Да, постой… Ты перебила мою мысль, Анетта, — тихо сказал Бернар. — Ты не так поняла — я говорил не о Деннисе…

— А о ком?

— О Якобсе.

— Ну и что?

— Понимаешь, — Бернар, подойдя к девушке, уселся напротив, — понимаешь, я вспомнил: Якобс очень рассчитывает на то, что все произойдет очень неожиданно… Ну, я говорю о его предстоящей беседе. Он не раз повторял мне: «Главное — целиком и полностью деморализовать человека».

— И что с того?

Бернар внимательно посмотрел на девушку, словно пытаясь понять — действительно ли она не понимает его мысль, или же спрашивает просто так, как говорится, для проформы.

— Ну, и ты не знаешь, что следует делать дальше? — спросил он.

Та пожала плечами.

— Честно говоря, Бернар, — произнесла она полным оправданий голосом, — честно говоря, меня эта история настолько поразила, настолько вывела из состояния душевного равновесия, что теперь я очень тяжело соображаю… Извини, но я бы хотела, чтобы ты не переспрашивал меня больше, а объяснял все просто и ясно…

Бернар кивнул:

— Что ж, идя навстречу твоим пожеланиям, обещаю объяснять все просто, ясно и доходчиво…

Анетта наклонила голову в знак того, что она действительно приготовилась выслушать все, что ей скажет Лафарг.

— Продолжай…

— Значит, — произнес он, — значит, самый естественный шаг с нашей стороны — пойти к Деннису и Мартине и честно рассказать обо всем…

До Анетты наконец дошло, что именно имеет в виду Бернар.

— И когда ты собираешься это сделать? — спросила она.

Бернар растерянно произнес:

— Не знаю… Мне кажется, в этой ситуации нельзя терять ни минуты. Чем скорее, тем лучше, это же понятно.

Самообладание вновь вернулось к Бернару, как только он переключился на конкретные размышления о дальнейшем плане противодействия Якобсу.

Анетта покачала головой:

— Любопытно… Ну, и как ты себе это представляешь?

Бернар уставился на нее:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты придешь к Деннису Харперу и заявишь, что ты и есть тот самый человек, который написал о нем гнусный пасквиль…

Бернар виновато опустил голову и тихо произнес — при этом он старался не встретиться взглядом с Анеттой:

— Придется…

Анетта предложила:

— Может быть, это стоит сделать мне? Ну, поговорим сперва с Мартой, а потом — и с самим Деннисом Харпером. Если, конечно, он захочет меня выслушать, — добавила она.

— Может быть, — неопределенно произнес Бернар. — Только мне кажется, что говорить с Деннисом должен именно я.

Анетту это решение несколько удивило.

— Ты?

Бернар вздохнул вновь — еще тяжелее, чем в прошлый раз.

— Да, я… Я очень виноват перед этим человеком, Анетта. Я кругом виноват, я виноват перед всеми: и перед Деннисом Харпером, и перед тобой… Это мой единственный шанс хоть как-то искупить свою вину. Я понимаю, что тебе гораздо проще сделать это…

— Я тоже виновата, — вставила Анетта. — Я очень виновата перед своей лучшей подругой — я говорю о Марте…

На Бернара эта реплика не произвела никакого впечатления.

— Я понимаю, — продолжал он, — что ты хочешь помочь мне. Не надо этого делать, я сам должен исправить свою ошибку. Дай мне этот шанс, Анетта…

Слушая Бернара, Анетта, к своему удовлетворению, поняла, что не ошиблась в оценке этого человека. «Значит, — подумала она, — этот Бернар не такой уж и подлый человек, как я сперва подумала… Он действительно хочет загладить свою вину…»

Стараясь казаться как можно мягче, Анетта предложила:

— Давай пойдем на компромисс…

— То есть?

— Я согласна — разговаривать с Деннисом Харпером действительно будешь ты — тем более, это чисто мужской разговор… А с Мартиной поговорю я — мне ведь тоже стыдно…

Судя по всему, Бернара это предложение вполне устроило.

— Я согласен, — кивнул он, — пусть будет так, как ты сказала…

Поднявшись со своего места с самым решительным видом, Анетта посмотрела на электронные часы, стоявшие на столе.

— Шесть вечера, — сказала она. — Ты сам говоришь, что нельзя терять ни секунды… Кто знает, когда именно этому Якобсу взбредет в голову начать шантажировать Харпера… Надо хотя бы упредить его, надо подготовить Денниса к этому разговору…

Бернар с готовностью поднялся с кресла.

— Хорошо, — согласился он. — Сейчас позвоню… — он потянулся за телефоном. — Какой номер у этого Денниса Харпера в «Маджестике»?..

Как назло, трубку никто не снимал. Анетта, стараясь придать своему голосу максимум спокойствия — это, впрочем, получилось у нее с трудом, — произнесла в трубку:

— Анетта или Деннис, срочно позвоните по следующему номеру, — она назвала телефон Лафарга, — дело очень важное, совершенно не терпящее никаких отлагательств. Еще раз повторяю — срочно позвоните мне или хозяину квартиры, Бернару Лафаргу, по номеру…

Повесив трубку, Анетта отставила телефон и, обернувшись к репортеру, сказала:

— Как назло, никого нет… Всегда вот так: когда человек тебе нужен, он почему-то исчезает…

— А когда он тебе не нужен, — улыбнулся Бернар, — он всегда маячит на твоем горизонте…

Анетта подняла на Бернара глаза.

— Имеешь в виду кого-нибудь конкретного? — спросила она.

— Да.

— Надеюсь, не меня? — в голосе Анетты неожиданно прозвучал некоторый вызов.

— Нет, что ты. Я тебе так благодарен.

Анетта удивленно подняла брови…

— Ты — мне?.. — переспросила она. — Ты мне благодарен?

Бернар кивнул:

— Да, Анетта.

— За что?

Бернар вздохнул.

— Знаешь, — произнес он, — знаешь, если бы не ты, я был бы совершенно другим человеком…

— Это ты о Марте и вообще обо всей этой неприятной истории? — уточнила девушка. — Что поделаешь… Так уж получилось.

— Не только о Марте, — сказал Лафарг. — И о Марте, и о тебе, и обо всех нас…

Запомни хорошенько: вилку всегда надлежит держать только в левой руке, а нож — только в правой. Есть, правда, некоторые исключения. Например, когда ты ешь блюда туземной кухни. Однако, повторю еще раз, в европейской традиции принято вести себя за столом только таким образом…

Вот уже целых полчаса мистер Джордж Баггс по просьбе Денниса Харпера обучал Мартину правилам этикета. Нельзя сказать, чтобы мистеру Баггсу это занятие доставляло большое удовольствие — все-таки по образованию и призванию он был юрист, а не учитель хороших манер, — однако он настолько уважал Денниса Харпера, что никак не мог проигнорировать его настоятельную просьбу заняться Мартой.

«Мне надо, чтобы через неделю, максимум через две, Мартина Липтон выглядела настоящей леди, — попросил Деннис. — Насчет этой девушки у меня далеко идущие планы…»

Мартина же, наоборот, хотя и несколько комплексовала из-за своей некомпетентности в самых простых, как сказал мистер Баггс, вещах, однако слушала своего нового учителя с неослабевающим вниманием. К желанию выглядеть «настоящей леди», чтобы не ударить лицом в грязь перед родственниками Денниса Харпера и особенно его мамой, Стефани Харпер, примешивалось чисто детское любопытство. Ей, выросшей в почти трущобном предместье Мельбурна, было просто интересно узнавать, что, оказывается, есть с ножа — неприлично, что для рыбы и для мяса существуют специальные приборы — наборы вилочек, ложечек и всякого прочего, — что к каждому определенному блюду полагается определенный сорт вина…

— Значит, насчет ножа, надеюсь, ты все усвоила? — произнес мистер Баггс.

Мартина согласно кивнула:

— Да…

— Вот и отлично, — произнес Джордж. — Тогда перейдем к следующему… Есть надо небольшими кусочками, крайне желательно — беззвучно. Это значит, что за едой категорически нельзя чавкать, сморкаться, сопеть… Понимаешь, о чем я говорю?

— Почему?