– Ты пошел за ней?

– Нет, – сказал Рейвин к ее большому удивлению. – Что-то в глубине души говорило оставить ее в покое... она была в истерике, когда убежала. Поэтому я вернулся домой, и той ночью мать увидела знак на моей ладони и попросила рассказать об этом. Я сказал ей правду и попытался заставить понять, насколько обезумевшей была Изаби. Мама уверяла меня, что та просто в шоке от увиденного и... для собственного блага и блага девушки я должен рассказать ей правду о том, кто мы и кем становимся. Мама верила, что любящая женщина примет правду и присоединится к нам.

Рейвин перевернулся на спину и уставился в потолок. Сьюзан могла почувствовать исходящие от него вину и ярость, ранящие прямо в сердце.

– Ты не представляешь, насколько сильно я хочу вернуться в прошлое и изменить ту ночь. Возможно, из-за этого Артемида и блокировала мою способность путешествовать во времени. Бог видит, это терзает и ест меня изнутри, и уверен, если бы я только смог, то вернулся бы назад и сделал что-нибудь глупое.

Сьюзан успокаивающе погладила его руку.

– Так это тебе и снится?

Рейв повернул голову и встретился с женщиной взглядом.

– Частично. Я всегда вижу мать, предлагающую поехать к Изаби и привезти в нашу деревню, а потом переношусь в ту ночь, когда стал Темным Охотником. Мне по-прежнему мерещится испуганное лицо Изаби, когда я убил ее отца, а она кричала, сжавшись в углу.

Сьюзан задумалась, следует ли ей задать следующий вопрос, но хотела получить ответ.

– А Изаби ты тоже убил?

– Да.

Девушка постаралась забыть об этом, пока ее сердце бешено колотилось. Она видела Рейвина в действии, но даже при этом, не верила, что он мог быть таким равнодушным.

Охотник вздрогнул, точно снова увидев прошлое.

– Когда ее отец умер, Изаби нашла в себе смелость - схватила короткий меч со стены и замахнулась на меня. Я был не вооружен, поэтому попытался увернуться, но лезвие все-таки полоснуло по руке. Повинуясь инстинкту, я отбросил ее подальше и зажал рану. Изаби, спотыкаясь, бросилась к камину и уронила меч, когда подол ее платья загорелся. Я бросился ей на помощь, но она укусила меня и побежала к открытой двери, поскольку огонь поднимался по платью все выше. Когда я бросился за ней, несколько людей преградили мне дорогу и атаковали. К тому времени, как я убил их, было слишком поздно для Изаби. Я нашел ее лежащей в какой-то куче недалеко от дома. А перевернув женщину, понял, что она все еще жива. Ее глаза полыхнули огнем, а потом она плюнула в меня и умерла на моих руках. Я никак не могу избавиться от вида ее обгорелого лица, являющегося ко мне во снах. Ненависть в ее глазах. Я продолжаю тешить себя надеждой, что каким-нибудь образом все это можно было бы переиграть. Что я мог бы что-то сделать, чтобы спасти их всех.

– В этом нет твоей вины, просто Изаби была глупышкой.

– Нет, – сказал Рейвин, и его темные глаза впились в нее. – Она была просто женщиной своего времени, верившей, что я – дьявол, посланный забрать ее душу. Мне не стоило вообще никогда прикасаться к ней.

– Тогда бы ты никогда не нашел свою пару.

– Да, и что же хорошо это принесло?

Рейв был прав. Вздохнув, Сьюзан сжала его руку в своих.

– Мне очень жаль, Рейвин. Каждый человек заслуживает любви.

По выражению его лица, женщина поняла несогласие. Вместо ненависти к Изаби за ее невежество и глупость, было очевидно, что он ненавидел самого себя за произошедшее. Как бы ей хотелось уменьшить чувство вины, гложущее Охотника, но... она ничего не могла сделать. Он должен был сам себя простить.

– Что насчет тебя? – тихо спросил Рейвин, играя ее пальцами.

– Что насчет меня?

– Ты когда-нибудь любила?

Сьюзан прикусила губу, когда собственные сожаления и печали захлестнули ее.

– Нет. Не совсем.

Это "не совсем" вышло не по ее инициативе. Она просто не могла найти человека, который бы стал ее второй половинкой. Человека, который бы заставил ее смеяться... Человека, с которым бы хотелось состариться.

– Во всяком случае, не так, как написано в книгах или снято в фильмах. Я всегда гадала как это: внезапно увлечься каким-нибудь сексуальным незнакомцем. Чтобы человек, которого я не знаю, ворвался в мою жизнь и сделал ее своей.

Сьюзан с сожалением вздохнула, когда созданный ею образ промелькнул в голове. Оу, чего бы она только не отдала, чтобы хотя бы раз почувствовать это в реальной жизни.

– Да это просто ерунда.

– Нет, – серьезно ответила Сью. – Любовь существует. Яркий тому пример Джимми и Анжела. Они так сильно любили друг друга, что временами мне приходилось выходить из комнаты, чтобы избавиться от возникшей ревности. Конечно же, я не завидовала их счастью, просто было очень тяжело видеть, насколько они счастливы, когда у меня никого нет.

Печальная улыбка заиграла на губах Сьюзан.

– Когда я была маленькой, то помню, мы с мамой ходили на "Городского ковбоя" (1). Помнишь финальную сцену, где Джон Траволта (2)выбивает дурь из плохого парня за охоту на Дебру Вингер (3), а потом ждет ее снаружи? Мне всегда было интересно, как это, так чувствовать?

Его мозолистые пальцы продолжали играть с ее рукой.

– Учитывая тот факт, что он не уходил с ней, это трудно представить.

Сьюзан замерла.

– Что?

– Ее ждут в конце "Офицер и Джентльмен" (4). Не в конце "Городского Ковбоя". Бад и Сисси уходят рука об руку в нем.

– Вау, – подумав, нахмурилась женщина. Рейвин оказался прав, и она была удивлена, что он знал об этом. Сью повернулась и одарила его оскорбленным взглядом.

– Кстати, меня удивляет твое глубокое познание.

Охотник зло улыбнулся, приложил ее руку к своей груди, а большим пальцем провел по ладони, посылая импульс удовольствия.

– Не удивляйся. Вспомни, я живу с девушкой, которая совсем недавно прошла период полового созревания. Эрика пересматривает эти фильмы снова и снова, а потом плачет и жалуется часами, что таких мужчин не существует, и что все мы бесчувственные свиньи, которых надо кастрировать.

Сьюзан засмеялась. Она представляла, как Эрика терроризирует бедного Рейвина, который, вероятнее всего, был сбит с толку такой атакой.

– Ты же знаешь, иногда она может быть поразительно проницательной.

– Спасибо.

Женщина игриво прильнула к нему.

– Я же пошутила.