Рука Чейза отпустила кобуру. Кровь все еще стучала у меня в висках.

— Вы просто могли сказать "нет", — произнесла Кара, разыгрывая негодование.

— Иди сюда, пригнись! — Шон махнул рукой, приглашая Кару приблизиться, что она и сделала с улыбкой, заставившей меня насторожиться.

— А, — прошептала она. — Это тайная вечеринка. Так бы сразу и сказали.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я. — Что с Хьюстоном и Линкольном?

— Мы потеряли друг друга из виду, — сказала она серьезным (наконец-то) тоном. — Что произошло с вами двоими? Я видела, как Сестры устроили на вас облаву.

Значит, она наблюдала за нами. Я глянула на Чейза.

— Мы потеряли друг друга из виду.

— Связь не работает, — прервал меня Чейз.

— Это из-за погоды, — сказала Кара. — По второстепенным каналам чуть раньше передавали неутешительные прогнозы.

— Мы выждем, пока все не окончится, — сказал Чейз, кивая в сторону Площади. — И уйдем, когда станет темно.

Меня охватило разочарование. Я хотела вернуться в гостиницу, но мы еще ничего не достигли. Нас никто не узнал. Мы даже не забрали посылку.

Кара покачала головой.

— По моим подсчетам у нас есть пятнадцать-двадцать минут до того, как солдаты начнут прочесывать каждый квартал в радиусе десяти миль от места стрельбы. Нам нужно двигаться.

— Она права, — сказал Шон. Судя по его виду, ему это не нравилось. — Учитывая, что рации не работают, они не могут вызвать подкрепление. Это наша лучшая возможность выбраться отсюда.

Я глубоко вздохнула. Лицо Чейза посуровело, его выражение невозможно было разобрать. В конце концов он кивнул.

— Мы пройдем через палаточный городок, — сказала Кара. — Можем заодно подобрать нашу посылку, раз уж мы здесь.

— Забудь про посылку, — сказал Чейз.

— Нет, — возразила я, игнорируя его сердитый взгляд. — Мы здесь. У нас была причина прийти сюда. Как сказала Кара, совсем скоро сюда нагрянут солдаты.

Тот человек, кем бы он ни был, нуждался в нашей помощи.

Я встала.

— Итак, мальчики, — сказала Кара, — пушки с предохранителя. И помните, сегодня мы все в синем, поэтому смотрите, куда стреляете.

* * *

Как только мы покинули наше укрытие, признаки того, насколько погода испортилась, стали очевидными. В воздухе пахло электричеством, из-за порывов ветра струи дождя лили под наклоном. Стихия заглушала звуки, доносящиеся с Площади, где у людей все еще искали оружие.

Сразу за автобусом сбора крови переулок превращался в подобный горлышку бутылки узкий проход между сооруженными из подручных материалов убежищами. Как и сообщал нам Шон, проход был "закупорен" столом, за которым обычно сидели двое вооруженных солдат. Сейчас же путь был свободен, и мы быстро миновали стол, оглядываясь настолько часто, насколько только могли себе позволить.

Когда мы оказались на территории палаточного городка, я резко выдохнула. Большим достижением казалось уже, что мы все еще живы.

Палаточный городок должен был стать временным прибежищем, организованным во время Войны, когда людей эвакуировали из крупнейших городов Восточного побережья. Сначала Красный Крест обеспечивал беженцев провизией, но со временем стало ясно, что оказавшимся здесь людям идти было некуда, и они начали сооружать себе жилища из всего, что могли найти. Палаточный городок превратился в такое же место оседания самовольных поселенцев, как и гостиница "Веланд". Теперь, когда передо мной открылись местные блоки, как назвала их Кара, я ясно это поняла. Каждый блок представлял собой хижину не более шести футов в ширину и был собран из всего, что только попадалось людям под руку. Дверцы машин. Крышки мусорных баков. Плоские камни. Потрескавшиеся оконные панели и куски оргстекла. Все это было сцеплено вместе шпагатом или даже кожаными ремнями.

Люди выглядывали из своих шатких жилищ; несомненно, они слышали шум с Площади. Нас награждали подозрительными взглядами, от которых у меня волосы вставали дыбом. Я не подумала о том, что нас могли встретить совсем не гостеприимно — ведь мы были здесь, чтобы помочь, — но сейчас это, разумеется, стало очевидным. Мы были одеты, как государственные служащие. Понятно, что эти люди не станут нам доверять. Мы быстрым шагом двигались по главному проходу, шаркая ногами в мусоре, что цеплялся за наши лодыжки. Ребята шли впереди, держа в руках оружие, направляемые приглушенными инструкциями Кары. Перед ними расступались. Хоть палаточный городок мог с легкостью справиться с двумя солдатами, люди боялись. Если у МН только появится причина, всю эту колонию расстреляют в течение часа максимум.

Меня беспокоило то, что из-за снайперской атаки так и может произойти.

Я подняла взгляд к крышам ближайших зданий, выглядывая на них признаки шевеления.

Через четыре блока на тропу передо мной выскочил мальчик лет десяти с чумазым лицом и грязными спутанными волосами цвета соломы. Я подскочила от неожиданности. Через вырез его одежды торчало тощее плечо, а руки мальчик вытянул перед собой, изображая, будто целится в Чейза из пистолета. Чейз на автомате заслонил меня, а Шон плавно занял место с другой стороны.

— Дэвид! — зашипела какая-то женщина, уводя мальчика с нашего пути. — Простите, что побеспокоили вас, сэр, — с отчаянием добавила она через плечо.

— Прочь с дороги, — сказал Чейз. Я знала, что он должен был играть свою роль, но мои зубы все равно сжались, когда я услышала, насколько в его голосе не хватало сострадания.

— В гостях хорошо, а дома лучше, — пробормотал Шон.

— Ты жил здесь? — спросила я, обводя взглядом все вокруг.

— В Сент-Луисе.

Когда Шон говорил Уоллису, что не хочет идти в палаточный городок, я подумала, причина в том, что в этом месте он ощущает себя неуютно. Мне следовало понять, что все не так просто.

— Знаешь, это надоедает, — признался он, и когда я посмотрела на него, то увидела, что его щеки покраснели. — Когда постоянно мерзнешь и хочется есть. Когда пришли вербовщики, многие записались. Я был не единственным. — Он пнул банку, и она покатилась по проходу.

Его история включала в себя что-то еще, что пряталось за его нахмуренным лбом, но сейчас было не время для расспросов. С моих волос стекали капли дождя, и я отбросила пряди с лица.

— Сколько еще идти? — спросил Чейз.

Даже Кара пустилась трусцой. Нами овладела напряженность. Скоро солдаты начнут прочесывать это место.

Мы повернули направо. Пройдя мимо трех блоков, мы обнаружили хижину, которая была несколько больше остальных. Она была сооружена из непрочно связанных вместе листов пожелтевшего пластика и обломков деревянных ящиков. Это пристанище выделялось среди соседних, будучи размером восемь на восемь футов.

Шон отвел в сторону пластину, служащую дверью, и, нагнувшись, вошел внутрь. Когда несколько секунд спустя он выглянул из убежища, его лицо было более мрачным, чем до этого. Он кивнул.

Мы с Карой молча вошли в хижину; от дыма небольшого костра в углу начали слезиться глаза. Пластиковая стена позади импровизированного очага напоминала швейцарский сыр с плесенью, почернев в некоторых местах, где ее оплавило пламя. Возле огня на корточках сидела пожилая женщина в лохмотьях. У нее были вьющиеся седые волосы. Она поджаривала над огнем что-то, что я приняла за крысу, нанизанную на шампур. Я с трудом сглотнула.

— Я ничего не знаю о том, что там происходит, — хрипло сказала она, откладывая крысу прямо на грязный асфальт, который служил здесь полом. Поднимаясь, она держала руку на пояснице. Увидев нас, она отступила на шаг. — А, это вы.

В моем горле встал комок. Женщина узнала не меня, а Кару. Я почти открыла рот, чтобы сказать ей свое имя, но, когда возможной была еще одна снайперская атака, это показалось мне плохой идеей.

— У нас мало времени, — сказала Кара. — Солдаты уже на подходе. Лучше выбросьте все, из-за чего вас могут посадить.

Обветренное лицо женщины напряглось.