Выходит, действительно существовала возможность, что смерть Милдред была не случайной.

Это меня крайне заинтриговало.

Вообще-то по природе я любопытен.

Но кроме этого я понимал, что, если на самом деле произошло что-то загадочное, тогда я смогу обеспечить себе лучшие колонки нью-йоркских газет. А это триумф! Причем не только мой, но и «Нью-Йорк Глоуб», моей прежней газеты.

Взвесив все, я решил провести свое собственное расследование. Справедливость как таковая меня совершенно не волновала, но чувства (таинственность, опасность, возбуждение), которые испытываешь, когда идешь по следам убийцы, заслуживали того, чтобы я в это дело вмешался. Это значительно интереснее, чем охота на диких животных, и намного выгоднее… если, конечно, сам не получишь пулю в лоб.

Я решил к концу недели все выяснить, и мне почти удалось это сделать.

Я переоделся и спустился вниз.

Наша доблестная компания уже собралась в гостиной и попивала джин.

К моему удивлению, Брекстон тоже пришел. Он был спокоен и, как накануне вечером, делал мартини. Точнее, он стал делать его, когда я присоединился ко всем остальным.

Каждый из нас разыгрывал кладбищенскую печаль. Уныние, как грозовое облако, висело в воздухе. Я пробрался сквозь него к бару, у которого в одиночестве стоял Брекстон. Звуки шейкера в его руке были единственным шумом, производимым в комнате.

Все гости старательно избегали смотреть друг на друга.

— Чем могу быть полезен? — кажется, таковы были первые слова, произнесенные несчастным мужем, когда я подошел к нему. Сперва мне даже показалось, что ничего не изменилось — он говорил точно таким же тоном, как и накануне вечером.

— Мартини, — произнес я, уверенный, что сейчас увижу, как его жена перебирает книги по искусству на столике напротив.

Однако сегодня ее отсутствие было более заметным, чем ее присутствие накануне вечером.

Недрогнувшей рукой он налил мне бокал мартини.

— Я должен поблагодарить вас, — произнес он тихим голосом, — за то, что вы взяли прессу на себя.

— Я сделал это с удовольствием.

— Я был просто не в состоянии разговаривать с ними. Они были очень навязчивыми?

— Да нет. — Я покачал головой. — Обычные вопросы.

— Надеюсь, никаких разговоров о самоубийстве не было? Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Нет, об этом не упоминалось. Они вполне удовлетворились тем, что это несчастный случай.

Я помолчал, а потом решил сообщить ему о промахе мисс Ланг. Он лишь печально кивал головой, когда я ему рассказывал о том, что она заявила полиции.

— Мне это уже известно, — произнес он спокойно. — Они меня спрашивали об этом, и я заявил, что серьезно сомневаюсь в том, что у Милдред было намерение покончить с собой. Это же глупо, разве не так? Утонуть на глазах у нескольких человек, среди которых просто прекрасные пловцы.

Я был удивлен, с каким равнодушием произносились эти слова. Если он действительно был потрясен ее смертью, он никак этого не показывал. Несколько сбитый с толку, я присоединился к остальным, сидевшим у камина.

За обедом было достаточно тоскливо. Поскольку Брекстон был с нами, мы не знали, о чем говорить. Все думали об одном, но говорить о Милдред в присутствии ее мужа было бы бестактно. Он, безусловно, чувствовал себя менее скованно, чем все остальные.

Интересно отметить, как разные люди реагировали на ситуацию.

Мэри Уэстерн Ланг старалась казаться веселой, без конца говорила о своей книге, очень долго рассказывала о визите, который она однажды нанесла Фрэнсис Карпин Лок, известной писательнице, проживавшей в Новом Орлеане.

— Атмосфера любезности! А какой у нее был стол! А какие блюда она предлагала даже самым скромным из гостей!

За этим последовал критический анализ и сравнение ее последних работ с творчеством другой известной писательницы, Тейлор Калдуэл. Как я понял, они — достойные соперницы. Иначе говоря, идут нога в ногу.

Миссис Вииринг поделилась местными сплетнями, кто бросил своего мужа, кто выходит замуж и тому подобное. Вот такие темы после обсуждения проблем с детьми и слугами составляют основную часть разговоров жителей Истхэмптона.

Флетчер Клейпул не произнес ни слова. Он был бледным, весь в каком-то напряжении. Я прекрасно видел, что его сестра встревожена. Она внимательно следила за ним на протяжении всего ужина и, хотя была вовлечена вместе со мной и Брекстоном в разговор о живописи, ни разу не отвела взгляда от своего брата.

Непонятно по какой причине, что совсем не соответствовало ситуации, миссис Вииринг отказалась от игры в бридж. По-моему, для такой мрачной компании нельзя было придумать более интересного развлечения. Я стал рассматривать часы на камине. Я решил, что ровно в десять попрошу прощения, отклоняюсь, поднимусь наверх, переоденусь, выберусь из дома через черный ход и по пляжу пойду к клубу, где меня будет ждать Лиз и ночное сексуальное блаженство, как выразилась бы Мэри К. Стоупс.

Однако мое сексуальное блаженство было отложено благодаря внезапному появлению полиции.

Дворецкий, немного выбитый из колеи, ввел в гостиную неряшливого маленького человечка, инспектора Гривза, и двоих мужчин в штатском.

Мы оцепенели от страха, причем это мягко сказано.

— Миссис Вииринг? — произнес Гривз, глядя на мисс Ланг.

— Я — Роза Клейтон Вииринг, — заявила хозяйка, поднявшись с кресла.

Она пересекла комнату потрясающе твердой походкой, а я ведь видел, сколько она выпила за этот вечер: она была не просто пьяна, она была налита спиртным под завязку.

— Я — инспектор Гривз, мадам. Отдел расследования уголовных преступлений.

Мисс Ланг непроизвольно пискнула. От этого мышиного звука мы все невольно вздрогнули. Я бросил взгляд на Брекстона и заметил, как он спокойно закрыл глаза.

— Пожалуйста, сюда, мистер Грейвз.

— Гривз.

Он прошел следом за нею в альков. Оба его коллеги удалились в холл. Ошеломленные гости, включая меня самого, сидели кружком. Никто не произнес ни слова. Клейпул налил себе выпить. Мисс Ланг выглядела так, будто задыхалась. Элли, как обычно, не спускала глаз со своего брата. Брекстон продолжал неподвижно сидеть на стуле. Лицо его ничего не выражало, глаза были закрыты.

Из алькова доносилось неясное бормотание. Я отчетливо различал голоса недовольный, эмоциональный, принадлежавший миссис Вииринг, и монотонный инспектора. О чем, однако, они говорили, не было слышно.

Вскоре, впрочем, все прояснилось.

Миссис Вииринг с лицом, красным от гнева, появилась в дверях алькова в сопровождении полицейского, выглядевшего несколько смущенно.

— Мистер Грейвз желает кое-что сказать нам… кое-что настолько странное, что…

— Гривз, мадам, — перебил он с приятной улыбкой. — Пожалуйста, садитесь. И она покорно опустилась в кресло, на которое он показал.

Полицейский инспектор задумчиво посмотрел на нас.

Это был невысокий человечек с волосами песчаного цвета, воспаленными глазами и бледным, как бы нагримированным лицом. Складывалось такое впечатление, что он страдал хронической бессонницей. Тем не менее он прекрасно владел ситуацией.

— Мне ужасно неприятно, что я вторгаюсь в ваше общество, — извиняющимся голосом произнес он. — У меня вот здесь список имен, и я хотел бы, чтобы при его чтении каждый из вас поднимался при упоминании его имени.

Он быстро прочитал фамилии. Мы все представились, причем мисс Ланг вновь удивила нас своим придавленным мышиным писком.

— Огромное спасибо, — сказал он, закончив чтение списка. Инспектор старался не задерживать своего взгляда на наших лицах. Почти все время он смотрел в сторону двери холла.

— Больше я не буду держать вас в неведении. Существует возможность, что сегодня утром миссис Брекстон не утонула, а была убита.

Ни одного звука не раздалось при этом сообщении. Мы были так ошарашены, что в немом молчании взирали на него.

Гривз был разочарован. Похоже, он ожидал иного эффекта — вскакивания, восклицания, но в любом случае не мертвого молчания. Эта банда оказалась более тертой, нежели думал он или я. Я быстро взглянул на лица, но ничего особенного не увидел, за исключением повышенного интереса.