– Вот, пожалуйста, – сказал он. – Ты подсунул мне этот браслет первого декабря.

– А сегодня у нас какое? – спросил Мейер.

– Шестнадцатое.

– С чего ты взял, что я дал его тебе первого числа?

– Вот пометка – «БМ». Браслет Мейера.

– Ну ладно, значит, получается ровно две недели. Ну и чего ты от меня хочешь? Я же сказал, что он начнет действовать через две недели.

– Ты сказал – через десять дней.

– Быть такого не может. Я сказал: через две недели.

– В любом случае прошло больше двух недель.

– Слушай, Берт, этот браслет творит чудеса, он может вылечить буквально все, начиная с артрита и кончая...

– Тогда почему он на меня не действует?

– А чего ты, собственно, ждал от него? – ухмыльнулся Мейер. – Чуда?

На алфавитных страничках записной книжки Сары Флетчер Карелла не нашел ничего интересного. У нее был хороший почерк, и все имена, адреса и номера телефонов читались легко. Даже когда она вычеркивала старый телефонный номер, то это делалось одной ровной чертой, а под ней вписывался новый. Полистав книжку, Карелла пришел к выводу, что большинство ее знакомых представляли собой супружеские пары (Чак и Нэнси Бентон, Гарольд и Мэри Спендер, Джордж и Ина Гроссман и так далее). Помимо этого, там были телефоны нескольких ее подруг, местных магазинчиков и предприятий бытового обслуживания, парикмахера Сары, ее зубного врача, а также номера нескольких городских ресторанов. Это была самая обычная, ничем не примечательная записная книжка, однако в самом ее конце Карелла наткнулся на страничку, наверху которой было напечатано: «ДЛЯ ЗАМЕТОК».

– Меня из всего этого интересует только одно, – тем временем продолжал Клинг, – мое плечо по-прежнему болит. Да это просто счастье, что мне не пришлось участвовать в какой-нибудь перестрелке, потому что в этом случае мне бы не удалось быстро выхватить револьвер.

– Когда ты в последний раз был в перестрелке? – скептически прищурился Мейер.

– Да я, считай, каждый день в них участвую, – засмеялся Клинг.

Под словами «ДЛЯ ЗАМЕТОК» было пять имен, адресов и телефонных номеров, вписанных аккуратным почерком Сары. Все имена принадлежали мужчинам. Было совершенно очевидно, что они были занесены в книжку в разное время, поскольку одни были написаны карандашом, другие чернилами. Заключенные в скобки загадочные сокращения, сопровождавшие каждую запись, были сделаны разноцветными фломастерами.

– Эндрю Харт

Холл-авеню, 1120, 622-8400 (БиГП) (СДж)

– Майкл Торнтон

Саут-Линдер, 371, 881-9371

(С)

– Лу Кантор

Северная 16-я улица, 434, ФР-2346

(ЛС) (СДж)

– Сэл Декотто

Гровер-авеню, 831, ФР-3287

(С) (СДж)

– Ричард Феннер

Хендерсон, 110, 593-6648

(ОуК) (СДж)

Если что Карелла и любил, так это всевозможные коды и шифры. Он «обожал» их почти так же, как корь, ветрянку и краснуху у своих близнецов.

Тяжело вздохнув, он выдвинул верхний ящик стола и достал оттуда телефонный справочник Айсолы. Он искал адрес первого человека из списка Сары Флетчер, когда Клинг сказал:

– Слышь, Мейер, есть парни, которые обожают мусолить дело даже после того, как оно закрыто.

– Ты кого имеешь в виду?

– Одного вполне конкретного, очень подозрительного детектива.

Карелла сделал вид, что ничего не слышал. Адрес Эндрю Харта в телефонном справочнике совпадал с адресом в записной книжке. Он еще раз сверился со списком и полез в конец справочника.

– Когда-то я знал одного очень подозрительного полицейского, – сказал Мейер и подмигнул.

– Ух ты! Расскажи, – попросил Клинг и тоже подмигнул.

– Случилось это в Беттауне, когда он был на обходе... Это было... года три-четыре назад. Стоял дикий мороз, не такой, как сегодня, а еще хуже, но тот парень... он был таким дотошным, таким подозрительным, что обходил свой участок, что твоя ищейка, даже в бары не заходил выпить кофейку или там капельку-другую для согреву.

– Прямо ненормальный какой-то, – ухмыльнулся Клинг.

Карелла нашел адрес Майкла Торнтона, второго человека из списка Сары Флетчер. Он тоже совпадал с адресом в записной книжке.

– Так он и был ненормальным, можешь не сомневаться, – закивал Мейер. – А уж подозрительный до того, что просто жуть берет. Я говорил, что в тот день было чертовски холодно?

– Кажется, говорил.

– Ты слушай дальше, – продолжал Мейер, закуривая. – Так вот, у одной симпатичной и о-очень хорошо сложенной дамочки из Беттауна была привычка купаться каждый Божий день в любую погоду, не важно – дождь, снег, жара или слякоть. Да, я говорил, что грудь у нее была необъятная?

– По-моему, говорил.

Карелла продолжал листать телефонный справочник, сверяя имена и адреса.

– Жила она у самого берега реки и обожала купаться нагишом, потому что дом ее стоял на отшибе, почти в самом конце острова. Это было еще до того, как построили новый мост, и в ту часть Беттауна надо было добираться на пароме. Так получилось, что дом этой дамочки находился на участке того самого подозрительного полицейского. И вот, представь себе, она выскакивает на берег, обхватив себя руками и растирая бока – ведь холодно! – и тот подозрительный...

– Ну-ну, и что же он? – нетерпеливо спросил Клинг.

– Он смотрит, как она, растираясь, несется к воде и орет: «Стой, полиция!» Она останавливается, поворачивается к нему, по-прежнему обхватив себя под грудями, и возмущенно спрашивает: «Что я сделала, офицер? Что я такого нарушила?» А он ей отвечает: «Не то, что вы сделали, леди, а то, что собирались сделать. Неужели вы думаете, что я буду стоять и спокойно смотреть, как вы топите этих двух милых щенков с розовыми носиками?!»

Клинг захохотал. Мейер тоже заржал над своей собственной шуткой и хлопнул ладонью по столу.

– Ребята, может, вы наконец заткнетесь? – поинтересовался Карелла.

Он проверил все пять адресов. Утром ему предстояла большая работа.

Это было шестое по счету письмо, написанное Эйприл Кареллой Санта-Клаусу. Стоя на кухне, она еще раз перечитывала его через плечо матери.

"Дарагой Санта!

Надеюсь, что тебя не очинь расердят эти мои письма. Я знаю, что ты очинь занет в это время года. Но я кое-что придумала и хотела изминить мое последнее письмо. Пжалуста, не принаси швейный наборчик, а вместо этого я бы хотела куклу как у Ронни. Мой брат Марк сам напишит тебе о сваих желаниях. Пока с увожением Эйприл Карелла"

– Мам, ну как? Что об этом думаешь? – спросила Эйприл.

Она стояла у матери за спиной, и та не видела ее губ, а потому даже не подозревала, что к ней обращается дочь. Тэдди Карелла, очаровательная женщина с черными как ночь волосами и блестящими темно-карими глазами, была глухонемой. Только глазами она могла почувствовать, как рождаются слова, потому что для нее слова были видимыми и осязаемыми, «вылепливались» прямо в воздухе пальцами, она могла прочесть их на ощупь в темноте, положив руку на губы своего мужа, и значение каждого слова было для нее куда более глубоким, чем если бы она воспринимала их только на слух. Она была целиком поглощена ошибками в письме дочери и не заметила, как Эйприл обошла вокруг ее стула. Ну почему дочь в состоянии правильно написать слово «желания» и тут же до неузнаваемости искорежить слово «занят»? Это находилось за пределами понимания Тэдди. Может быть, стоит сходить к учительнице Эйприл и деликатно посоветовать, что какими бы великолепными ни были у ребенка способности к правописанию, но у нее будет получаться гораздо лучше, если бы воображаемый процесс складывания букв в слова можно было как-нибудь контролировать. Конечно, что-то из первоначального смысла слова может потеряться, но...

Эйприл дотронулась до ее руки.

Тэдди посмотрела на дочь в неярком свете лампы, висевшей над старым дубовым столом в большой кухне, и в который раз поразилась их почти невероятному сходству. Но, что более важно, даже выражение лиц у обеих было одинаковым. Когда Эйприл повторила вопрос, Тэдди посмотрела на ее губы, потом подняла руки и медленно «произнесла» свой ответ, в то время как Эйприл не сводила глаз с рук матери. С некоторым удивлением Тэдди подумала, что ребенок, который не может правильно написать слово «занят», с легкостью понимает фразу, которую она составляла пальцами, особенно если это фраза: «Ты пишешь с ошибками». Но Эйприл, улыбаясь и кивая в знак понимания, смотрела, как из букв складывается одно слово, потом другое, потом целое предложение... Наконец она кивнула и сказала: