Когда у поэта и философа умер от последствий инсульта отец, он не знал, по какому обряду, православному или лютеранскому, следует отпевать его, так как и сам отец при жизни не помнил характера своего крещения в детстве. Тогда один знакомый православный священник сказал Артуру: «Прислушайтесь к своему сердцу, и оно подскажет вам верный выбор». Действительно: как православие, так и лютеранство вместе с прочими конфессиями представляют собой различные альтернативные варианты человеческой дороги к Богу. И каждый должен сам решить для себя, какой из путей ближе к нему по духу. Салмио давно выбрал православие, из-за его духовной близости одновременно России и Финляндии, где также имелось немало православных. Хотя он и не страдал избытком религиозности, Артур всё же обращался к религии по большей части вследствие моральной солидарности в приверженности позитивной жизненной философии. «Всё есть результат тайного акта творения и кем бы и чем бы он ни был выполнен, мы вправе всегда верить в лучшее», — подумал он.

Молодому человеку стало жарко от нахлынувших мыслей, и он шире расстегнул ворот рубашки. «Нет, нет, я не противоречу воле Творца, не оспариваю его приоритет в делах неба и земли», — поспешно, словно уличив себя в нигилизме и неверии, подумал Артур. Ему на секунду стало страшно. Неожиданно свечи слегка заколебались на сквозняке, возникшем от приоткрывшейся двери, будто сама великая тайна творения сущего коснулась своим крылом алтарной балюстрады церковного престола.

Невысокая и опрятная пожилая женщина, скромно, но красиво одетая, с цветным платочком на голове, покрестившись на образа, подошла к Инге.

— Как тебя звать, внученька? — спросила она девочку, устремив на неё большеглазое лицо, осенённое чуть выбивавшимися из-под платка серебристо-седыми волосами.

— Инга Палмберг.

— Вот как? Ты, видать, издалека?

— Да, мы с мамой из Швеции, — ответила, слегка румянясь от смущения, Инга.

— Из северных краёв, стало быть, — кивнув, подтвердила старушка и продолжила: — Я тоже оттуда, с Севера. Поморские мы, с Беломорья.

В размеренном говоре женщины время от времени слышалось знакомое северянам и жителям Вологды открытое раскатистое «о». Несмотря на возраст в ней были заметны энергия и сила. Однако трудно было оценить её социальную принадлежность — «из простых людей или из интеллигенции», как говорят в народе. Подошли Артур и Милана. Приветливо взглянув на них, женщина сказала, загадочно улыбаясь:

— Хорошо, что вы приехали, ребятки, навестили нас. Путь неблизкий.

— Извините, мы знакомы? — удивился Артур.

— В Божьем храме нет чужих! Сказано же апостолом Павлом: несть ни эллина, ни иудея, — с убеждением ответила она и вдруг, размашисто осенив их всех крёстным знамением, изрекла: — Удачи вам, дети, и любите друг друга! Запомните: Бог есть любовь, сострадание и милосердие. Вот Святая Троица нашего человеческого бытия, а остальное не так уж и важно.

Мягко захлопнулась парадная дверь, и как напутственные огни ожидаемого, но неведомого счастья, вновь всколыхнулись свечи.

— Кто это? — недоумевая, спросила Милана.

Артур пожал плечами.

— Не знаю. Главное, что нам сказали добрые слова. Не разбираюсь в приметах, но, наверное, оно и к лучшему.

— Господи, спаси Артура, спаси нас всех, — прошептала Милана, думая, что он не слышит её. — Да будет над нами воля Твоя!

Они вышли из собора и, взявшись за руки, побрели по аллее. В хаотичном и немом танце осыпались листья. Холодный вечер догорал в синих сумерках, и с чёрного неба звали ввысь гирлянды невыразимо далёких созвездий.

Глава 43

Аэропорт Домодедово встретил Артура и Велимира проливным дождём и штормовым ветром. Причём ливень разразился неожиданно, всего за две-три минуты до прибытия авиалайнера, так что пилоты, наверное, проклинали метеорологов за неточность прогноза. Сам же полёт прошёл практически незамеченным для молодого человека. Удобно устроившись в высоком кресле, он проспал всю дорогу. Накопившееся за несколько дней до отлёта из Петрозаводска волнение схлынуло и, спускаясь по трапу с сумкой через плечо, Артур не переставал поражаться своему спокойствию. Сопровождавший его Велимир был, как и обычно, собран и неразговорчив, поскольку его южный темперамент прорывался только тогда, когда югослав позволял себе это.

У дверей здания аэропорта их поджидала машина — бежевый BMW Х5. В кабине кроме водителя сидел неприметный и немногословный молодой человек в коротком осеннем пальто чёрного цвета, сразу же пружинисто выпрыгнувший из машины на тротуар, как только заметил Велимира с Артуром. Он вежливо поздоровался и, не задавая никаких вопросов, захлопнул за прибывшими дверцу. Усевшись с краю на заднем сиденьи, он погрузился в молчание. Столь же молчаливый и хладнокровный пожилой шофёр ловко вырулил на Каширское шоссе и стремительно погнал машину в сторону Лубянской площади. Мелькали какие-то дома, перекрёстки, парки и поля, но Салмио не видел ничего, сконцентрировавшись на будущем разговоре и обрывках своих воспоминаний. Не исключено, что именно сейчас он узнает ответ на мучивший его вопрос — почему международная преступная группировка проявляла к нему такой исключительный интерес? Что притаилось в закоулках его непредсказуемой памяти, а главное, откуда взялось там? В результате всемогущий рок выкинул его из спокойной Финляндии, нарушил привычный уклад жизни и перенёс в Стокгольм, далее швырнув в российские пределы. Куда и зачем влекла его непостижимая и суровая судьба? Салмио не знал, что в ближайшем будущем произойдёт с ним и с его близкими. Казалось, что вся планета уже застыла перед страшной угрозой. Бешено несущаяся жизнь вот-вот совершит последний агонизирующий скачок и упадёт во мрак. Несмотря на включённый в машине обогрев Артура охватил озноб, а к горлу подступила тошнота.

Но с другой стороны — кем он был в Финляндии в последние годы, чего добился к своим тридцати семи годам? Так, малоизвестный исследователь-мыслитель, опубликовавший несколько статей по философским проблемам физики. Одинокий эмигрант, не имевший семьи и детей, живущий на малолюдной окраине большого города. Теперь же в его жизни есть любовь и нежность — Милана, есть семья. И что совсем уж невероятно — новый высокий смысл противостояния мировому злу и постижения великой тайны, связанной с именем его дяди, Александра Покрова. Без террористов, замысливших разрушить современную цивилизацию, ничего бы этого просто не было! Да, воистину зло и добро идут рядом, почти в одной колее, переплетаясь друг с другом и оставляя человеку лишь смутную надежду, что всё-таки зло изживёт себя и, став окончательно ненужным, уступит наш мир добру.

Сидя с закрытыми глазами, он не заметил, как они подъехали к Лубянке, но услышал спокойно-твёрдый голос сопровождавшего их молодого эфэсбэшника:

— Выходите. Мы приехали.

Они вышли из машины. Артур увидел прямо перед собой монументальный фронтон серого многоэтажного здания строгой планировки, которое было знакомо ему, главным образом, но публикациям в Интернете и в журналах. Он глубоко вздохнул. Что ожидает его в чреве этого огромного дома, какая правда притаилась в хитросплетениях его кабинетов?

Словно голодный удав добычу, здание бесшумно проглотило их, мягко шаркнув дверью, в одночасье делая фрагментом своего сложного и малопонятного для непосвящённых организма.

Вот и длинный серый коридор с вереницей одинаковых, обитых кожей, дверей. Шаги гасила ковровая дорожка, лентой убегавшая в сторону высокого окна. Даже воздух казался молодому ученому наэлектризованным и насыщенным тайной. Наконец молодой эфэсбэшник остановился у двери с табличкой и, не успел Артур прочесть надпись на ней, сказал:

— Вас ждёт Леонид Максимилианович Борский, Прошу вас, господа! — Он, чуть наклонив голову, распахнул тяжёлую дверь. Салмио и Велимир вошли.

— Рад вас приветствовать, господа! — Мужчина лет пятидесяти — пятидесяти пяти, среднего роста, с продолговатой лысиной, обрамленной короткими темными волосами, неспешно шёл к ним, встав из-за массивного, приставленного к окну стола. Его сухое энергичное лицо выражало непринуждённую полуулыбку, но глаза не улыбались, внимательно всматриваясь в визитёров. — Я так понимаю, что цель моего приглашения вам хорошо известна?