Ту злополучную связку кровной вражды, этнической ненависти и вырвавшегося наружу безудержного экстремизма, обнажившего худшие стороны человеческой натуры, было крайне сложно распутать и почти невозможно разобрать, кто прав, а кто виноват. Метод же Александра Македонского, применённый стратегами НАТО к новому европейскому гордиевому узлу — к Югославии, также мало подходил к деликатной теме разрешения этнического противостояния. Но как бы ни складывалась ситуация, мужчина был убеждён — будущее Сербии и дружественной огромной России не должно заключаться во вражде с Америкой и Западной Европой. И дело не только в том, что худой мир лучше доброй ссоры. Будучи убеждённым сторонником демократического пути развития, Велимир видел в мирном сосуществовании с Западом залог успешного приобщения славянских государств к общечеловеческим ценностям и мировому рынку, что, само собой, не должно было ущемлять их национальных интересов.

Итак, требовалось незаметно выйти на улицу. Как и во многих шведских и финских домах, в подъезде, где находилась квартира мужчины, имелась кладовка, расположенная на цокольном этаже. Кладовая имела выход непосредственно на улицу, причём в противоположной от парадного стороне. Велимир никогда не пользовался этим выходом, теперь же настал как раз такой случай. Включив в квартире свет и оставив в ней свой мобильный телефон с сим-картой, чтобы сбить с толку соглядатая и прослушку, югослав быстро и тихо спустился по лестнице и открыл ключом дверь кладовой, где имелись секции для всех жильцов дома. Постояв немного в прохладной тишине и убедившись, что в подъезде и за его пределами не слышно никаких подозрительных звуков, объект слежки вышел через чёрный ход во двор. По его расчётам, шпика сейчас отделял от него массив здания, так что немедленная погоня становилась маловероятной. Стараясь идти так, чтобы не выпасть из-под прикрытия, югослав стремительно перешёл дорогу и, свернув в петлястый закоулок, углубился в городские джунгли.

Глава 20

Дочь Миланы по имени Инга, светловолосая разговорчивая девочка-второклассница, понравилась Артуру. Прожив всю жизнь в Швеции, она, конечно, отлично говорила по-шведски, легко строя фразы и даже пользуясь сленгом, но, имея русскую маму, никогда не упускала случая пообщаться и на русском языке. Инга и ее новый знакомый сразу стали друзьями. Девочка рассказывала Артуру о своей школе, обсуждала учителей и одноклассников и с интересом расспрашивала его о Финляндии. Перед знакомством с Ингой Салмио запасся всевозможными сладостями, и восторгам девочки не было конца. Уминая очередную порцию конфет под снисходительно разрешающий кивок своей мамы, Инга сказала, что Артур немножечко похож на её папу, что, но всей видимости, означало высший комплимент. Красавица с лёгкой укоризной посмотрела на дочь, и от парня не укрылась неподдельная тревога, просквозившая в её взгляде. Что-то, связанное с Ингой, крайне беспокоило Милану, поэтому Артур в ближайшее время хотел поинтересоваться причиной её опасений.

Поздним вечером девушка уложила дочь спать, и они остались одни.

За окном бушевал май. День отшумел проливным дождём, сменившись уже по-летнему довольной светлой ночью. Её бирюзовое сумрачное сияние напомнило, что Стокгольм делит с Петербургом и Хельсинки практически одну и ту же географическую параллель, служащую воротами Севера для сказочно-таинственных белых ночей. В розово-фиолетовом небе стремительно летели облака, отцвечивающие золотом под заходящим солнцем, дул прохладный ветер, а из приоткрытого окна тянуло влажной свежестью промытого ливнем воздуха, насыщенного ароматом распустившейся сирени.

Выслушав восторженные благодарности Артура по поводу вкусного ужина, Милана прошла в спальню и, полуобернувшись на пороге, чуть помедлила и улыбнулась ему. Слова стали не нужны, и, поднявшись из-за стола, сгорая от желания, влюбленный молодой человек подошёл к ней. Простыня и небрежно наброшенное сверху кружевное одеяло выделялись магически-белым квадратом на фоне голубоватого полумрака спальни. Артур часто представлял себе эту минуту, но, как нередко бывает в подобных случаях, был заново поражён гаммой нахлынувших ощущений. Прикасаясь к ставшему таким нереально близким обнажённому телу любимой, молодой человек потерял счёт ночным минутам. Он очнулся ранним утром, словно заново родившись, с удивлением и по-новому глядя на окружающий его вроде бы такой же, как и раньше, но всё же неуловимо переменившийся мир.

Милана хлопотала на кухне, откуда доносилось монотонное пыхтение кофеварки, и по всей квартире распространялся запах свежесваренного кофе. Неужели ему придётся после завтрака уйти из уюта этой квартиры, из объятий любимой женщины? Щемящее чувство расставания почему-то понемногу овладело им.

Так не хотелось покидать Милану с маленькой Ингой, но ждали дела, да ещё какие, при одном воспоминании о которых у Артура портилось настроение. Сумасшедший дом, в который в последнее время превратилась его жизнь, продолжался, не взирая ни на что, и не предвиделось тому конца, пока существовал и стремился к реализации своих безумных планов неизвестный, но уже ставший ненавистным «Инсайд». Он подумал, что, пожалуй, неплохо было бы связаться с Велимиром и спросить его о том, как продвигается создание задуманного югославом сайта. Может быть, это всё-таки отвлечёт внимание преступной организации и ей станет не до Салмио?

Вернувшись в квартиру бывшего однокурсника и обменявшись с ним парой новостей о погоде и последних гастролях любимой ими шведской группы Europe, Артур прошёл в комнату и устало растянулся на диване. Утомлённый постоянными мыслями о грозящей всему миру и ему лично катастрофе, о непонятных действиях неуловимого «Инсайда», он было почти заснул, как вдруг раздалась короткая мелодичная трель мобильного, просигнализировав о пришедшем на телефон сообщении. Вскочив с дивана, парень схватил трубку и прочитал сообщение с неизвестного ему номера, гласившее следующее: «За мной слежка, квартира тоже под наблюдением. Этот номер временный, на мой постоянный телефон не звони. Делай всё, как мы договаривались, о дальнейшем сообщу позже. Велимир». Артур в прострации замер, перечитывая текст, написанный латинскими буквами. Что он будет теперь делать? Вся его надежда была на поддержку югослава, и вот теперь молодой человек остался один как перст. Казалось совершенно неясным, когда Велимир снова выйдет на связь, а пребывание в Стокгольме самого Артура не могло продолжаться вечно.

Пройдя в гостиную и рассеянно слушая болтовню Алексея по поводу нового направления электро-рока, Артур Салмио снова услышал звон мобильного. Посмотрев на экран, он увидел, что номер звонившего не определён. Парень уже собирался ответить привычное «Артур Салмио слушает», как вдруг глухой мужской голос произнёс:

— Если снова хочешь увидеть свою девицу с её чадом и, по-возможности, живыми, то советуем, не откладывая, прибыть в Петербург.

В смятении, плохо владея собой, Артур крикнул, требуя объяснений, но абонент, не слушая его, уже успел отсоединиться.

С лихорадочной поспешностью Салмио набрал телефон любимой девушки, но вместо нежного и ставшего таким дорогим голоса равнодушно-вежливый баритон сначала по-шведски, а затем и по-английски сообщил, что выбранный номер недоступен.

Что же произошло? Значит, Милану с Ингой похитили! Но для чего? Неужели для того, чтобы выманить из укрытия его самого, Артура? Но ведь в Стокгольме он был у них под носом. Не зря и Велимир сообщил ему о слежке. Выходит, «Инсайду» зачем-то нужно, чтобы Салмио покинул Швецию и приехал в Россию. Но почему?!

Размышляя подобным образом, он в отчаянии собирал вещи. Времени на путешествие теплоходом, конечно, не оставалось, и Артур, несмотря на стеснённость в средствах, сразу же решил лететь самолётом. Поблагодарив за радушный приём своего друга и его жену и сказав, что теперь их очередь погостить у него в Хельсинки, взволнованный и напуганный молодой человек выбежал из дома, на ходу набирая телефонный номер вызова такси. Оставалось надеяться, что он прямо в аэропорту и без проволочек купит авиабилет на Санкт-Петербург.