– Ты чё за бред несёшь пацан? – уже спокойно, но своим стальным, голос проговорил Антон.

  – У меня сш ними свои щёты, - немного прошипел Иван: сейчас наркотик мешал ему нормально говорить.

  После этой фразы он вновь взялсяза автоман и передёрнул затвор.

  Тогда уже влез я:

  – Эй, ты чего.. с этим же нельзя… – начал неуверенно я, смотря на Ивана, притом показывая на свою губу.

  – Ха, не учи, учёные… Слушайте, Боря у меня всё сшпрашивал, я ответ получил но не верится что-то.. вы реально из Бреста? – он посмотрел на нас так, будто прощался.

  Я не нашёлся что сказать.

  – Да, – спокойным, лишенным чувств голос ответил Антон за нас двоих.

  Я обернулся и посмотрел на него. Взгляд напарника упирался в подростка, он более не воспринимал слова того как шутку.. он уже смирился. А я вот нет…

  – Ха! Я так и знал, что не из метро… Эх.. – взгляд подростка вновь уткнулся в АК, – значится, просто стреляешь, а потом отскакиваешь – легко, – спустя секунду пацан “снял” глаза с оружия и, недолго посмотрев на огонь, начал медленно вставать, при этом произнося: – Ладно, в общем.. пообещайте мне, что позаботитесь о моей маме и сестре. Бывайте!

  На псоледней фразе он резко выскочил из укрытия и начал отбегать подальше, прямо к дороге.

  – Эй! Посто…! – начал пытаться дозвать здравый ум парня я.

  Как тот же меня и перебил:

  – Моя фамилия Горлунов! – прокричав это, Иван со смешной, из-за оттопыренной губы, улыбкой отсалютовал мне и Антону, и сразу открыл огонь по пока не видимому врагу.

  – Кретин! – со злостью выкрикнул охотник и, схватив меня за шиворот мастерки, поволок обратно на наш старый маршрут.

  Я же, даже когда уже сам передвигал ногами, ещё долго смотрел на отвлекающего внимание Ваню. Даже когда тот скрылся в тумане, проводником мне служил вой бестий и грохот выстрелов, всё быстрее тающих в молочной дымке.

  Когда же мы Антоном добрались до разрушенных зданий, через которые и пролегал наш путь, я, отдышавшись, осознал, что всё стихло… Хотя мгновение назад ещё было слышно. Значит, банально прервалось.. а крик просто не долетел.

  На что-то, неведомо что, надеясь, я опять с грустью посмотрел на оставшийся позади монумент…

  – А всё-таки он продержался дольше, чем я думал, – вздымая в частом дыхании грудь, сказал листоман, также глядя в направлении, откуда мы прибежали. – Молодец парень оказался.

  Тут рука напарника легла мне на плечо.

  Я обернулся. Он с сожалением посмотрел на меня сверху вниз: листоман уже забирался по большим бетонным блокам в разрушенное здание, пока я находился почти у самого основания.

  Я кивнул и снова поглядел в завуалированное туман место битвы, глупо предложил:

  – Может патроны закончились, а он уйти успел… – с надеждой обернулся на напарника.

  Тот, посмотрев на меня взглядом, будто пытаясь понять, шучу я или нет, улыбнулся уголком рта, и чуть кивнул.

  Я отвернулся, вновь глядя в том же направлении. Черт, как же это звучало наивно и тупо… Однако мне в это верить хотелось.

  – Идём лучше, – сказал Антон, убрав с моего плеча свою ладонь и сразу продолжив подниматься.

  Спустя секунду, кинув последний взгляд в молочную пелену, за ним последовал и я.

  Поднявшись примерно на метра полтора от треснутого асфальта, мы вышли на более-менее “ровный” продольный участок, идущий стержнями арматур, всяческих балок и крошевом бетона посреди домов, и накрывавший собой, собственно, два здания. Первое я не знал, а вот вторым служил кинотеатр “Мир” – наш, в не ком роде, маяк, от которого было куда проще определить дальнейший путь до кладбища.

  Шли аккуратно. Уже через мгновения грязные ботинки потеряли свой цвет, полностью покрывшись пылью и песком. Кстати, каждый раз, когда эта самая пресловутая пыль подымалась, мы отдёргивали руки назад и вообще чуть отступали, не давая попасть её на открытые участки кожи – всё-таки вирус, насколько я понял, был способен выжить и в таких условиях.

  Иногда нога проваливалась в некие пустоты, проделанные не плотно прилегающим друг к другу строительным мусором, тогда мы чуть задерживались, доставая кого-то из нас.

  Хотя, конечно, вид этого своеобразного туннеля впечатлял. Дорога, полностью состоящая из всяческих обрубков металла, осколков стекла, железобетонных блоков, крошево, деревянных дощечек, битого кирпича и так далее. Иногда можно было увидеть даже целые предметы: почти не развалившиеся шкафы и тумбы. Да и вовсе я сумел встретить один лестничный пролет, собственно и состоявший из одной только лестницы, к приставленным к ней на конце участком бетонного пола… Как-то это будоражило, особенно в сочетании со стоявшими по краям другими, ещё сохранёнными временем и созданным миром, зданиями.

  Мои восхищения хаосом прервали внезапно возникшие сзади звуки разрезаемого воздуха… А на что я ещё мог надеяться?

  Мы уже были не далеко от театра, поэтому Антон, спокойно повернувшись и посмотрев в белёсую суспензию взглядом, будто говорящим, что его это достало, сказал:

  – А они быстро с одного на других переключились, – и тут же посмотрел на меня.

  Я стоял рядом, пытаясь понять по его шальному взгляду, что же он задумал. А тот лишь усмехнулся и, взглянув на ещё не появившихся из молочного мрака бестий, поделился мыслью:

  – Карт у нас не много, так что придётся идти на раздачу, – опять перевёл глаза на меня и, улыбнувшись, подмигнул, затем развернулся и быстрыми, но более-менее аккуратными, скачками помчался к кинотеатру.

  Я, как обычно, ринулся за ним, пытаясь нечто сказать, да вот только почему слова застряли в горле… Или же я просто тогда ещё не придумал вопроса.

  Развалины театра кино и, наверное, некогда жилой постройки слились воедино, поэтому перейти с одного на другое, скажем так, больших трудностей не составило. Но это в территориальном плане, а со стороны человека: недавно прибитая дождём пыль при наступлении на неё всклокочивалась и оседала на обуви, крошево было скользким и сильно мешало передвижению, всё время норовя свернуть ступню или сверзить её в невидимую глазу небольшую полость… В общем стремились к цели мы небыстро.

  Чего нельзя было сказать о наших преследователях: с каждым шагом всё больше чувствовалось их приближение.

  Сцена “Мира” чуть сохранилась, но экрана не было и в помине, вместо него в мусоре, пыли, песке, среди развалин и всего прочего стояли две уцелевших усилительных колонки. Это с левого боку, с правого пластмассовые части таких же валялись среди прочего хлама.

  Там, где должны были быть зрительские места, то есть ещё чуть впереди, не было ничего. Вместо этого, начиная от “экрана”, строительный мусор всё снижался в высоте и выходил, наверное (мне тогда было ещё не видно), именно к дороге.

  Конечно же, бегущий спереди Антон также заметил уцелевшую аппаратуру и, как только мы к ней приблизились, вмиг остановился рядом.

  Я, по инерции сделав ещё пару шагов, застопорился и резко обернулся на напарника  который, с интересом рассматривая одну из колонок, произнёс:

  – У-у-уху-ху, не ожидал подобное здесь увидеть… Да тут и порт есть, надеюсь уцелел.

  – Ты чего встал?! Антон, ты что делаешь, нам сваливать надо! – не понимая товарища чуть заистерил я, тяжело дыша.

  Охотник, услышав мои слова, выпрямился, носом выдохнул, посмотрел в туман на приближающихся горгулий и, не поворачивая ко мне головы, споконо ответил:

  – А знаешь что, Саня, иди-ка ты без меня…

  Я смог поверить услышанному, поэтому и произнёс с небольшим заиканием:

  – Ч-ч-чего… Что ты сказал? – наверняка сейчас мои глаза были расширены до придела и именно ими я смотрел на листомана.

  – Э.. э-эх, Саша, понимаешь, обычно игра оканчивается одной картой.. главной, ха, козырной,– начал медленно объяснять мне что-то Антон, однако я пока не понимал. Он ворочал головой, смотря то на потрёпанную временем акустическую технику, то на скрытые небеса, на меня он старался не глядеть: – А.. И, нам с тобой “погоны” повесить не суждено… Хах, да и слишком разные мы…