Поэтому другого выхода не остаётся: надо защищать.

  Сделав небольшой марш-бросок, я скрылся за стеной южного (ближнего к дому) ДОТа, находящегося на третьей линии обороны. В двух метрах от меня менял магазин неизвестный мне боец. Молодой, моложе меня, наверное. На первый взгляд он мне показался каким-то странным: красная безрукавка, бронепластин или  других броневых примочек я не заметил, под ней серый свитер с длинным воротником, штаны цвета хаки, сапоги на длинной шнуровке и наушники… среднего размера, как раз, чтобы уши закрывали. Марку не разглядел, времени не было. Да и вообще, кому в наше время нужны наушники? Этот вопрос меня интересовал больше всего, именно из-за этих раковин он мне и показался странным, наверное, поэтому я не решился начать разговор.

  Наконец закончив пичкать в “рожок” патроны и вставив его на место, он передёрнул затвор и выпустил небольшую очередь вверх, после чего резко откатился в сторону. Я сделал то же самое, только перекат выполнил в противоположном направлении. Больше этого парня я не видел.

  Рядом со мной внезапно упал мёртвый мутант. Отшатнувшись в сторону, я дождался его собрата и выпустил в промахнувшегося пассажира небольшую очередь. Странно, я здесь никого из наших не заметил, кто это уже успел… А хотя кто знает, разве в таком какофонии общего визга посмотришь по сторонам, только в небо.

  Вдруг справа, в метрах двадцати, раздался крик, но не мёртвого пассажира, а человеческий. Я обернулся и увидел одну из жертв этого страшного мутанта: мне не известный мужик лет тридцати пытался устоять на подгибающихся коленях и, при этом истошно крича, отдернуть присосавшегося пассажира от своей правой лопатки. Кто-то из ближних солдат быстро среагировал и точным выстрелом убрал врага от товарища. И тут я увидел оставшейся подарок: огромная дыра, диаметром почти в десять сантиметров и глубиной примерно вдвое меньше, наполненная остатками кости и пузырящимся мясом, чуть сбоку даже виднелась белёсая часть позвоночника.

  В тошнотворном порыве я отвернулся от душераздирающе орущего мужчины и прикрыл рот кулаком. Не дай Бог мне такого. Не знаю, наверное, вряд ли ему теперь чем поможешь: если слюна доберётся до лёгкого…

  Как такое могло произойти. Пассажиры нечасто налетают на Спортивное Соглашение, и уж точно не так неожиданно: перед каждым налётом обычно слышится утробный монотонный вой со стороны Брестской Крепости. Мы пару раз посылали туда разведывательные отряды, но не один не вернулся. И тогда забулдыги из бара просто выдвинули легенду, вошедшую в народ, будто у них, пассажиров, есть матка, не сами же они размножаются, которая, когда ей заблагорассудится, этим воем призывает своих бестий в атаку. Это, конечно, не подтверждено, – сейчас многое не подтверждено – но это самое нормальное объяснение из всех мною слышанных, хоть и придумано оно неведомо кем. Конечно же, никто не знает не о существовании этой матки, а уж тем более о том, как она выглядит, но мне, глядя на её отпрысков, как-то и не хочется этого знать.

  Выпустив в небо пару пуль, и дождавшись, пока на меня начнёт падать верещащее тело, я перекатился в сторону и посмотрел вверх. На меня летело ещё одно полумёртвое визжащее существо. Чертыхнувшись я резко перекатился дальше вбок, видать попал на недавно покинутое место ещё одного стрелка.

  В этот момент на мою прошлую позицию вниз головой упал пассажир. Прицелившись, я выстрелом убрал сосущую тварь с земли, после чего перевёл прицел на вторую бестию… но уже было поздно. Оторвавшись от почвы, она лежала на боку раскрытым ртом к живым собратьям. Я взглянул в сторону, откуда должны были произвести выстрел, и увидел там стоявшего на одном колене Васька, молодого парня из охраны на втором рубеже. Его взгляд был прикован к прицельной мушке, поэтому он меня явно не увидел, а посему и отвлекать его бессмысленным кивком в знак приветствия не стоит. Лучше потом, если выживем.

  Так, пока всё шло более-менее хорошо. Но загадывать рано.

  Я посмотрел вперёд, ага, если побегу дальше окажусь на второй линии охраны, а там людей и так много. Поэтому лучше остаться и веси бой здесь, так будет гораздо разумней.

  Пробежав до ближайшей стены и сев за ней, я попробовал вспомнить, сколько истратил патронов за прошедшие пару минут… штук десять. Следовательно, половина в обойме ещё точно осталась, а подсумок с остальными я и вовсе не снимал, а в нём ещё на один магазин хватит… или нет, чёрт, не помню. Ладно, это увидим тогда, когда действительно понадобится.

  Выполнив ещё пару похожих операций: очередь, отскок, выстрел. И поуклонявшись ещё от нескольких небесных сюрпризов, на одном из которых я чуть не попался, – хорошо, что успел отскочить, и слюна лишь немного прожгла сапог – я немного подустал. И тут, когда вновь стрелял вверх, у меня хрустнул палец правой руки, а за ним болью отозвался и второй.

  Да чтоб тебя, а я-то уже успел о них и забыть, видать сильно я их перенапряг. Хотя вообще странно, как они продержались до этого момента: ушиб я их сильно, а мазь нанёс только один раз, и то не так давно.

  Быстро перебравшись под стену здания я подождал пару минут, но боль никак не утихала. “Блин, хреново, и что же теперь делать? Возвращаться обратно? Но дотуда надо ещё дойти, а сделать это можно лишь с использованием огнестрельного оружия, а сейчас у меня это вряд ли выйдет. Хотя можно попробовать и без оружия добежать, но тогда меньше шансов выжить. Есть, конечно, мизерный, но всё-таки. Тут долго засиживаться уж точно не стоит,” – думал я, тря пальцы.

  И в этот момент со стороны первой линии в небо ударили знакомые столбы огня. Ну наконец-то, дождались. Теперь всё будет по-другому.

  Кустарный огнемёт почти не использовали (топливо дело строгое, его сейчас достаточно, но надо думать и о будущем, если оно наступит), только при атаке пассажиров, а так его всегда хранили в помещении рядом со стадионом, поэтому и требовалось время, пока его достанут и прикатят к точке. Это время мы и пытались продержаться и, по возможности, выжить. Нашей задачей было всего лишь немного отпугнуть незваных гостей, пока сюда направлялось главное оружие.

  Теперь же оно стояло в главном первом ДОТе и испускало в тёмные от тел мутантов небеса извивающиеся, всепоглощающие языки огня.

  Тут и до этого было далеко не тихо, а сейчас…

  Нахлынувший гвалт всеобщего визга слился в одну звуковую подушку, сквозь которую абсолютно не проходили остальные звуки. Не было слышно ни шипения огнемёта, ни ударов кучами падающих на землю тел.

  Зрелище пылающего неба устрашало… и завораживало. Горящие, но всё ещё летящие мутанты в одно время бросали в дрожь, и в тоже время выглядели так красиво и изящно, при этом напоминая пришедших откуда-то с далекого детства сказочных птиц – фениксов.

  Да вот только, в отличие от сказочных существ, эти не восстанут из пепла, и все мы  были этому безгранично рады.

  Вскоре оставшихся монстров в конец проняло происходящее и они, поняв неприятность положения, начали улетать обратно, к своей крепости. Теперь на недавнем поле боя остались только люди и пылающие останки мутированных бестий.

  Ну что ж, настало время зализывать раны…

  – И сколько примерно погибло? – спросил я у идущего мимо доктора.

  – Около сорока, – бегло ответил тот.

  “Многовато” – подумал я, продолжая сидеть у стены и разглядывать пробегающих мимо парней с носилками. Сам только что так бегал, после задолбался, теперь и отдыхаю. Я вообще ленивый, и слишком большая активность для меня не присуща. Если только дело касается моей жизни, но никак не чужой.

  На носилках лежали только раненые, мертвых оставляли на улице. Зачем их заносить в убежище, если потом всё равно придётся выносить обратно?

  Я попытался встать, и тут же сел обратно: нет, всё-таки слишком притомился, чтобы что-то делать. Лучше ещё отдохнуть…

  А всё-таки странно, ведь пассажиры напали, а привычного утробного воя не было. Непонятно.