- Вот мы и пришли, – сообщает Гадеа, беря Марию под руку. – Заходим.

- Подожди, я не сделаю ни шагу, пока ты не объяснишь, что мы здесь делаем.

- Ты мне не доверяешь?

- Всякому доверию есть предел.

- Идем, Мери, не заставляй меня упрашивать. Если я тебе скажу, то испорчу сюрприз.

Рыжеволосая вздыхает, наконец-то уступая просьбам Гадеа. Сестры проходят через

вращающуюся дверь, а потом входят в другую, стеклянную. Это местечко на самом деле довольно фешенебельное. Оно заполнено маленькими столиками с зажженными свечами и совершенно разными креслами. Здесь есть и маленькие разноцветные креслица, и кресла на трех ножках, словом, кресла всевозможных форм, сделанные из разных материалов. Все обставлено с большим вкусом. Сестры поднимаются по лестнице, украшенной красной ковровой дорожкой, ведущей в другой подобный же зал. У Марии создается впечатление, что сестра кого-то ищет.

- Здесь Алекс? – спрашивает Мария, заводя речь о предвиденном ею сюрпризе.

- Кто? Алекс?

- Ну да, Алекс, твой жених. Ведь ты с ним здесь встречаешься?

- Что ты, нет! – на лице сестры написано безграничное удивление. Гадеа хлопает Марию по плечу,

и просит посмотреть в указанном ею направлении. Не менее удивленная Мария выполняет просьбу сестры. За одним из тамошних столиков сидит одинокий мужчина приблизительно пятидесяти лет. Эрнесто надел пиджак, но без галстука. Хотя на голове мужчины и сохранилось достаточно волос, уже заметны свойственные его возрасту залысины.

- Папа! – радостно кричит рыжая, едва его завидев, и со всех ног бежит к нему.

Мужчина встает и, широко улыбаясь, крепко обнимает дочь. Затем, более спокойно, подходит и

Гадеа, но она тоже вся светится от счастья, как и ее сестра. Отец и старшая дочь целуют друг друга в щеку.

- Как же я рад видеть вас, мои малышки! – восклицает Эрнесто со слезами на глазах.

Несколько мгновений все трое переживают бурю эмоций, пока отец не предлагает дочерям

садиться. Он достает из кармана белый матерчатый платок и вытирает им глаза. Вернув себе нормальный вид, он тоже усаживается на маленькое черное кресло.

- Ну как, понравился тебе сюрприз? – спрашивает Гадеа сестру, еще не до конца осознавшую

происходящее, ведь из всего того, что она себе представляла, ничего не было связано с отцом.

- Да, но ты могла бы сказать мне, что мы пойдем в фешенебельное заведение, я бы немножко

принарядилась.

- Ты очень красивая, дочка.

- Папа, я вовсе не красавица. Ни в джинсах, ни в новогоднем наряде.

- Ты – красавица. Вы обе очаровательны. – Эрнесто по очереди целует дочерей в щеку, сначала

Марию, а затем – старшую.

К их столику подходит официант и спрашивает, будут ли они что-нибудь заказывать. Мужчина

берет себе пиво, а девушкам колу.

- Вот здорово. А что ты делаешь в Мадриде? И почему ни Гадеа, ни я об этом не знали? –

допытывается Мария.

- Прости, Мери, но когда мы с папой вечером разговаривали по телефону, он попросил ничего не

говорить тебе, чтобы это было сюрпризом, – извиняется перед сестрой Гадеа.

- Я позвонил твоей сестре, чтобы сказать, что нахожусь на железнодорожном вокзале с билетом на

Мадрид.

- И давно ты это запланировал?

- Меня осенила эта идея после разговора с тобой, в полдень. Секундная вспышка, – поясняет

Эрнесто, поигрывая с бумажной салфеткой. – Мне было необходимо увидеть вас.

- Надолго ты останешься?

- До вторника. Я остановился в этом отеле, потому что он довольно неплохой.

Возвращается официант, неся напитки. Он ставит их на стеклянный столик вместе с подносом, на

котором лежит счет.

- Как ты себя чувствуешь? Мы за тебя переживаем! – говорит Мария, поднимая свой стакан.

- Да как-то не очень хорошо, не хочу вас обманывать. Как вы уже знаете, смерть вашей тети

сильно меня задела. Сестра давала мне все, да что там говорить, она была для меня большой опорой в Барселоне. Без нее мне чего-то не хватает, я это чувствую.

- Мы понимаем, что тебе было очень тяжело, папа, – признает Гадеа, – но жизнь продолжается.

- Я знаю, и стараюсь, как могу, но мне очень одиноко там, но еще больше угнетает осознание того,

что вы вдали от меня. Если бы я мог, я вернулся бы в Мадрид, но это невозможно. Это было бы равносильно тому, чтобы начинать все по новой, с нуля, я бы рискнуть не решился. Кроме того, я уже в возрасте, и добиться всего мне было бы несколько сложнее.

Взгляд Эрнесто красноречивей слов. Девушки понимают, что их отцу приходится туго. Слушая

его, они возвращаются на несколько лет назад, когда родители только развелись, и Эрнесто решил уехать в Барселону. Это было тяжело и грустно для всех, но в особенности, для отца. Разумеется, он считал, что на тот момент это было самым лучшим из того, что он мог сделать.

- Ты еще очень молод, папа, и впереди у тебя долгая жизнь, – говорит Гадеа, беря отца за руку.

- Мне уже сорок девять, малышка, и я уже понимаю, что конец ко мне ближе, чем начало.

- Папа, не говори так.

- Но это же правда, Мария. Время летит слишком быстро, и рано или поздно все мы уходим в мир

иной.

- Если бы рядом с тобой была женщина, которая заботилась бы о тебе, любила бы тебя, ты видел

бы все в ином свете, – замечает старшая дочь. – Но это должна быть хорошая женщина, не такая, как Монтсе.

- Монтсе была добра со мной. И по ней я тоже скучаю.

Ни одной из дочерей отцовская бывшая не нравилась, поэтому, несмотря на то, что Эрнесто

тяжело переживал их с Монтсе разрыв, обе были довольны, что отец уже не с ней.

- Уверяю тебя, еще есть время найти другую женщину, которая будет тебя любить, папа.

- Не знаю, не думаю, что сейчас это возможно.

- Потому что ты все видишь в плохом свете, – твердо говорит Мария.

- Это оттого, что я очень одинок.

Сестры, молча, переглядываются между собой, а Эрнесто делает большой глоток пива. Они еще не

сказали отцу то, о чем разговаривали в конце недели.

- Что ты собираешься делать завтра? – спрашивает Гадеа, ловко меняя тему.

- Не знаю. Вы идете учиться, верно?

- Да, я не могу прогуливать занятия в универе, у меня практика.

- У меня тоже уроки, но, если хочешь, я пропущу их и проведу утро с тобой.

- Нет, ты не должна прогуливать школу.

- Ничего не случится, папа, экзамены еще не начались, и за один день я не отстану…

- Точно, ничего не случится?

- Точно-преточно.

- Ладно, как хочешь. – Мужчина улыбается и благодарно целует дочку, на этот раз в лоб.

- Если хочешь, мы можем здесь позавтракать, а потом погулять по центру.

- Конечно, отлично. Это будет просто чудесно.

- Я присоединюсь к вам около полудня, и если хочешь, мы можем пообедать втроем, – добавляет

Гадеа.

- Замечательно. А мама не будет волноваться, что вы столько времени проводите со мной?

- Не беспокойся, мама ничего не скажет.

Когда старшая дочь предупредила ее, что в Мадрид приехал отец, матери не очень понравилось,

что ее дочери одни пойдут в центр так поздно, но, пойти им она, само собой, разрешила, потому что понимала, что встреча с отцом после стольких недель разлуки пойдет им на пользу. Впрочем, знай она, что одна из ее дочерей подумывает о том, чтобы на несколько месяцев поехать жить к ее бывшему мужу, ее решение, вероятно, было бы другим.

²⁵ Сандра Андрес Беленгер – испанская писательница, работает в жанре подростковой литературы

“Черная скрипка” – ее первая книга, в которой рассказывается о девушке, раскрывающей тайну Призрака Оперы

Глава 41

Решительно, это воскресенье было плохим, очень плохим. Хорошо, что оно уже заканчивается. Он никак не может поверить в то, что собраний клуба больше не будет. По правде говоря, для Бруно в этом деле есть одна большая неприятность. Это то, что теперь, скорее всего, он будет проводить с Эстер гораздо меньше времени. Если девушка уже не обязана оставаться с членами клуба, она, вероятно, познакомится с другими ребятами, начнет встречаться с ними и постепенно отдалится от прежних друзей. Было бы крайне плохо, если бы все случилось именно так. Хотя Бруно отлично понимает, что вероятность каких-то более близких, не только дружеских, отношений между ним и Эстер неправдоподобно мала, он все еще сохраняет надежду на то, что все изменится.