— Мне пора, — повторила я, подгоняя не столько его, сколько саму себя.

По пути в офис мне удалось отвлечься от поцелуя и подумать над другими вопросами. Грэй утверждал, будто сумеет снова втянуть Адама в работу над музыкой, но Адам говорит, что Грэй не позволяет ему петь джаз. Рассел готов был поддержать Адама и в джазе, но Рассела больше нет. И пленок нет. Неужели Грэй прикончил Рассела из-за Адама? А потом вернулся и забрал пленки, чтобы и наследство Мики себе присвоить? Или же Грэй сказал правду, и пленки у кого-то другого — у Клэр, например? Например, сам же Грэй и послал ее за пленками?

Были у Клэр пленки или нет, этого я в тот момент не знала. Зато выяснилось, что у нее есть неотложное желание пообщаться со мной. Еще не дойдя до редакции, я получила от нее три эсэмэски, на автоответчике в офисе обнаружилось два ее звонка, на моем столе — записка от помощницы Генри, дескать, Клэр срочно меня разыскивает, а когда обернулась, на пороге уже подкарауливала злобная редакторша примерно с таким же текстом.

Эйлин вырядилась в черный кашемировый свитер, юбка на ней была в мелкую клетку, тоже шерстяная. Морозы еще не грянули, но Эйлин одевается по календарю, а не по термометру. Наверное, с утра она пыталась выглядеть мягкой и пушистой, но, на мой взгляд, смахивала на бостонского терьера. Нетерпеливое постукивание затянутой в «Плинер»[33] задней лапки и глухое рычание довершали картину.

— Вам требуется дуэнья, мисс Молли Форрестер? — вопросила она, едва я опустила трубку на рычаг. Я еще и сесть не успела.

— Спасибо, пригодится, — ответила я, роняя сумочку в ящик стола, а свой зад на стул. Я надеялась, что все мои проблемы сводятся к нетерпеливой Клэр, но Эйлин перегнулась через мое плечо и розовым коготком застучала по клавишам компьютера. Экран ожил, вместо заставки — фотография Адама, хищно прижавшего губы к моим губам. «Адам и очередная Ева», гласила подпись известного новостного (то бишь сплетнического) сайта. Много еще таких сайтов? И какие заголовки предпочитают они?

— Попробуйте-ка это объяснить, — дымясь, пропыхтела Эйлин.

— Дурацкая шутка. Могли бы придумать получше, прежде чем выходить в Сеть, — легкомысленно ответила я.

— Вас вроде бы посылали собирать материал для статьи об Оливии Эллиот.

— Это никак не связано. — Эйлин испустила очередной терьеристый рык, и я поспешила встать, а то еще вопьется клыками в мою беззащитную шею. — Честное слово, Эйлин, это не имеет никакого отношения к статье.

Эйлин прилипла к экрану и принялась читать заметку вслух — не только мне, но и всей редакции: с той минуты, как Эйлин принялась учинять мне разнос, ни один человек даже не делал вид, будто работает.

— «Что отвлекает Адама Кроули от музыки? Эта соблазнительная… — Эйлин бросила на меня короткий взгляд и фыркнула. — Соблазнительная репортерша из «Цайтгайста», которая пытается увязать смерть Рассела Эллиота со смертью отца Адама, Мики Кроули».

— Это все Джордан, — возмутилась я. — Он это подстроил, он подтасовывает факты и манипулирует людьми, доказывая свою теорию. — Кто его знает, может, и старшеклассниц Джордан надоумил шпионить за братом? А я сглупила и позволила Адаму подставить нас обоих.

Ботокс помешал Эйлин нахмуриться, она только глаза выпучила.

— Если ты не поддерживаешь его «теорию», надо быть последней дурой, чтобы позволять ему использовать тебя.

В кои-то веки я услышала от Эйлин разумные речи. Боюсь, изумление проступило у меня на лице: Эйлин поджала губы (этому ботокс не помешал) и скомандовала: «Разберись с этим». Повелительно махнула рукой в сторону компьютера и удалилась в свой кабинет.

Мои коллеги падали каждый на свой стул, когда Эйлин проходила мимо них — ни дать ни взять трава, подрезанная газонокосилкой. Ирина, как всегда, шла против течения: до сих пор она сидела, а теперь встала и зашагала ко мне, набычившись, ссутулив плечи.

— Вряд ли у тебя найдется время поговорить со мной. — Это прозвучало как утверждение.

— Почему бы и нет? В промежутке между глупостями, которые творю себе же во вред. — И я приветливо похлопала рукой по сиденью свободного стула.

Ирина присела на краешек так осторожно, что казалось, зависла в двух сантиметрах над сиденьем.

— Можно ли в колонке советов хотя бы предположить, что некоторым людям одиночество на пользу?

— Интересная мысль, — протянула я, прикидывая, как одиночество могло бы украсить мою жизнь на данном ее этапе. Но присмотревшись к Ирине, печальной складке рта и вытаращенным от усердия глазам, поспешила уточнить: — Вообще-то большинство читателей обращаются в журнал именно потому, что хотят с кем-то пообщаться, и если ты предпочитаешь одиночество, наверное, тебе нужно присмотреться к другой вакансии, а не к работе ведущего колонки советов.

Ирина тяжело вздохнула, еще сильнее округлила плечи.

— Да и какая разница! Все равно ты статью не напишешь, вернешься в свою колонку, так что этот конкурс не имеет никакого смысла.

Догадывалась ли Ирина, в какой степени ее пророчества совпадали с моими страхами? Если и догадывалась, на ее лишенном выражения лице ничего не отразилось.

— С другой стороны, — симулируя профессиональную бодрость, продолжала я, — такой умный человек, как ты, мог бы оживить колонку. Ты уж, пожалуйста, прими участие в конкурсе.

Не отвечая, Ирина поднялась и отчалила к своему столу. Я схватила мобильник — будем надеяться, этот талисман защитит меня от прочих «визитеров».

Странное дело: Клэр Кроули срочно требовала меня к ответу, но в трубке ее голос звучал не слишком-то приветливо.

— Нам с вами надо поговорить, — заявила она. — Боюсь, что вы получили неправильное представление о нашей семье и положении в ней Оливии.

Слава богу, пока что она еще не взвилась от нашей с Адамом трогательной фотографии. Мы назначили встречу на восемь часов вечера в ее квартире. Разъединившись, я тут же нажала горячую клавишу.

— Есть секундочка? — спросила я Кайла.

— Две-три.

— Этого достаточно, я только хотела предупредить, что сегодня кое-что произошло, но все не так скверно, как выглядит на снимке, и я хотела сама тебе об этом сказать, но фотография уже висит на всех сайтах, понять не могу, как эти сплетники так быстро успевают…

— Молли! — прервал он. — Тебя кто-то обидел?

Его быстрый ум восхищает и немного пугает меня.

— Не обидел. Поцеловал.

На том конце трубке повисло молчание.

— А дуры-школьницы нас сфотографировали.

Молчание сгущалось.

— И я хочу, чтобы ты понял: все не так, как оно выглядит.

— А как выглядит? — Жесткие интонации следователя.

— Как будто я тоже его целую.

— Но ты этого не делала.

— Нет! — убежденно ответила я, хотя мои губы прекрасно помнили теплоту губ Адама, и это меня убивало: как можно разговаривать с Кайлом, а думать об Адаме? Что-то со мной не так.

— Ладно, все в порядке.

— У нас все в порядке?

— У меня да, а у тебя?

— Да.

— В таком случае поговорим позже, сейчас мы с Беном едем в суд.

— Извини.

— Нет-нет, все в порядке, мы в порядке. Молодец, что позвонила, спасибо за предупреждение.

Я уронила трубку и задумалась: почему Кайл распрощался без единого ласкового слова и следует ли мне заморачиваться по этому поводу. Правда, в его лексиконе «все в порядке, мы в порядке» приближалось к излияниям чувств. Я могла бы просидеть часок-другой, анализируя эти шесть слов и все оттенки интонации, громкости голоса, контекста, но у Бонни Карсон имелись другие планы.

— Молли! — Она материализовалась перед моим столом, как эльф из «Сна в летнюю ночь». За ее спиной ехидно усмехалась Скайлер.

— У тебя посетитель, — сообщила Скайлер, как будто я внезапно ослепла, и помахала небольшим пакетиком с лекарствами. — У Эйлин из-за тебя голова разболелась, пришлось сбегать в аптечку, а по дороге я встретила даму, искавшую тебя, и решила ее проводить.