В следующем примере описанный нами паттерн не так очевиден и не используется столь явно, как в предыдущих примерах. Однако он присутствует и здесь.

Ко мне приехала женщина из Флагстаффа с жалобами на боли от хирургической спайки, появившейся в результате полостной операции. Такие проблемы довольно легко устраняются. Кроме того, она упомянула, что ее восьмилетняя дочь ненавидит себя, ненавидит своих родителей, ненавидит своих учителей, ненавидит других детей, ненавидит бабушек и дедушек, соседей, управляющего бензоколонки... словом, всех ненавидит. И каждое лето мать пытается уговорить дочь поехать к бабушке и дедушке в Канзас. А восьмилетняя дочь с ненавистью отказывается. Вот НЕСНОСНАЯ девчонка! И я посоветовал матери привести дочь ко мне на прием. И вот мать приехала ко мне, вошла в кабинет... Я спросил мать, что, по ее мнению, заставляет девочку ненавидеть себя и всех людей. Мать ответила: «У нее все лицо в веснушках. И ребята зовут ее Веснушкой». И тогда я сказал: «Хорошо, приводите девочку, даже если вам придется притащить ее силой». И вот маленькая Руфь нехотя входит, готовая сопротивляться. Разумеется, я задал матери несколько простых вопросов. Входя, Руфь с силой упиралась и ныла. Я сказал: «Ты воровка!» А она-то знала, что она не воровка. Я сказал: «Да, да, ты воруешь. Я знаю, что ты воруешь. У меня есть ДОКАЗАТЕЛЬСТВА». Она яростно все отрицала. «У меня есть ДОКАЗАТЕЛЬСТВА. Я даже знаю, где ты БЫЛА, когда воровала. Слушай, я все тебе расскажу, и ты узнаешь, что ты виновна». Вы не можете представить себе всего ее презрения к моим заявлениям. Я сказал: «Ты была на кухне, залезла на кухонный стол, достала коробку с коричным печеньем, и корица просыпалась тебе на лицо. Ты Коричная Мордашка!» Впервые в жизни Руфь узнала, что веснушки — это коричная мордашка. Это полностью ее переориентировало. В то лето она поехала к бабушке с дедушкой и прекрасно провела время. А я ведь всего-навсего переОРИЕНТИРОВАЛ ситуацию; я не менял ее, я просто переориентировал ее. А ведь очень немногие люди знают о важности переориентации.

Для Эриксона было совершенно очевидно, что маленькая Руфь твердо полагала, будто ее покрытое веснушками лицо являлось изъяном ее внешности. Эриксон сформировал у нее представление о том, что пятнышки на ее лице — это корица, пряность, которую все любят, тем самым вызвав у девочки внутренние реакции, соответствующие этим приятным характеристикам в контексте «веснушек». Мы включили этот пример с использованием описанного нами паттерна, чтобы продемонстрировать тот факт, что этот паттерн не должен откровенно следовать «шагам», перечисленным выше. Функции каждого из этих шагов важны для придания этому паттерну эффективности, но количество вариантов, посредством которых эти функции могут проявлять себя в рамках текущего взаимодействия, бесчисленно. Например, работая с Коричной Мордашкой, Эриксон:

1) идентифицирует оперативную причинно-следственную связь из разговора с матерью, а не с самой девочкой (иметь веснушки значит быть непривлекательной);

2) выбирает контекст желаемого состояния, исходя из собственных знаний о модели мира восьмилетних детей (корица — это пряность, которую все любят);

3) подстраивается к девочке, отзываясь о ней презрительно (ее поведение по отношению к окружающим говорит о том, что она ожидает насмешек над собой);

4) обвиняет ее в воровстве (вызывая у нее защитную реакцию);

5) затем предъявляет ей в качестве доказательства ее воровства «корицу» на ее лице (тем самым ставя знак равенства между ее «веснушками» и «корицей»). Однако мы рекомендуем вам поначалу строго следовать описанному выше алгоритму, пока вы не научитесь легко извлекать необходимую информацию и формировать новые причинно-следственные связи, которые являлись бы для вашего клиента и полезными, и приемлемыми.

Сортировка в поисках ОЧЕНЬ СЛАБЫХ МЕСТ

Мой сын Берт в солидном возрасте пяти лет... и чувствуя свою гражданскую ответственность, заявил: «Не собираюсь больше есть ЭТУ ДРЯНЬ!!!»... имея в виду миску шпината. На что я ответил: «РАЗУМЕЕТСЯ, нет. Ты еще недостаточно взрослый, недостаточно сильный, недостаточно большой!» Мать стала протестовать: «Нет, он УЖЕ достаточно взрослый, большой и сильный». Вы, конечно, знаете, на чью сторону встал Берт...

В предыдущем разделе мы рассмотрели ситуацию человека, идентифицирующего в качестве своей «проблемы» некую форму поведения или характеристику, которая либо не поддается изменению (как, например, веснушки или факт испускания газов), либо ее изменение не является полезным или потребовало бы больше времени и усилий, чем мы имеем возможность или считаем уместным на это потратить. В таких случаях Эриксон, как правило, пытается изменить индивидуальную точку зрения таким образом, чтобы сама форма поведения или характеристика оставалась без изменений, но при этом превратилась в ресурс, служащий достижению высоко ценимой цели. Однако бывают случаи, в которых представляется как возможным, так и уместным помочь клиенту в изменении самого поведения, вместо того чтобы адаптировать его точку зрения к этой форме поведения. Важное место в психотерапии занимает вопрос о том, кто решает, что клиент должен и чего не должен изменять в себе. Если вы заметите, что ребенок собирается засунуть в розетку металлическую шпильку, не вызывает сомнений необходимость вмешательства, чтобы объяснить ребенку неразумность его поведения. Что касается взрослых, однако, существует негласное представление о том, что они уже достаточно образованны и располагают всей необходимой информацией, а потому им должно быть предоставлено право самим делать выводы, касающиеся разумности своих убеждений и форм поведения. Хорошо бы, чтобы это действительно было так, но даже краткий экскурс в личную историю ваших знакомых убедит вас в том, что уже вполне взрослые люди иногда ведут себя так, что вредят и себе, и окружающим. Бывает так, что клиент доволен собой таким, какой он есть, несмотря на то, что его поведение не согласуется с его личными потребностями или потребностями тех людей, которые с ним общаются. Такие противоречия могут возникнуть даже с ведома, а возможно, и в соответствии с намерениями человека. Поведение клиента неадекватно его окружению или ограничивает его в личном плане, однако он кажется незаинтересованным в его изменении. К примеру, мужчина может самоотверженно выпивать по двенадцать кружек пива в день, поскольку считает, что тем самым он демонстрирует свою мужественность, однако он не беспокоится, что у него начнет отрастать брюшко и считает «прискорбным», что его жену расстраивает его раздражительный нрав. В других случаях человек, возможно, слишком глубоко ушел в себя, чтобы осознавать, как его поведение отражается на нем самом и на окружающих и к чему может привести это поведение. Разумеется, в этих случаях у человека также нет практически никакой мотивации к тому, чтобы измениться.

В таких ситуациях Эриксон нередко предпочитал переориентировать своего клиента так, чтобы поведение, которое в настоящий момент является лично для него приемлемым или по крайней мере терпимым (но тем не менее вредным), стало неприемлемым, уступив место другим, более удовлетворительным. Данный паттерн фактически является противоположностью паттерна, описанного в предыдущем разделе. Вместо того чтобы придавать нежелательной форме поведения или характеристике некоторую ценность, связывая его с высоко ценимым желаемым состоянием (как это имеет место в паттерне сортировки в поисках положительных качеств), Эриксон в данном случае делает «приемлемое» поведение или характеристику неприемлемыми, связывая их с последствиями, крайне неприятными для данного человека. Приведем пример:

Один врач сказал мне, что шестилетний Билли сосет большой палец, и попросил меня приехать к нему домой, ввести Билли в транс и заставить его прекратить сосать палец. И вот я поехал по вызову на дом. Маленькому Билли сказали, что к нему приедет доктор Эриксон и сделает так, чтобы «ты ПРЕКРАТИЛ сосать свой палец». И поэтому Билли был очень враждебно настроен против меня. Я обратился к жене врача и сказал: «Итак, Билли — МОЙ пациент, а вы, мама, будете медсестрой; вы ведь знаете, что медсестра не должна вмешиваться в то, что приказывает врач. А вы, доктор, вы ведь практикующий врач и знаете, что не должны вмешиваться в работу другого врача с пациентом». Они уселись, страшно напуганные, и я сказал: «Билли, я хочу тебе кое-что сказать. Твои папа и мама хотели, чтобы я приехал сюда, ввел тебя в транс и заставил тебя прекратить сосать свой палец. Но, Билли, КАЖДЫЙ шестилетний мальчик и КАЖДАЯ шестилетняя девочка имеют право сосать свой палец сколько угодно. Разумеется, НАСТАНЕТ день, когда тебе исполнится уже целых семь лет и ты не захочешь сосать свой палец, потому что ты будешь уже большим, семилетним мальчиком. А пока ты еще маленький ребенок и хочешь сосать свой палец, я хочу, чтобы ты продолжал сосать свой палец». Билли просиял, а его родители были в замешательстве. День рождения Билли должен был наступить почти через два месяца, а для шестилетнего ребенка два месяца — это долгий, очень долгий срок. И Билли прекратил сосать свой палец ДО ТОГО, как ему исполнилось целых семь лет. Зачем так долго ждать?