— Это мой мир! — воскликнул кенобит. — Жар огня и холод льда, борясь друг с другом за выживание, создали платформу, а вы посеяли на ней эти своды неудовлетворенных мечтаний. Мой мир — это естество, простирающееся до самых далеких звезд и туманностей. Он летит вперед и замыкается сам в себе. А вот, что ждет вас…

Картинка изменилась, сфокусировавшись на заброшенном кладбище с едва выступающими из земли могилами. Стая воронов хлопала крыльями и каркала в поисках добычи.

— Вы будете гнить здесь!

Увеличившись, изображение выхватило надпись на одной из гранитных плит: «Дж. Соммервиль».

— Прошло сто лет, — комментировал демон. Надгробье стало крениться вбок, пока не завалилось на могилу. Деревца зачахли, наклоняясь к земле.

— Еще сто, — продолжал он.

На месте бывших могил не осталось ничего, что говорило бы о погребенных на этом месте бренных останках. Зеленая трава, вскормленная телами умерших, пробивалась из земли, скрывая от людских глаз бывшее кладбище.

— Хватит! — крикнула Джоун.

— Отчего же? — спросил кенобит. — Смею тебя заверить, что на твоих костях будут выстроены дома. Собачки, да и люди тоже, будут справлять свою нужду прямо тебе в лицо. Ты почувствуешь это, если не примешь моего Бога, мою религию! Я сделаю вечным все человечество. Открою двери в его желания и допущу к познанию Истины и Великого Блаженства.

— Ты все врешь! — твердо вымолвил отец Харвас. — Ты Антихрист!

— Нет, я не Антихрист, — спускаясь с престола, произнес демон. — Но если ты так хочешь, я буду им в твоих глазах. И не только им, а и самим мессией.

Кенобит воткнул себе в грудь два пальца, вытаскивая гнилой кусок мяса, покрытый белыми шевелящимися червями. Подойдя к монаху, он схватил его за глазные впадины и заставил открыть рот.

— Это плоть моя. Это кровь моя, — усмехаясь, сказал он, глядя в обезумевшие глаза священника и кладя ему на язык кусок своего тела. — Приди на мою Тайную Вечерню, и я открою путь к познанию разума… Ну, глотай!

— Эй ты, — обратилась к демону Джоун, показывая тибетскую шкатулку. — Иди сюда и оставь его в покое! Забери… Ведь это тебе нужно!

Кенобит выпустил из своих окровавленных рук священника, которого тут же вывернуло наизнанку, и шурша рукавом, протянул руку в ожидании дара.

— Дай ее мне. Я сделаю тебя бессмертной… Такой же, как я. Ты будешь управлять чужими жизнями и страданиями. Тебе будет подвластен весь мир, и все люди придут поклониться тебе, как новой Марии Магдалине. Я увенчаю тебя звездным нимбом и дам в твои руки Верховный Скипетр яруса.

— Мне не нужно этого, выродок! — гневно произнесла Джоун и, быстро преодолев расстояние, отделяющее ее от входа, скрылась за открытыми дверями церкви.

— Очень трудно убежать от меня, девочка. Рано или поздно наши дороги пересекутся.

Джоун без оглядки мчалась по полыхающей улице, усеянной трупами мужчин и женщин, умерших в страшных мучениях.

«Что будет со мной? — бился в голове вопрос. — Смогу ли я уничтожить зло, вылезшее из потустороннего мира?»

«Только безусловная вера и самопожертвование помогут тебе сделать это. В руках у тебя ключ к вратам ада. Проведи его через них и навсегда запри замок. Ты сможешь это. И да поможет тебе Иисус», — туманно проплыло чье-то пророчество.

«Но как, как это сделать? Как провести его через окно?» — воззвала Джоун к невидимому прорицателю, но он молчал. Лишь мощная волна далеких слез и стенаний заставила бежать Джоун по направлению к своему дому, сквозь огонь и воду.

Казалось, скованные друг с другом вечной мерзлотой, проносились мимо торговые палатки и автобусы, застрявшие в невиданных ледяных торосах. Рядом свирепствовало пламя, охватывая заброшенные постройки и кроны деревьев. Огонь подступал ко льду, растапливая его и обращая в пар. Пар поднимался вверх и окутывал костры, превращая их в ледяные глыбы. Солнца не было видно из-за наполняющих воздух частиц пепла и гари. Лишь ветер иногда проделывал брешь в клубах мглы, через которую можно было увидеть холодное сумрачное небо Земли и край сидящего низко над горизонтом красного солнца, почти не испускающего тепла от термоядерных реакций в своих глубинах.

Джоун стало страшно. Ужас притуплял мышление и становился своего рода поводырем в жизни. Смерть подстерегала ее, пытаясь набросить прозрачный саван и погрузить в сладкую бездну сна. Что там, за чертой? Чернота тьмы или светлый день, полный радости и счастья? Демон предрекал первое… Но это лучше, чем ад. А лучше ли? Зачем нужна жизнь, если после нее — только смерть и полное забвение. Чтобы рожать и выращивать детей? Но это глупо — жить только ради этого. Это путь зверя. А человек? Его предназначение должно быть выше. Он разумен. Но в чем заключается его разум? Есть ли он? Господи, помоги мне разобраться в этих мыслях и спастись от стрел Дракона!

Могучий гром колокола обрушился на голову Джоун, сбивая и рассеивая ее мысли. Пред ее взором предстали два кенобита. Джоун резко остановилась и повернула назад. Еще двое подходили к ней с тыла. Среди них была и Терри. Ее остриженную наголо голову покрывала бижутерия, воткнутая прямо в кожу. Медная цепочка с облезшим серебряным покрытием, уходила в одно ухо и выходило из другого, зацепившись замком за щеку. В затылке торчали две вязальные спицы, проникающие в центры удовольствия.

— Теперь мне снятся сны! — темные глаза Терри с выщипанными ресницами смотрели на Джоун, из шеи у нее выдвинулась зажженная сигарета. — Ты даже не поверишь, какие сны мне снятся.

— Терри, бедная девочка! — сочувственно произнесла Джоун.

— Расслабься, крошка! — обращаясь к ней, молвил кенобит, в голове которого работала электромясорубка, перерабатывая ее содержимое. — Это лучше, чем секс.

— Я много узнал с недавних пор, — добавил Даг, щелкая кинокамерой вместо глаза. — Вначале я был недоволен, и так же, как и ты, сопротивлялся насилию над собой. Но Он вложил мне сюда, — Даг постучал по лысой голове, — разум. Познание мира и радость быть неотъемлемой его частью. Никаких догм и законов во Вселенной нет. Они существуют только в нашем воображении и только в рамках, теперь уже только твоего, мира. Мы откроем границы реальностей, уничтожив условности материи. Все будет единым целым, подвластным всеобъемлющей энергии. Мы уравняем борьбу льда и пламени, что неизбежно повлечет за собой стирание пограничных реальностей и создаст Ничто, которое есть суть бесконечности времени и пространства.

— Постойте… — начала было Джоун, но прошитый колючей проволокой демон положил свою тяжелую руку ей на плечо, прерывая на полуслове.

— Мы поможем тебе скинуть с себя бремя жизни и стать жрицей Великого Познания Высших Неизвестных.

Джоун с испугом взглянула на Терри, ее явно не устраивала перспектива стать жрицей познания.

— Я не нравлюсь тебе? — заметив ее взгляд, спросила Терри. — Тем хуже для тебя. Тем более мучительным будет для тебя переход из одного состояния в другое. Ты видишь, я поумнела и теперь так далеко ушла в своем развитии, что между нашим пониманием друг друга лежит пропасть.

Терри провела по лицу Джоун неимоверно длинными, окрашенными в голубой цвет ногтями, заточенными, как грозные охотничьи ножи.

— Сейчас я не жрица. Сейчас я воительница, очищающая реальности от тупых созданий, вроде тебя. Но придет время, и я встану во главе созданного храма Сознания.

— Отпустите меня! — закричала Джоун, вырываясь из схвативших ее рук. — Я не хочу быть такой, как вы.

— Ты не понимаешь, что мы хотим тебе дать, — заглушая шум работающей мясорубки, прорычал демон. — Ты глупа в своем неведении. Ты не хочешь этого, как больной гангреной не хочет ампутации. У тебя заражен весь организм. Он отравлен неправильным пониманием вещей. Ты поймешь это, только умерев и восстав.

— Правильно. Это штучная, ручная работа, — подошел к ним демон с торчащими из черепа гвоздями. — Поиграйте. Массой мы займемся позже. Ты, Джоун, будешь страдать десятилетия, столетия… А это покажется тебе лишь сладостными поглаживаниями.