Меньше чем через полчаса пресс-конференция была окончена.

— Ты отлично справился, — сказала Лиза Хольгерсон.

— У меня не было выбора, — ответил Валландер.

Анн-Бритт Хёглунд и Хансон захлопали, когда он подошел к ним. Но на Валландера это не произвело впечатления. Он был очень голоден. И ему хотелось на свежий воздух. Он посмотрел на часы.

— Дайте мне час, — сказал он. — Встретимся в пять. Сведберг уже вернулся?

— Он скоро приедет.

— Кто его сменил?

— Аугустсон.

— Кто это? — удивленно спросил Валландер.

— Полицейский из Мальмё.

Валландер успел забыть его имя. Он кивнул.

— В пять, — повторил он. — У нас много дел.

Он остановился в приемной и поблагодарил Эббу за помощь. Она в ответ улыбнулась.

Валландер направился в центр. Было ветрено. Он зашел в кондитерскую на автобусной площади и съел пару бутербродов. Голод немного утих. В голове было пусто. Он полистал рваный журнал. На обратном пути купил гамбургер. Выбросив салфетку в урну, он снова стал думать о Катарине Таксель. Эскиля Бенгтсона для него больше не существовало. Но Валландер понимал, что они еще не раз столкнутся с подобными дружинами. То, что случилось с Оке Давидсоном, было только началом.

В десять минут шестого они сидели в комнате заседаний. Сначала Валландер повторил все, что им было известно о Катарине Таксель. Он сразу заметил, с каким вниманием его слушают. Впервые за все время расследования ему показалось, что они приближаются к возможной развязке. Это чувство укрепилось еще благодаря словам Хансона.

— Материал по делу Кристы Хаберман необъятен, — сказал он. — У меня было слишком мало времени, и я вполне мог пропустить что-то важное. Но я обнаружил кое-что любопытное.

Он полистал свои записи.

— Примерно в середине 60-х Криста Хаберман трижды посетила Сконе. Тут она знакомится с любителем птиц из Фальстербу. Много лет спустя, когда она уже давно значилась пропавшей, полицейский по имени Фредрик Нильсон отправляется из Эстерсунда в Фальстербу, чтобы допросить этого человека. Сообщая, кроме прочего, что всю дорогу ехал на поезде. Человека из Фальстербу зовут Тандваль. Эрик Густав Тандваль. Он не скрывает, что Криста Хаберман его навещала. Думаю, можно предположить, что у них был роман, хотя в документах прямо об этом не говорится. Но ничего подозрительного полицейский Нильсон из Эстерсунда не заметил. Хаберман и Тандваль расстались задолго до того, как она бесследно исчезла. Тандваль вне всякого сомнения к ее исчезновению непричастен. Его имя вычеркивается из расследования и больше никогда не упоминается.

Дочитав до конца, Хансон посмотрел на своих коллег.

— Фамилия этого человека мне что-то напомнила, — сказал он. — Тандваль. Редкая фамилия. Мне показалось, что я встречал ее раньше. Сначала я не мог понять, где. Но потом вспомнил. В списке торговых агентов Хольгера Эриксона.

В комнате стало совсем тихо. Все были напряжены. Они понимали, что Хансон докопался до чрезвычайно важного звена.

— Но торговца автомобилями звали не Эрик Тандваль, — продолжил он. — Его звали Йоте, Йоте Тандваль. Только что мне удалось получить подтверждение, что Эрик Тандваль — его отец. Эрик Тандваль умер несколько лет назад. Сына мне пока разыскать не удалось.

Хансон замолчал.

В комнате долго царила тишина.

— Другими словами, есть вероятность, что Хольгер Эриксон был знаком с Кристой Хаберман, — медленно проговорил Валландер. — Эта женщина потом бесследно исчезает. Женщина из Свенставика. Города, где расположена церковь, которой по завещанию Хольгера Эриксона отходит часть его наследства.

В комнате опять стало тихо.

Все понимали, что это значит.

Наконец-то события начали обретать какую-то связность.

29

Незадолго до полуночи Валландер понял, что больше им не высидеть. Начав совещание в пять, они прерывались лишь ненадолго, чтобы проветрить комнату.

Благодаря Хансону расследование наконец-то сдвинулось с места. Они установили связь между событиями. Контуры человека, который как тень передвигался между тремя убитыми, обретали четкость. Они не делали никаких окончательных выводов, но постепенно убеждались, что все три убийства объединяет месть.

Валландер собрал их, чтобы сообща преодолеть трудно форсируемую местность. Хансон дал им направление. Но общей карты у них по-прежнему не было.

Они сомневались. Возможно ли, чтобы давнее загадочное исчезновение, отраженное в десятке килограммов документов, собранных емтландскими полицейскими много лет назад, помогло им здесь, в Сконе, раскрыть убийцу, который кроме прочего готовит своим жертвам ямы с заточенными бамбуковыми кольями?

Вошедший в начале седьмого Нюберг рассеял их неуверенность. Он даже не присел на свое обычное место в конце стола. Он был непривычно возбужден — к полному удивлению присутствующих, никогда раньше не замечавших за ним ничего подобного.

— На мостках валялся окурок, — сказал он. — Мы нашли на нем отпечатки пальцев, идентичные отпечаткам на сумке.

Валландер вопросительно на него посмотрел.

— Разве это возможно? Отпечатки пальцев на окурке?

— Нам повезло, — сказал Нюберг. — Ты прав, обычно это невозможно. Но бывают исключения. Например, если это самокрутка. А это была самокрутка.

В комнате стало очень тихо. Сначала Хансон обнаружил вполне вероятную связь между пропавшей много лет назад полькой и Хольгером Эриксоном. А теперь Нюберг сообщает им, что отпечатки пальцев на сумке Рунфельдта и на месте, где нашли Блумберга, принадлежат одному и тому же человеку.

Казалось, событий за такое короткое время даже чересчур много. Еле волочившееся и практически неуправляемое расследование вдруг стало заметно набирать скорость.

Рассказав свою новость, Нюберг сел.

— Курящий преступник, — произнес Мартинсон. — Сегодня найти такого легче, чем двадцать лет назад. Если учесть, что курящих теперь гораздо меньше.

Валландер рассеянно кивнул.

— Нам необходимо больше точек пересечения, — сказал он. — С тремя жертвами нужно иметь как минимум девять комбинаций. Отпечатки пальцев, время — все, что может указывать на существование общего знаменателя.

Он посмотрел на присутствующих.

— Нам нужно составить подробное расписание, — продолжил он — Мы знаем, что действиям преступника или преступников свойственна ужасающая жестокость. Мы увидели в них также демонстративный элемент. Но язык убийцы нам расшифровать не удалось. Дело в шифре, о котором мы говорили. У нас есть слабое предчувствие, что он с нами говорит. Он, она или они. Но что они пытаются нам сообщить? Этого мы не знаем. А вдруг во всем этом какая-то закономерность, которой мы пока не заметили?

— Ты хочешь сказать, что преступник выходит в полнолуние? — спросил Сведберг.

— Именно. Символическое полнолуние. Что это в нашем случае? Есть ли оно вообще? Пусть кто-нибудь из вас составит расписание. Может, тогда нам удастся открыть еще один путь?

Мартинсон пообещал сопоставить все факты. Валландер слышал, что он на свой страх и риск раздобыл какие-то компьютерные программы, разработанные в главном штабе ФБР в Вашингтоне. Наверно, он решил воспользоваться случаем и применить одну из них.

Потом они заговорили о том, что центр на самом деле существует. Анн-Бритт Хёглунд положила на проектор часть карты генерального штаба. Валландер встал рядом с изображением.

— Все начинается в Лёдинге, — сказал он, указывая на карту. — Приезжает человек и начинает следить за домом Хольгера Эриксона. Вероятно, он приехал на машине по проселочной дороге за холмом, где у Хольгера Эриксона наблюдательная вышка. Год назад, возможно, тот же человек проник в его дом. Но ничего не украл. Может, это было предупреждение. Мы не знаем. И, конечно, совсем не обязательно, что это один и тот же человек.

Валландер указал на Истад.

— Ёста Рунфельдт с нетерпением ждет своей поездки в Найроби, где он собирается изучать редкие виды орхидей. Все готово. Вещи, деньги, билет. Он даже заказал такси на раннее утро. Но поездка не состоялась. Ёста Рунфельдт бесследно исчезает, и находят его только спустя три недели.