Ахмара уже знал о казни своего старшего Брата. После смерти Иисуса в сердце Яакоба произошел какой-то переворот, и он уверовал, что его Брат, которого он считал безумным и над которым он только смеялся и издевался, действительно есть тот самый обетованный Мессия.[711] Яакоба тоже смущал тот факт, что Яхве допустил смерть Помазанника, но, в отличие от Петра и Иоанна, он нашел этому факту объяснение, которое удовлетворило всех апостолов.

Ответы на все вопросы евреи всегда искали в Танахе, и Яакоб нашел то, что искал. Действительно, разве пророк не предрекал мученическую смерть Рабу Яхве (עֶבֶד יָהְוֶה)? Разве Эбед Яхве не должен был понести на себе грехи многих? Разве не обещал Иегова своему Рабу после искупительной жертвы долгую жизнь?.. (Ис.53:10–12).

Яакоба не смущало то обстоятельство, что Второисаия, надо полагать, подразумевал под Эбед Яхве не Мессию, а народ Израиля (Ис.41:8; 49:3); эти слова настолько подходили к Иисусу, что были отметены последние сомнения (Деян.8:30–35).

«Разве не говорил Иисус вам об этом?» — спрашивал Яакоб Петра и Иоанна. «Да, Он что-то говорил о своей возможной смерти», — отвечали те. «А разве не говорил Он, что воскреснет?» — «Возможно… Кажется, что-то говорил… Конечно, говорил… Не мог не сказать!» — «Так почему же вы, маловеры, сомневаетесь?! — впервые принял на себя роль главы Яакоб. — Мессии надлежало прийти в этот мир, пострадать за грехи людские и воскреснуть. Иисус есть Мессия! Он понес на себе грехи многих и воскрес, как и предсказывал!» — «Амэн!» — «Он воссел одесную Бога, но вскоре вернется во славе и восстановит Царство Небесное!» — «Марана та!»

Приблизительно такой разговор, я думаю, произошел в доме Яакоба Ахмары спустя некоторое время после смерти Иисуса. И, вероятно, именно этот эпизод Климент Александрийский назвал посвящением в тайное знание Иакова Праведного, Иоанна и Петра (Климент Александрийский у Евсевия. — Eus.HE.II.1:4).

Основные догматы христианства были установлены. Можно даже сказать, что в этот день возникло само христианство, ибо группа Иисуса при Его жизни была лишь одной из многочисленных школ иудаизма. Любая земная религия нуждается в догматах, а Иисус меньше всего был теологом. Он ратовал за идеальную религию духа, но человечество не доросло еще до таких великих идей.

Однако было бы грубой ошибкой считать основателем христианства Яакоба Ахмару или кого-либо из других апостолов.[712] Истинным и единственным основателем новой религии был Иисус, остальные же — лишь миссионеры-распространители. Именно Иисус своим образом жизни и своей мученической смертью, своей любовью и своей терпимостью, своими нравственными поучениями, актуальность которых не угасла и поныне, основал новую мировую религию. И хотя современное христианство во многом отошло от идей Иисуса, в этом не Его вина.

Многие люди жертвовали своей жизнью ради каких-то идей, причем жертвовали ею и при более восторженных обстоятельствах, чем в случае с Иисусом.[713] Но, как сказал Квинтилиан (Обучение оратора. X.2:10), facilius est plus facere, quam idem. Никто, кроме Иисуса, не смог привить к себе такую любовь — любовь, которая действительно воскрешает. И совершенно прав апостол Павел, что любовь больше веры (1 Кор.13:13). Данный пример в истории человечества должен убедить любого скептика, что есть в мире что-то большее, нежели соразмеренный ход событий. Любовь к Иисусу действительно сделала то, что подвластно только Богу. И если, согласно Библии (1 Ин.4:8,16), «Бог есть любовь», то в данном случае мы можем сказать, что любовь есть Бог.

59. Барнаша.3 (Краткая биографическая справка)

Ешуа (יֵשׁוּעַ), известный под именем Иисуса Христа, родился около 5 года до н. э. в Палестине — в области Галиль (גָּלִיל), в селении Н’цэрет (נְצֶרֶת). Его отец Йосэп (יוֹסֵף) и мать Мирйам (מִרְיָם) были людьми простого звания: Йосэп был плотником-наггаром (נַגָּר), а Мирйам, вероятно, пряхой. У Ешуа было как минимум шесть младших сестер и братьев, самым известным из которых был Яакоб (יַעֲקב), впоследствии возглавивший христианскую общину в Й’рушалайиме (יְרוּשָׁלַיִם).

Первые годы своей жизни Ешуа провел в Н’цэрете, там же Он получил воспитание и начальное образование и обучился ремеслу наггара.[714]

Примерно в тридцатилетнем возрасте Ешуа начал свою общественно-проповедническую деятельность и вскоре принял обряд омовения (טְבִילָה) от известного в ту пору религиозного деятеля — Йоханана (יוֹחָנָן), прозванного hамтаббэлем (הַמְטַבֵּל).[715]

Деятельность Ешуа в основном проходила в Галиле. Впрочем, Он посещал северные области, но не далее Цидона. Кроме того, Он проповедовал в Й’hуде (יְהוּדָה) и ее окрестностях.[716]

В своей общественной деятельности Ешуа прежде всего обращался к социальным низам. Основное отличие Его учения от учений других ибрейских проповедников заключалось в том, что Он почти не уделял внимания политической и обрядовой сторонам культа Яхве, а основной акцент делал на нравственных проблемах.[717]

Ешуа образовал вокруг себя группу тальмидов (תַּלְמִידִים), из которой самыми известными были Шим’он (שִׁמְעוֹן), прозванный Кепой (כֵּיפָא), и сыновья Забди (זַבְדִּי) — Яакоб и Йоханан.[718]

Свою общественную деятельность Ешуа начинал в качестве наби (נָבִיא), но около 29 года Он объявил себя М’шиахом (מְשִׁיחַ).[719]

Весной 30 года Ешуа присутствовал в Й’рушалайиме в честь наступления праздника Пасхи. Социально-религиозные верхи Й’hуды, во главе которых стоял бывший коhэн-гадоль Ханан (חָנָן), видя проповеднические успехи Ешуа и опасаясь, как бы в столице не произошли народные волнения, случайно вызванные этими проповедями, и, вследствие этого, не последовали бы репрессивные меры со стороны романских властей, грозящие благополучию исраэльской аристократии, арестовали и выдали Ешуа романскому наместнику Й’hуды, обвинив Арестованного в заговоре против владычества Ромы.

Префектус Понтиус Пилатус (Pontius Pilatus) осудил Обвиняемого, и 7 апреля 30 года Ешуа был распят на холме Гольгольта вблизи Й’рушалайима.[720]

Однако ближайшие тальмиды Ешуа не смирились с мыслью о смерти их Раббы (רַבָּא) и уверовали в то, что Яхве воскресил своего М’шиаха. Вскоре они выступили с этой вестью в Й’рушалайиме, где и основали первую общину уверовавших в М’шиаха Ешуа.[721]

ДОПОЛHЕHИЕ (LOGIA KYRIAKA)

Ad notam

В том, что многие из логиев не принадлежат Иисусу, сомневаться не приходится. Полувековая устная традиция сделала свое дело, и в аутентичные речи Иисуса стали вплетаться те, Основателю не принадлежащие, логии, которые волновали душу первых христиан и которые, как они наивно полагали любящим сердцем, мог сказать и сам Иисус. Поэтому верующие в Христа и любящие Его, «как бы в состоянии опьянения», доходили до того, что «трижды, четырежды и многократно» переделывали и перерабатывали первую запись Евангелия (Цельс у Оригена. — Orig.CC.II.27; Дионисий у Евсевия. — Eus.HE.IV.23:12), наивно и бескорыстно полагая, что это угодно Христу и Богу. Особенно пострадала аутентичность Иисусовых проповедей от эллинизма и, в частности, от гностицизма, ибо, как известно, христианство довольно быстро распространилось за пределами Палестины.