Среди евреев ожидание появления Мессии достигало наивысшего напряжения. Вот какие чаяния мы находим в апокрифических Псалмах Соломона: «Воззри, Господи, и восстанови им царя их, сына Давидова, в тот час, который Ты избрал, Боже, да царит он над Израилем, дитем Твоим. И опояши его силою поражать властителей неправедных: да очистит Он Иерусалим от язычников, топчущих город на погибель. Пусть Он мудро и справедливо отгонит безбожников от наследия и разобьет высокомерие безбожников, как глиняную посуду {…}. Тогда Он соберет святой народ, которым будет праведно править, и будет судить колена народа, освященные Господом Богом Его. Он не допустит, чтобы впредь среди них жила кривда. И никто из знающих зло не сможет быть среди них; ибо Он знает их, что они все — сыны Божии. Он распределит их по коленам по земле. И ни чужеземец (πάροικος), ни инородец (ἀλλογενής) не посмеет жить среди них в будущем. Он будет судить народы и языки (λαοὺς καὶ ἔθνη) по Своей справедливой мудрости. Он будет держать языческие народы (λαοὺς ἐθνῶν) под Своим игом, и прославит Он Господа в очах всей земли, и очистит Он Иерусалим в святости, каким он был сначала {…}. И сам Царь Праведный (βασιλεὺς δίκαιος) научен будет Богом о них, и нет неправедности во дни Его среди них, ибо все святы, а Царь их — Помазанник Господень (καὶ βασιλεὺς αὐτῶν χριστὸς κυρίου) {…}. Это благовидность Царя Израиля, которую познал Бог, восстановив Его над домом Израиля для вразумления его {…}» (Psalmi Salomonis.17:21–23,26-30,32,42).
Ожидание Машиаха доходило до такой высокой степени, что даже правители израильского народа принимали власть лишь условно, «доколе восстанет Пророк верный» (ἕως τοῦ ἀναστῆναι προφήτην πιστόν) (1 Макк.14:41). Считалось, что скоро евреи снова будут собраны в Иерусалиме из рассеяния для поклонения Иегове (2 Макк.2:18) и что семя Давидово будет владеть престолом «на веки» (1 Макк.2:57). При появлении любого заметного проповедника все невольно спрашивали, не он ли Мессия? (Мф.11:3; Лк.7:19; Ин.1:19–20).
В Помазаннике Божием прежде всего видели победителя. Это относилось и к ученикам Иисуса: когда Основатель сказал, что Он должен идти в Иерусалим, братья Зеведеевы уже стали делить почетные места в якобы уже наступающем Царстве Мессии (Мк.10:35–37; ср. Деян.1:6). Вот причина того, что они, все Его ученики, оставили своего Учителя сразу же после Его ареста. Они настолько верили в победоносного Мессию, что, когда увидели Иисуса, униженного и арестованного как самого последнего разбойника, все их мессианские надежды на Иисуса были разбиты — правда, лишь на некоторое время, но об этом — ниже…
33. Религиозное самосознание Иисуса
Примус утверждает, что после ареста Иоанна Крестителя Иисус появился в Галилее и стал проповедовать то же, что проповедовал и Креститель (ср. Мф.3:2 и 4:17). Короче говоря, Иисус вначале лишь намеревался занять место Иоанна. Следует отметить, что и в последующем эпизоде с призванием учеников (Мф.4:18–19) Иисус выступал только в роли проповедника; чудеса, которые Он вскоре якобы совершил, еще не заставляют народ видеть в Нем кого-то большего, нежели пророка (Мф.8:2-16,24–34; ср. Мф.12:23; 14:33); правда, бесы якобы пытались раскрыть тайны Его мессианства (Мф.8:29), но Он им запрещал говорить об этом (Мк.1:25,34). Иисус еще в Кесарии Филипповой, то есть в значительно поздний период Его общественного служения, спрашивал своих учеников, за кого почитают Его люди и они сами? (Мф.16:13; Мк.8:27). Стало быть, до этого времени народ считал Иисуса пророком или, в лучшем случае, предтечей Мессии, а значит, сам Основатель до путешествия в Кесарию Филиппову никому не говорил, что Он Мессия, и слова из Нагорной проповеди (Мф.7:21) и из наставления ученикам (Мф.10:23), если они имеют исторический характер, были высказаны в более поздний период общественной деятельности Иисуса.
«Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45), — это, безусловно, аутентичный логий, ибо последующий период времени, вплоть до момента составления Евангелий, был настолько переполнен ожесточенной борьбой, что вряд ли в нем могло возникнуть такое великодушное изречение, в котором отчетливо сказывается основная черта благочестия Основателя. Воплощением такой беспредельной доброты Он считал Яхве, и вследствие этого любил называть Бога Отцом. Бог, постигнутый непосредственно как Отец, — вот основная заповедь веры Иисуса, в которой заключена вся Его теология (если учение Основателя вообще можно называть теологией); и это — не теоретическая доктрина, а нравственная потребность.
Иосиф Флавий пишет: «Невозможно перечесть частных отличий в обычаях и законах у всех народов. Иные отдали власть самодержцу, иные нескольким избранным родам, иные доверили ее народу. А наш законодатель {Моисей}, отказавшись от всего вышеперечисленного, создал так называемую теократию, — если это слово не слишком искажает настоящий смысл, — отдав начальство и власть в своем государстве Богу и убедив всех единственно в Нем видеть причину тех благ, которые выпадают на долю всех и каждого и которые они (его соплеменники. — Р.Х.) ощутили, когда переживали трудные времена» (Jos.CA.II.16). Примерно так большинство евреев понимало идею власти, причем сам термин теократия (от греч. θεός — Бог и κράτος — власть) в данном месте встречается впервые и создан, по всей вероятности, самим Иосифом Флавием.
Иуда Галилеянин утверждал, что лучше умереть, нежели дать кому-либо другому, кроме Яхве, титул господин (Jos.AJ.XVIII.1:6), однако Иисус сохранял для Бога более нежное название — Отец.
Основатель не уделял серьезного значения обрядовой стороне дела, считая, что Богу нужно отдавать сердце, а не то, что касается тела (Мф.15:11; Мк.7:6). В отличие от назореев, Иисус не был аскетом, довольствуясь молитвой, или, скорее, размышлением в уединенных местах, где человек всегда искал Бога (Мф.14:23; Лк.4:42; 5:16; 6:12).
Иисус ничего не говорил против Закона Моисеева, но, по-видимому, находил его недостаточным (Мф.5:20). Постоянно звучит в Нагорной проповеди: «Вы слышали, что сказано древним {…}, а Я говорю вам {…}». Иисус запрещал всякое грубое слово (Мф.5:22), запрещал разводы (Мф.5:32; ср. Втор.24:1; Вав Талм. Санhедрин.22а) и клятву (Мф.5:34–37; ср. Исх.20:7; Лев.19:12; Втор.23:21), порицал возмездие (Мф.5:39–41; ср. Исх.21:24; Лев.24:20; Втор.19:21) и требовал всеобщего прощения обид (Мф.5:23–26).
Что касается жертвоприношений, то, согласно Иисусу, они по-прежнему должны еще существовать (Мф.5:23; 8:4; Лк.5:14; ср. Лев.14:10), но, по свидетельству Евангелий, Основатель нигде не участвовал ни в каких иудейских жертвоприношениях, за исключением, согласно синоптикам, пасхального приношения агнца. Евангелисты сообщают о таком деянии Иисуса — изгнание торговцев из Храма (Мф.21:12; Мк.11:15; Лк.19:45; Ин.2:15), — которое положительно указывает на то, что Иисус мало сочувствовал жертвоприношениям; однако Цельс пишет, что Иисус «исполнял все принятые у иудеев обычаи, вплоть до {обычных} у них жертвоприношений» (Цельс у Оригена. — Orig.CC.II.6; ср. ЕЭ. — Epiph.Haer.XXX.16). Впрочем, вопрос о жертвоприношениях не был для Иисуса таким уж важным, куда важнее был вопрос о Шаббате.
«В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть. Фарисеи, увидев это, сказали Ему: вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? как он вошел в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам?» (Мф.12:1–4). «И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы» (Мк.2:27–28). Иисуса часто обвиняли в нарушении Шаббата Его враги (Лк.6:7,11; 13:14; Ин.5:9-10; 9:16). Действительно, согласно одной заповеди Торы, кто оскверняет Шаббат, «тот да будет предан смерти» (Исх.31:14). Именно узкое понимание этой заповеди ненавидел Иисус. И Он был не одинок. На вопрос: «Можно ли есть яйцо, снесенное курицей в Шаббат?» — один рабби отвечал: «можно», а другой: «нельзя» (Мишна. Эдуйот.4:1); так же и р. Ешуа из Н’цэрета на вопрос: «Можно ли есть хлебные зерна растертых в Шаббат колосьев?» — отвечал: «можно», а скудоумные паруши отвечали: «нельзя» (ср., однако, Мишна. Бейца1:8; Тосефта. Бейца.1:20). К этому можно добавить следующее: в Евангелии от Луки кодекса Безы сказано: «В тот же день Он увидел кого-то, работавшего в субботу, {и} Он сказал ему: человек! если ты знаешь, чтó делаешь, ты благословен, но если не знаешь, ты проклят и есть преступник Закона (ἄνθρωπε εἰ μὲν οἶδας τί ποιεῖς μακάριος εἶ, εἰ δὲ μή οἶδας ἐπικατάρατος καὶ παραβάτης εἶ τοῦ νόμου)» (cod. D. Lc.6:4). Не исключено, что этот логий имеет древнюю, первоначальную традицию: человек, сознательно нарушающий Закон и работающий в Шаббат в силу необходимости, — благословен; но человек, бездумно нарушающий Тору, — проклят (ср. Фом.32). И, наконец, если верить Терциусу, ученики Иисуса тоже выполняли заповедь о Шаббате (Лк.23:56).