* Здесь в тексте, опубликованном в «ВДИ» (1954, № 2. С. 218) опечатка. Исправлено по латинскому изданию Ф. Рюля (прим. К.В. Вержбицкого).

Гл.10. (1) Между тем Дарий в то время, когда собирался возобновить войну против греков, скончался в самый разгар приготовлений. После Дария осталось много сыновей, рожденных и после того, как он стал царем, и до его воцарения. (2) Из них Ариаменес, самый старший, требовал для себя царской власти по праву старшинства. Это право даровано народам самой природой в силу порядка рождения. (3) Ксеркс же возражал, что не возраст решает дело, а счастливые условия рождения. (4) Он, Ариаменес, правда, первый сын Дария, но ведь он родился, когда тот был частным человеком; он же, Ксеркс, первым родился у Дария-царя. (5) Поэтому все его братья, говорил он, рожденные до него, Ксеркса, могут требовать для себя того, что осталось от их отца как от частного человека, но не царской власти. Он же, Ксеркс, – тот, кого Дарий, уже ставший царем, родил первым. (6) К этому надо добавить, что Ариаменес – частный человек не только по отцу, но и по матери. Дед Ариаменеса по матери также частный человек. (7) Он же, Ксеркс, рожден от матери-царицы, да и отца он не знал иначе, как царем; а дед его со стороны матери был сам царь Кир, не наследник, а создатель столь великой державы. (8) Даже если признать, что по отцу у него и Ариаменеса одинаковые права, то права, унаследованные от матери и деда, дают преимущество ему, Ксерксу. (9) С общего согласия братья передали свой спор на решение дяди своего по отцу, Артаферна, как бы семейного судьи. (10) Этот последний, разобрав дело в семейном кругу, решил дело в пользу Ксеркса. Итак, соперничество между братьями кончилось тем, что ни победитель не проявил злорадства, ни побежденный не выразил недовольства по поводу своей неудачи; даже во время тяжбы Ариаменес и Ксеркс обменивались подарками и совместно устраивали пиршества, на которых царила не только полная искренность, но и веселье. Самый суд происходил без посредников и без крика. (11) В те времена братья делили между собой огромные царства более спокойно и сдержанно, чем теперь делят ничтожные наследства. (12) В течение пяти лет Ксеркс продолжал подготовлять войну, начатую его отцом против греков. (13) Как только узнал об этом Демарат, царь лакедемонян, который в качестве изгнанника жил у Ксеркса, он, – более преданный родине, изгнавшей его, чем царю, оказавшему ему благодеяния, – чтобы война не застала греков врасплох, обо всем написал спартанским магистратам на деревянных дощечках и написанное прикрыл слоем старого воска, (14) чтобы, таким образом, надпись не была видна и по свежести воска не догадались бы об обмане. Дощечки эти Демарат вручил верному рабу, приказав отдать их спартанским магистратам. (15) Когда дощечки были доставлены по назначению, в Лакедемоне долго не могли догадаться, в чем дело: надписи никакой не было видно, и в то же время подозревали, что таблички присланы не зря; дело казалось тем важнее, чем оно было таинственнее. (16) В то время как мужчины терялись в догадках, сестра царя Леонида разгадала замысел писавшего. (17) Воск соскребли и прочли о военных планах Ксеркса. (18) А Ксеркс за это время уже вооружил набранных в своем царстве 700 000 воинов и 300 000 человек вспомогательных войск, (19) так что не без оснований рассказывают, что его войско выпивало до дна реки и что вся Греция едва могла вместить в себя его армию. (20) Говорят также, что кораблей было у него числом 1200. (21) Но у такой рати не было полководца. Ибо, взглянув на царя Ксеркса, можно было похвалить его богатства, но не самого вождя. (22) Богатств в ксерксовом царстве было так много, что если войска царские могли осушать до дна реки, то богатства царя были неиссякаемы. (23) Самого же Ксеркса всегда видели первым в бегстве, последним в сражении; он был робок в опасности и хвастлив, когда ему ничто не угрожало; (24) он, пока не испытал превратностей войны, был так самоуверен, как будто был владыкой над самой природой: он срывал горы и выравнивал овраги, некоторые моря перекрывал мостами, на других в целях судоходства устраивал протоки, сокращавшие путь.

Гл.11. (1) Насколько вторжение Ксеркса в Грецию было ужасно, настолько постыдно было его отступление. (2) Ибо когда Леонид, царь спартанский, занял Фермопильское ущелье с четырьмя тысячами воинов, Ксеркс из презрения к такому ничтожному отряду приказал вступить с ним в бой тем воинам, родственники которых пали в Марафонской битве. (3) Стремясь отмстить за своих, они оказались первыми, потерпевшими поражение. Пришедшие им на смену неслаженные толпы были перебиты в еще большем количестве. (4) Три дня шло сражение на горе и назло персам. (5) На четвертый день Леониду донесли, что вершина горы занята 20 000 врагов. Тогда он обратился к союзникам и стал их убеждать уйти и сохранить себя для отечества и для лучших времен; (6) он же со спартанцами должен испытать судьбу: он обязан больше думать о родине, чем о своей жизни, остальные же пусть сохранят себя для защиты Греции. (7) Выслушав царское приказание, союзники ушли, остались одни лакедемоняне. (8) В начале этой войны Дельфийский оракул ответил вопрошавшим его: надлежит пасть либо царю спартанцев, либо их государству. (9) Поэтому, идя на войну, царь завещал своим воинам помнить, что он идет с душой, готовой к смерти. (10) Он для того и занял ущелье, чтобы со своими небольшими силами либо победой стяжать величайшую славу, либо погибнуть с наименьшим ущербом для отечества. (11) Отослав союзников, он стал увещевать спартанцев, говоря: «Пусть они помнят, что как бы они ни сражались, им все же неминуемо предстоит пасть в бою; пусть не скажут о них, что они оказались храбрее, стоя на месте, чем нападая на врагов; (12) не следует ждать, пока неприятель их окружит, нет, – как только ночь даст к тому возможность, надо нагрянуть на беззаботных и ликующих врагов; (13) нет ничего более почетного для победителей, чем погибнуть в самом вражеском лагере». (14) Нетрудно было вдохнуть решимость в тех, кто решил умереть: (15) спартанцы немедленно хватают оружие, и 600 мужей врываются в лагерь пятисоттысячной армии; они рвутся к царской палатке, чтобы либо умереть вместе с царем, либо, если их оттеснят, умереть как можно ближе к нему. (16) Весь лагерь приходит в смятение. Не найдя царя, спартанцы рассыпаются по всему лагерю, побеждая всех; всех убивают, все опрокидывают как люди, которые знают, что сражаются не в надежде на победу, а в жажде отмщения за свою неминуемую смерть. (17) Битва началась с наступлением ночи и продолжалась почти весь день. (18) Наконец, не побежденные, но обессиленные своими непрерывными победами, они пали среди бесчисленных полчищ поверженных врагов. (19) Ксеркс же, потерпев два поражения на суше, решил испытать счастье на море.

Гл.12. (1) Вождь афинян Фемистокл, узнав, что те самые ионяне, из-за которых афиняне навлекли на себя войну с персами, пришли на помощь царю со своим флотом, решил перетянуть ионян на свою сторону. (2) Так как он был лишен возможности вступить с ними в переговоры, то он велел поставить в тех местах, где ионяне намеревались пристать к берегу, условные знаки и начертать на скалах: (3) «Что за безумие охватило вас, ионяне? Какое преступление вы совершаете? Вы задумали идти войной на тех, которые некогда основали ваши города, а еще недавно были вашими защитниками? (4) Для того ли мы заложили ваши стены, чтобы вы разрушили наши? (5) Как будто не за то сперва Дарий, а теперь Ксеркс затеял с нами войну, что мы не покинули вас, когда вы восстали. (6) Почему же вы не переходите из вашего зависимого положения в наш лагерь? (7) А если это не безопасно, то, по крайней мере, когда завяжется сражение, оставайтесь в стороне, гребите потихоньку и покиньте бой». (8) Еще до начала сражения на море Ксеркс послал 4000 вооруженных в Дельфы для ограбления храма Аполлона, как будто он вел войну не только с греками, (9) но и с бессмертными богами. (10) Этот отряд весь был истреблен ливнями и молниями, чтобы Ксеркс понял, насколько ничтожны силы людей против бессмертных богов. (11) После этого Ксеркс сжег покинутые жителями Феспии, Платеи и Афины, и так как он не мог свирепствовать против людей мечом, он свирепствовал против зданий огнем. (12) Афиняне в свое время после битвы при Марафоне построили 200 кораблей, так как Фемистокл предупреждал их, что одержанная над персами победа будет не концом войны, а причиной другой, еще большей. (13) И теперь, когда Ксеркс приближался, Дельфийский оракул ответил вопрошавшим его: «Пусть ищут спасения за деревянными стенами». (14) Фемистокл, полагая, что оракул указывает на корабли как на защиту, убеждает всех, что отечество – это жители, а не стены, и что государство заключено в гражданах, а не в зданиях; (15) кораблям можно скорее доверить свое спасение, чем городу. Ведь так изрекло само божество. (16) Афиняне, одобрив это решение, отправили жен и детей с самым дорогим имуществом на отдаленные острова, не покинули город и, вооружившись, сели на корабли. (17) Примеру афинян последовали и другие города. (18) И вот, в то время как весь объединенный флот союзников, приготовившись к морскому сражению, занял узкий Саламинский пролив, чтобы многочисленный неприятельский флот не смог его окружить, между главами государств возникли разногласия. (19) Так как некоторые из них вознамерились выйти из войны и отплыть для охраны своих земель, то Фемистокл, опасаясь, как бы силы греков не уменьшились после отплытия союзников, сообщил Ксерксу через верного раба следующее: «Царь очень легко может захватить собравшиеся в одно место силы всей Греции, (20) если же силы отдельных государств, уже готовые к отплытию, рассеются, то царю будет гораздо труднее справиться с ними поодиночке». (21) Этой хитрой уловкой Фемистокл побудил царя дать сигнал к битве. Греки, захваченные врасплох наступлением врага, приняли бой объединенными силами. (22) Между тем царь, в качестве зрителя, с частью кораблей остался у берега. (23) А галикарнасская царица Артемисия, пришедшая на помощь Ксерксу, ожесточенно сражалась, не уступая лучшим полководцам, (24) так что, поистине, в мужчине можно было видеть женскую робость, а в женщине – мужскую отвагу. (25) Когда исход сражения был еще сомнителен, ионяне, по совету Фемистокла, начали мало-помалу выходить из битвы: их измена сломила боевой дух у других сражавшихся. (26) Персы видят вокруг себя бегущих, их строй колеблется, и скоро они, побежденные в бою, сами обращаются в бегство. (27) В этой суматохе много кораблей было захвачено греками, много потоплено; но еще большее число кораблей cneiunq поодиночке отплыло на родину, так как не менее страшен был гнев царя, чем враги.