С Адилей не так легко было сладить. Она уже успела оценить обстановку, взвесила все за и против и решила, что пора действовать. Лейла должна сделать решительный шаг, единственно верный в данной ситуации.

В тот же день после обеда Адиля пришла к Лейле домой. Девушка встретила ее холодно. Она понимала, что сейчас начнется разговор, на который у нее не было сил. Сама мысль о каких-то действиях ей была неприятна.

— Что же ты думаешь делать? — спросила Адиля без обиняков, словно прочла мысли подруги.

Лейла молчала. Тогда заговорила Адиля. Она, как подруга Лейлы, обязана разобраться в создавшемся положении. По ее мнению, возможно только одно правильное решение: Лейла должна написать Хусейну, чтобы он перестал посылать письма, ибо они могут испортить ей репутацию на факультете.

Лейла даже подпрыгнула на стуле, но Адиля, как ни в чем не бывало, спокойно продолжала излагать свой план.

Лучше всего, если напишет не сама Лейла, а Адиля от имени Лейлы, чтобы впоследствии, когда она будет помолвлена или выйдет замуж за другого, он не мог шантажировать Лейлу этим письмом. О, сколько семей было разрушено, дорогая моя, именно таким образом.

Лейла испуганно посмотрела на Адилю.

— Что ты! Это невозможно, Адиля! — слабым голосом возразила она. — Ты не знаешь Хусейна.

Адиля подняла руку, словно отводя возражения Лейлы. Все мужчины одинаковые. Хусейн ничем не лучше других. Во всяком случае, излишняя предосторожность никогда не повредит.

Лейла опустила голову. А Адиля все говорила и говорила. Какое же может быть другое решение? Не собирается же Лейла установить переписку с Хусейном? Адиля надеется, что ее подруга не принадлежит к числу легкомысленных девиц, которые ради мужчин пренебрегают общественным мнением, а потом те же мужчины дарят их за это презрением. Так что выход один. Тот, который предлагает Адиля… Если Лейла вообще ничего не ответит Хусейну, он может это расценить как молчаливое поощрение и будет продолжать забрасывать ее письмами. По всему факультету пойдут сплетни, пересуды, разговоры. А разве Лейла может пренебречь своей репутацией? Ведь это самое дорогое, что есть у девушки!..

Адиля сделала паузу. Потом гипнотически посмотрела на Лейлу и спросила:

— Ну, что ты скажешь?

— Ничего… Ничего не могу сказать, Адиля, — ответила Лейла, закрыв глаза.

— Почему же? Значит, ты его любишь? — сухо спросила Адиля.

— Нет… Не в этом дело, — покачала головой Лейла.

— А в чем же?

Лейла взяла Адилю за руку и со страданием в голосе тихо произнесла:

— Я не могу тебе объяснить… Ты все равно не поймешь…

Адиля резко вырвала свою руку и встала:

— Ну, конечно! Где уж мне понять, такой тупице!.. Мое дело тебя предупредить, а ты поступай, как знаешь!

И, не попрощавшись, она ушла.

Всю неделю Лейла провела в каком-то кошмаре. Слезы то и дело беспричинно навертывались на глаза. Стоило ей остаться одной — в трамвае, на улице или дома, — девушка погружалась в раздумье.

Но сколько Лейла ни думала, то, что предлагала Адиля, было для нее невозможным.

Лейла сидела на лекции между Адилей и Саной, погруженная в свои невеселые мысли, голос профессора Рамзи доносился до нее откуда-то издалека…

Конечно, доводы Адили убедительны. Но не может же Лейла просто отвергнуть любовь Хусейна. Хладнокровно вонзить нож в сердце, которое он ей открыл. Ударить по дружески протянутой руке, погасить свечу — единственный источник света в ее жизни… Решиться на это — значит добровольно обречь себя на гибель, броситься в омут, в заколдованный круг, заживо замуровать себя в темнице…

«Заколдованный круг! Темница!» — все это пустые слова. Впрочем, не совсем пустые. Разве Ассам однажды не толкнул ее в омут? А она разве не вертится в заколдованном кругу, где чуть ли не каждый день должна видеть ехидную улыбку Наваль и встречать осуждающий взгляд Адили. Все это тоже заколдованный круг, из которого она рано или поздно вырвется…

Лейла не имеет права причинять Хусейну боль. При одной мысли о нем все ее существо переполняется нежностью. Перед ней все время стоит мужественное лицо Хусейна с непосредственной мягкой улыбкой… Ни один человек никогда еще не относился к Лейле с такой нежностью и предупредительностью. И никто другой не изучил ее так хорошо, как Хусейн. Он читает ее мысли, знает, что творится в сердце. Недаром он написал: «Мы созданы друг для друга». Нет, она не решится причинить ему боль…

Вдруг Лейла почувствовала, что Сана толкает ее в бок.

— Мадемуазель Лейла Сулейман! — донесся до ее слуха голос профессора Рамзи.

Лейла вскочила с места.

— Повторите еще раз, пожалуйста! — как можно спокойнее попросила Лейла.

Профессор повторил свой вопрос и уставился на Лейлу, как бы говоря: «Что, попалась, голубушка?»

— Простите, профессор, но я прослушала, — вынуждена была признаться Лейла.

— Прослушали, потому что мечтали!

В зале раздались смешки. Профессор задал этот же вопрос другому студенту, и тот бойко ответил.

Сидевшая впереди Наваль наклонилась к Сузи и что-то шепнула. Сузи засмеялась. Потом обернулась к Лейле и, все еще улыбаясь, тихо спросила:

— Так что же занимает твои мысли?

— Заткнись! — оборвала ее Адиля. — Займи лучше чем-нибудь свои мысли и не болтай лишнего.

Сузи сразу умолкла. Лейла взглядом хотела поблагодарить Адилию, но та, сделав строгое лицо, отвернулась…

На следующий день, когда Лейла шла с Адилей и Саной по коридору, ее остановила Наваль и опять, ехидно улыбнувшись, нарочно громко сообщила:

— Лейла, в ящике тебя опять ждет письмо!

Адиля многозначительно взглянула на подругу. «Я тебе что говорила?» — прочла Лейла в ее глазах.

Комната, как всегда, была битком набита студентками. Сердце Лейлы часто билось, когда она протянула руку за письмом. Ей казалось, что взоры всех устремлены на нее. Лейла схватила письмо и быстро сунула в портфель, будто оно могло обжечь руки. Боясь встретиться с чьим-нибудь взглядом, девушка бросилась к двери. Но неожиданно зацепилась за ножку стола и под общий смех растянулась на полу. Ничего не видя перед собой, Лейла стала шарить по полу, собирая свои вещи…

В тот день после занятий Лейла сама пришла к Адиле. Она сунула ей в руку сложенный вчетверо листок бумаги.

— Что это? — удивилась Адиля.

— Адрес Хусейна, — кратко ответила Лейла.

Все ясно: решение, которое предлагала Адиля, принято. Но оно, видимо, нелегко досталось бедняжке. У нее такой вид, будто она вот-вот расплачется. Адиле даже стало жалко ее.

— Это только в твоих интересах, Лейла, — решила Адиля подбодрить подругу.

— Я знаю…

— Хочешь, Лейла, напиши сама… Может быть, ты сделаешь это дома?

Лейла отрицательно покачала головой. Нет, она не в силах, уже пыталась, но из этого ничего не вышло.

Что ж, Адиля согласна написать. Но только потом… В отсутствие Лейлы.

— Нет, сейчас, — тихо, но твердо сказала Лейла.

Адиля не сразу догадалась, почему Лейла настаивает, чтобы написать именно сейчас. Это стало ясно, когда один за другим были забракованы несколько вариантов злосчастного письма.

— Понимаешь, Адиля, это нужно сделать очень тонко… Очень тонко, — настаивала Лейла.

— А чего ты волнуешься? — спросила Адиля. — Ведь я же пишу не любовное послание твоему Хусейну.

Адиля хотела, видно, добавить еще что-то обидное, но, заметив, что Лейла покраснела, поняла, что хватила через край. Так, чего доброго, Лейла вообще передумает.

— Как же, по-твоему, сделать это тонко? — спросила Адиля.

— Нужно прежде всего поблагодарить его…

— С какой стати я должна благодарить его?

— А как же? Ты ведь пишешь ему от моего имени. А я хочу его поблагодарить.

— За что?

— За все! За все! Напиши так: «Благодарю вас за все, что вы сделали для меня», — начала диктовать Лейла, и слезы навернулись ей на глаза.

Такое начало совсем не нравилось Адиле, но она из тактических соображений не хотела возражать, понимая, что одно неосторожное слово может заставить Лейлу изменить решение и вообще отказаться от письма…