Я с этими синими здорово начал сражаться, и рассказал об этом папе, когда он с работы пришел. А он опять рассердился, но не из-за того, что мы долго за компьютером сидели. Папа сказал, что надо говорить не «против татаров», а «против татар». А играть в такую игру – предательство. Потому что мы тоже татары. Нравится нам или нет. И наши отцы, мамы, деды, их деды и бабушки, вообще все, кто был до нас – все были татарами. И получается, что если мы играем за казаков и против татар, то мы воюем против самих себя, и убиваем, выходит, себя – и папу, и маму, и däw äti7 с däw äni8, и половину друзей и учителей. Тагир сказал, что мы воюем не против татар, а против татаров, а они плохие, и живут в Австралии, и говорят по-немецки. А папа сказал, что никаких татаров нет, есть только мы, татары, и пусть Тагир не выдумывает. Просто игру написали не очень умные люди, сказал он. Раньше все игры делали американцы. Они все время думали, что придется воевать с СССР – это так раньше наша страна называлась, – и поэтому в своих играх делали русских врагами. А теперь наши научились сами писать игры, и стали придумывать своих врагов. Потому что дураки. Ведь когда американцы в компьютере воевали с русскими, это хоть какая-то правда была. СССР с США – это Америка по-другому – на самом деле были как будто врагами. А русские и татары не враги. И казаки никогда с татарами не воевали, и вообще «казак» – татарское слово, как и «богатырь». Тот, кто такие игры пишет, или дурак, или скотина, сказал папа. Я засмеялся и сказал «Скотина!», и Тагир засмеялся и сказал «Скотина!», а папа сказал: «Пацаны. Вы подумайте. Тот, кто пишет игру – он ведь учит всех воевать против татар. И вас, татарчат, учит. И всех остальных. Все научатся, а потом захотят воевать – так получается? Но вам-то я объясню или просто запрещу играть. А остальным кто объяснит?»

Папа так расстроился вдруг, у него даже глаза грустные стали, как будто я опять заболел. Я, чтоб его успокоить, сказал: «Гады они, кто игру рисовал, и все. Надо было немцев просто врагами сделать – они фашисты, и их всех надо убивать. Правильно, папа?». Папа сразу грустным перестал быть, начал кричать, что неправильно, потому что немцы давно не фашисты, и что не бывает национальностей-врагов, бывают немцы-гады и немцы-хорошие, и татары так же, и русские, и евреи, и хохлы. Про хохлов я хотел сказать, что папа не прав, потому что кто такие евреи, я не знал, зато хохлов как раз знал, с ними Данила в Америке как раз сражался, и всех победил, все они бандиты. Но потом подумал, что тогда папа вообще разорется и в угол опять меня поставит, и просто стал молчать. Папа быстро успокоился, погладил нас с Тагиром по головам и сказал: «Ладно, чего я вас гружу. Не играйте в эту гадость, и все».

Мы и не играли. Только еще три или четыре разика. Но не против татар, а против зеленых каких-то солдатиков. Меня они один раз победили, а один раз я почти выиграл, но меня Тагир отвлек, и я опять проиграл. А Тагир выиграл – ему хорошо, он уже дома играл, поэтому давно научился. А потом каникулы кончились, Тагир уехал и диск увез. А без диска «Казаки» не запускались. Дурацкая игра.

То ли дело «Лего». Это конструктор такой из пластмассовых деталек разных, очень твердых, их только зубами можно расцепить – зато игрушки очень прочными получаются. Пока Галия не схватит. Мне «Лего» вообще больше всего нравится – если не считать компьютера. Хотя, наверное, можно считать. Я к «Лего» всех друзей приучил: они сначала у меня играли, а потом начали просить своих родителей, чтобы тоже купили. Теперь у нас соревнования, кто лучше чего построит. Я обычно побеждаю. Потому что тоже давно научился, а потом, у меня деталей полная коробка, а у Арслана, например, только одна банка с «Биониклом» и один «Лазерный робот».

На прошлой неделе я принес корабль, который построил для Бэнга, в школу. Просто поиграть. А Леха Шаповалов увидел и начал выпендриваться, что у него и корабль круче, и вообще вся серия лазерников есть. Я сказал, подумаешь, у меня не вся серия, а только Дан, Бэнг и Релла, но зато каждому из них я могу одной левой построить по три корабля. И каждый будет лучше, чем у Лехи. Леха сказал, что ни фига, мы начали немножко ругаться, а потом решили, что кто спорит, тот кой-чего не стоит (чего не стоит, я не скажу, потому что маме на прошлой неделе опять обещал не говорить никаких плохих и даже просто грубых слов). Мы договорились, что вот сегодня пятница, потом мы два дня отдыхаем, а потом, в понедельник, каждый принесет в школу корабль, который построит для своих лазерников. И у кого круче, тот и победил. Мы так договорились и обрадовались, а потом зазвенел звонок и начался урок чтение. И я весь урок придумывал, какой классный корабль построю. Одним глазом читал, что Мнзия Шагиевна сказала, а другим подглядывал в тетрадку, в которой рисовал разные кораблики. Я решил, что мой корабль для Дана будет не такой, как в леговской книжке, а большой, закругленный, чтоб ни на что не был похож. И Леха, как увидит, сразу умрет от восхищения, а потом встанет и скажет: «Нурыч, ты победитель». Тут я подумал, а вдруг Леха начнет вредничать и не признает, что мой корабль лучше. Леха, наверное, про меня так же подумал – хотя он-то мог не беспокоиться, все равно ему меня не победить. Но он, как только началась перемена, побежал к моей парте, а я бросился к его, и мы чуть не столкнулись лбами, и долго смеялись как дураки. А потом решили, что попросим быть судьей Элинку Белялову, которая никогда не врет. Она и установит, кто победитель.

Я хотел показать Лехе рисунок корабля, который построил, а Леха сказал, что не надо, потому что вдруг он такой же придумал, а я потом скажу, что это он у меня подглядел. Я только засмеялся и с жалостью на Леху посмотрел. А он не понял, что я его жалею, и тоже засмеялся. А потом рассказал такое, что я чуть с ума не сошел. У лехиного друга, оказывается, есть специальный диск «Лего» для компьютера. С ним можно прямо на экране строить что хочешь, и получается как в жизни. И даже можно команды роботам подавать, если у роботов специальные провода есть. И Леха у друга завтра или послезавтра этот диск возьмет и в понедельник мне даст. Ненадолго. Это будет просто супер. У меня таких, с проводами, наборов нет, но я подумал, что вдруг и без проводов получится. Или папа какой-нибудь провод просто приладит – от видака или сотового телефона, например. У папы ведь проводов много, а Дану не все ли равно. А если он пойдет, я самым счастливым человеком на Земле буду. Как настоящий конструктор из кино про ученых. И Галька засмеется, наверное, кх-кх-кх. Он тоже любит «Лего», но не так, как надо, а как собака кость – все время в рот тащит и пытается разгрызть. Иногда у нее получается. Но я стараюсь не ругаться. Потому что она все равно не понимает, а если громко кричать, смотрит с обидой, морщит лицо и плачет. Горько-горько. А я не могу, когда она так плачет. Я сам плачу от этого. Не всегда, но иногда. Мне ее жалко.

А ей меня не жалко. Я все воскресенье корабль строил, даже на улицу не пошел и обедать отказался. Обычно меня быстро на кухню загоняют, а в этот раз папа почему-то на работу уехал, хотя и воскресенье, а мама все время смотрела телевизор. Там ничего интересного не было – какие-то дядьки что-то быстро говорили, и иногда непонятно показывали кино про войну: то пушки стреляют, то актеры с автоматами бегают, то небо просто с облаками, и стрельба какая-то размазанная слышна. А мама сидела на топчане, который на кухне стоит, и смотрела. Даже нож, которым морковку для плова резала, на стол не положила.

Я, пока возился с конструктором, устал, будто на коньках два часа катался, даже руки дрожали. Зато корабль получился еще лучше, чем я себе представлял. Такой полукруглый, а спереди острый и с крючком, как клюв орла, а по бокам крылья в три слоя и специальные щупальца, а хвостов два, и между ними кран и две пушки. И в кабине не только Дан, но и Релла поместится, а если колпак не закрывать, то и Бэнг – правда, боком. А потом мама спохватилась, что уже поздно и погнала меня все-таки обедать, и я оставил кораблик на полу. А Галька, собака, взяла и все сломала. Хотя я ее еще утром просил не трогать. А она крыло рассыпала и уже крючок с носа начала отгрызать.