Хубилай-хан, принимая сосуд с маслом, обрадовался, ибо «святое масло ценил он дорого»^{184}. Короче, он всем видом показал, что очень доволен, и такое сочетание благочестия и наивности, как ни странно, было весьма типично для воинственных монголов. И в связи с этим хотелось бы отметить, что невозможно себе представить, чтобы римский папа или какой-то другой западный лидер так же принял бы какую-то монгольскую реликвию, сколь бы важной она ни была. Скорее она была бы воспринята как заморская диковина — не более того.

А потом в честь дорогих гостей из далекой земли при дворе было организовано великое веселье и большой пир, какого венецианцы не видели никогда в жизни.

Но для нас тут важно не это, а то, что Хубилай-хан конечно же заметил двадцатилетнего Марко, стоявшего при первой встрече, как полагалось, в стороне и не вмешивавшегося в разговор старших.

И вот, наконец, последовал вопрос, что это за молодой человек, и Никколо Поло ответил:

— Государь, это мой сын, а тебе он слуга. Как самое дорогое мне на свете, с великими опасностями привез я его сюда издалека, чтобы отдать тебе в ус-лужение.

Великий хан довольно кивнул головой и сказал:

— Добро пожаловать, и пусть будет так. После этого Марко Поло тотчас же был включен в число придворных.

Можно себе представить, как запылали тогда щеки молодого венецианца, понимавшего, что его знакомят со столь важной персоной. От осознания значительности происходившего он едва не потерял сознание.

Благосклонность Хубилай-хана стала поворотным пунктом в жизни молодого Марко Поло. С этого момента он вышел из тени своего отца и дяди и стал самостоятельным действующим лицом.

Любознательность Марко и его пытливый характер идеально подошли Хубилай-хану. То есть, по сути, император удивительным образом распознал, что за надежды подает наблюдательный пришелец с Запада, «избавил Марко от венецианских ограничений, и под влиянием хана тот начал превращаться в путешественника, оставившего след в истории. На протяжении семнадцати лет потом Марко Поло и Хубилай-хан образовали весьма необычное партнерство повелителя и слуги, ученика и учителя и даже отца и сына»^{185}.

А потом, как говорится в книге Марко Поло, молодой венецианец «присмотрелся к татарским обычаям и научился их языку и письменам», а Хубилай-хан, в свою очередь, неизменно «был к нему милостив»^{186}.

Книга писалась со слов самого Марко Поло (подробно об этом будет рассказано ниже), а посему подобные слова выглядят не слишком скромно. Но в данном случае это не беда. Это не недостаток ума, а то, что проистекает из преувеличенной гордости. И к тому же скромность — это не только украшение человека, но еще и кратчайший путь в неизвестность…

Ханбалык (Камбалу)

Интересным представляется вопрос: что же это за город, который Марко Поло называет «великим городом Камбалу»?

По официальной версии, до монгольского вторжения он назывался Чжунду. В 1215 году он был взят и сожжен монголами, однако в 1264 году великий хан Хубилай решил вновь отстроить его и превратить в собственную столицу. Строительством руководили архитекторы Лю Бинчжун и Амир-ад-Дин.

В тот же год началось возведение стен, а строительство ханского дворца велось с 1274 года.

В 1271 году, после основания династии Юань, Хубилай переименовал город в Даду («великую столицу»), а его предыдущая резиденция Шанду приобрела статус летней.

Как мы уже говорили, Ханбалык — это тюркское название, которое переводится как «обитель хана». Считается, что Ханбалык — это то, что теперь стало Пекином.

На разных языках Ханбалык назывался по-разному: Камбалук, Канбалук, Кабалут, Ганбалу, Канбалу, Камбалу и т. д. В течение нескольких столетий историки искали этот город и в Тибете, и в Монголии, и даже на территории нынешней России.

По одной из версий, например, некий Камбалык был показан на старинных картах в верховьях Оби. Некоторые даже с уверенностью говорят о том, что географические координаты города, снимаемые со средневековых карт, до градуса совпадают с координатами города Томска.

Большинство историков сходятся во мнении, что Марко Поло прожил много лет именно в Хан-балыке. Но при этом известно, что Ханбалык в 1215 году был уничтожен монголами. А вот в книге Марко Поло написано, что Камбалу никем не разрушался и представлял собой цветущий город: «Домов и народу в этом городе, и внутри, и вне, превеликое множество. Что ни ворота, то предместье; двенадцать, значит, больших предместий, а народу в них не сосчитать; в предместьях жителей более, нежели в городе, там пристают и живут и купцы, и все, кто приходит по делам; а приходит многое множество ради великого хана; и купцы, и другие люди приходят сюда по своим делам, потому что город торговый»^{187}.

По идее, вновь отстроенный Ханбалык должен был бы быть молодым городом с соответствующими не самыми крупными размерами. Но по информации Марко Поло, это был «большой и знатный старый город», «а величиною этот город вот какой: он квадратный, в округе двадцать четыре мили; все четыре стороны равны; обнесен он земляным валом <…> стена зубчатая, белая; в ней двенадцать ворот, и у каждых ворот по большому и красивому дворцу; на каждой стороне по трое ворот и по пяти дворцов, потому что тут в каждом углу еще по дворцу»^{188}.

Для сравнения: тысячелетний Константинополь во времена Марко Поло имел периметр в 18 миль (почти 30 километров).

А может быть, это все-таки разные города, расположенные в совершенно разных местностях, имеющие совершенно разный возраст и историю?

Глава седьмая.

ИМПЕРИЯ ХУБИЛАЙ-ХАНА

От Чингисхана до Мункэ

В своей книге Марко Поло утверждает, что титул Хубилая звучал как «великий хан», то есть «великий государь» или «владыка владык». На самом деле это не совсем верно. «У монголов державы Чингисхана верховные властители звались кааны. <…> Марко Поло ошибочно перевел этот титул как “великий хан”, чем сбил европейцев с толку. Что касается титула “хан”, то он не менее древний. <…>

Титул “хан” был позднее принят у половцев, в Золотой Орде и у крымских татар»^{189}.

Как известно, ключевая роль в объединении монголов принадлежала полководцу Темучину (или Темучжину), впоследствии прозванному Чингисханом. То есть именно он стал основателем единого Монгольского государства, а Чингисхан — это не имя, а титул. И означает он — «всемирный правитель» или «владыка-океан». Соответственно, слово «чингис» происходит от тюркского «тенгиз», что означает «море» или «океан».

Военные успехи Чингисхана были связаны с тем, что он сумел собрать огромную по тем временам армию[25]. То есть он провел всеобщую мобилизацию. Гийом де Рубрук, в частности, отмечает, что «Чингис издал такое постановление, что ни один человек не свободен от службы, пока он не настолько стар, что не может никоим образом работать»^{190}. И армия его была сильна не только своей численностью, но и вооружением, обученностью воинов, а также жесточайшей дисциплиной.

В своей «Истории монгалов» Джованни дель Плано Карпини пишет: «Чингисхан приказал, чтобы во главе десяти человек был поставлен один (и он по-нашему называется десятником), а во главе десяти десятников был поставлен один, который называется сотником, а во главе десяти сотников был поставлен один, который называется тысячником, а во главе десяти тысячников был поставлен один, и это число называется у них тьма. Во главе же всего войска ставят двух вождей или трех, но так, что они имеют подчинение одному. Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один, или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, и если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно так же, если один или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их также умерщвляют, а если из десяти попадают в плен один или больше, другие же товарищи не освобождают их, то они также умерщвляются»^{191}.