Регламентация касалась и цвета одежды. Он определял не только принадлежность человека к какому-либо сословию, но и служил показателем его места в рамках одного сословия. Так, в хэйанскую эпоху придворная аристократия должна была носить одежду семи цветов. Наиболее представительными из них были зеленый, красный, фиолетовый и белый. Чиновникам разных рангов надлежало облачаться в одежды строго определенного цвета: для придворных чиновников первого ранга это был густо-фиолетовый, для второго-пятого рангов — бледно-розовый, для шестого — голубой. Только чиновники от пятого ранга и выше могли позволить себе носить наряды, расшитые парчой. Одежду "аристократических цветов" всем жителям столицы разрешалось надевать лишь раз в году во время одного из празднеств в синтоистском храме Камо, но при этом горожанам строго запрещалось шить ее из узорчатого шелка [17, с. 20–21].

Таким образом, во время Дзидай мацури по костюму можно узнать аристократа, самурая, ремесленника, крестьянина. В церемониальном шествии представителей разных эпох впереди идут мужчины, за ними — женщины.

Процессия эпохи Мэйдзи представлена главным образом императорской армией и отрядами крестьян. Именно они явились основными силами незавершенной буржуазной революции Мэйдзи, которая положила конец господству военных правителей, восстановила власть и культ императора и открыла путь для капиталистического развития страны.

В процессии токугавского периода изображается эпизод, когда посланник сёгуна направляется с визитом в императорский дворец в Киото, чтобы оказать императору церемониальные почести. Посланника сёгуна сопровождают вооруженные слуги с копьями. В середине процессии группы людей несут на плечах установленные на деревянных балках паланкины. За ними на лошадях везут огромные богато украшенные короба цилиндрической формы с конусообразной крышкой, где находятся дары сёгуна императору.

В процессии женщин идут представители разных слоев общества той эпохи. Возглавляет ее девушка в костюме шестнадцатилетней сестры императора Комэй принцессы Кадзу (1846–1877), которая была предназначена в жены 14-летнему сёгуну Иэмоти, последнему из династии Токугава. Поэтому в церемонии она идет в свадебном наряде — утикакэ. Это одежда типа кимоно со шлейфом белого цвета на красной подкладке. Головной убор невесты (цунокакуси) — белая косынка тоже на красной подкладке; она обернута вокруг головы в виде шапочки без донышка. С одеянием невесты и ее свиты резко контрастирует костюм жены богатого киотоского купца Накамура Кураносукэ. Она одета по традиции в кимоно из черного шелка.

Большая группа женщин изображает деятелей литературы и искусства. Особо почетное место среди этих персонажей занимает Отагаки Рэнгэцу (1791–1875), выдающаяся поэтесса, художница и мастер по изготовлению фарфоровых изделий. Она родилась в семье самурая и с 7 до 16 лет находилась в услужении у местного феодала в замке Камэока вблизи г. Киото. После смерти мужа в 1823 г. приняла монашество, получив буддийское имя Рэнгэцу, означающее "лотос луны". В течение многих лет она жила в разных буддийских храмах в г. Киото, в 1865 г. окончательно обосновалась в храме Дзинкоин. Наибольшую популярность принесла ей литературная деятельность. Она была последовательницей поэта Одзава Роан (1723–1801) — признанного мастера вака — японской песни. Это короткая исконно японская форма стиха, пятистишие; более известно ее другое название — танка. Стихи Рэнгэцу отражали просто и безыскусно события повседневной жизни. Много времени она уделяла также каллиграфии, очень популярному в стране жанру живописи. Ей была свойственна экспрессивная манера творчества.

Широкой известностью пользовались и ее работы по изготовлению фарфоровых изделий — для чайной церемонии (тя-но ю) и для повседневной жизни. Ей было присуще монохромное изображение довольно простых рисунков с резким цветовым пятном. Но чашки для чайной церемонии она нередко расписывала вязью иероглифов своих стихов. Рэнгэцу была искусна также в танцах, вышивании, проведении чайной церемонии и в других видах прикладных искусств. Ее разнообразная творческая деятельность продолжалась до самой смерти [130, т. 6, с. 128].

Одно из почетных мест в процессии занимает персонаж, изображающий танцовщицу Идзумо-но Окуни. Она была жрицей синтоистского храма в Идзумо и славилась блестящим исполнением религиозных танцев. В то время был очень популярным чувственный танец нэмбуцу-одори, и Окуни стала одной из самых известных его исполнительниц. В истории японского театра именно с ее именем связывают возникновение искусства Кабуки. Слово "кабуки" означало в то время "склонность к оригинальному", к чему-то необычному. Когда Окуни в ярком, удивительно нарядном и красочном костюме стала исполнять перед публикой танец нэмбуцу-одори, полный неожиданных, подчас нескромных движений, его назвали "танцем кабуки" [18, с. 78}.

Период Адзути-Момояма (1573–1603) представлен процессиями, посвященными двум крупным государственным деятелям Японии — Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси. Период получил свое наименование по названию мест, где были расположеных их резиденции. Замок Ода Нобунага был в районе Адзути (недалеко от Киото), а один из замков Тоётоми Хидэёси — в Фусими (южный район Киото), впоследствии получившем название Момояма. Любопытно, что при жизни Хидэёси этого названия еще не было [40, с. 133, 135].

Именно с этого времени начался новый период японской культуры, получивший название Адзути-Момояма. Он славился своей помпезностью и пышностью, что значительно отличало его от предшествующего периода Муромати (1392–1573), характерной чертой которого было аскетическое религиозное искусство.

Процессия, посвященная Тоётоми Хидэёси, воспроизводит эпизод, когда его сын в сопровождении свиты наносит визит императору по случаю дня своего совершеннолетия. Шествие, посвященное Ода Нобунага, изображает въезд этого могущественного феодала в г. Киото, куда он прибыл по требованию императора, чтобы восстановить императорский дворец, сильно пострадавший во время феодальных войн. Этот эпизод выбран не случайно. Ода Нобунага действительно проводил строительство в Киото, чтобы привлечь туда ремесленников и торговцев, покинувших город в смутное время.

В центре шествия периода Камакура находится Кусуноки Масасигэ (ум. в 1336 г.), один из талантливых военачальников, который сыграл большую роль в междоусобной борьбе в этот период. Он выступал на стороне императора Годайго (1288–1339) в борьбе против правителей из дома Ходзё, столицей которых был г. Камакура [53, с. 450]. За это он получил из рук императора звание военного губернатора провинций Ковата и Идзуми. Достоверных сведений о его жизни и карьере почти нет. В основном они почерпнуты из литературного памятника XIV в. "Тайхэйки" ("Записки о периоде благоденствия"). В истории Кусуноки Масасигэ остался образцом преданности императорской фамилии. Особенно поднимали его на щит после революции Мэйдзи. Вплоть до второй мировой войны в учебниках по истории для начальных школ он изображался как герой нации, как идеал, к которому должна стремиться молодежь, готовая отдать свою жизнь служению трону. Сюжетом процессии является въезд Кусуноки Масасигэ и его брата Масасуэ в г. Киото. Их сопровождает группа — ябусамэ — стрелки из лука верхом на лошадях. Они одеты в охотничьи костюмы, у пояса — колчаны, в руках — луки.

В процессии этого периода не видно ни поэтов, ни литераторов, ни художников, ни деятелей других видов искусства, хотя именно в это время зарождаются такие литературные жанры, как хайку и средневековый театр Но, искусство планировки садов и парков, тя-но ю и икэбана. Но главной, характерной чертой камакурского периода был культ сильной, волевой личности, воинской доблести, преданности сюзерену, презрения к смерти.

Женщины времен Адзути-Момояма и Камакура идут вместе. Главное внимание среди них приковывает персонаж, изображающий жену Тоётоми Хидэёси, — Ёдогими, одетую в пышный наряд эпохи Момояма. Ёдогими была второй и любимой женой Хидэёси, родившей ему наследника. Она славилась своей красотой и изяществом, была в центре внимания двора. После утверждения власти династии Токугава она вместе с сыном находилась в осажденном замке в г. Осака и вынуждена была покончить жизнь самоубийством [34, с. 154–155].