Затем началась военная пляска. Держа в руках топоры, воины стали бегать по кругу непрерывной цепочкой, злобно разя невидимого врага, и при этом громко пели новую песню-заклинание, сочиненную Лооком.

Вождь остался доволен тем, что воины метко попадали в изображения врагов, и тем, что во время пляски никто не споткнулся. Это было добрым предзнаменованием. Умело скрывавший свое беспокойство и неуверенность, теперь он обрел веру в победу. Вот только песня Лоока не совсем понравилась ему: в ней не было обращения к Оленю-заступнику. И вождь решил принести жертву Рогатому Хозяину, чтобы задобрить его. Охотники должны сжечь в костре зверя, которого первым убьют у водопоя.

А все урсы до самой ночи пели полюбившуюся им песню Лоока, которую исполняли они во время военной пляски.

Удар в спину

Вернувшись из разведки, Зик, сын вождя ругов, стал горячо убеждать отца в том, что урсы малочисленны, не имеют медного оружия и луков, которые далеко бросают стрелы, а поэтому он, Зик, с небольшим отрядом их легко уничтожит. Зик многословно расписал богатую долину, которую следовало захватить до начала дождей, иначе по вздувшейся реке на лодках к ней не пройти.

Сизоголовый вождь, восседая в кожаном шатре на львиной шкуре, не перебивая, выслушал сына. Ему не понравились многословность и пылкость донесения Зика.

— Ты много сказал, — вождь пристально смотрел на сына, — но ты не все сказал. Ты боишься, что урсы убегут, как зайцы, а с ними и девушка. Не так ли?

Зик смутился. От всезнающего отца ничего нельзя утаивать — ведь он, Зик, в разведке был не один.

Решения вождя пришлось ждать долго. Обычно непреклонный и не знавший сомнений, он на этот раз колебался: первое сражение с алазами показало, что в этих краях живут небольшие, но очень воинственные племена. Их не одолеешь малыми силами. Послать против урсов большой отряд вождь не мог — значительная часть воинов была еще в пути. Они охраняли женщин, детей и скот. Но его успокоила дубина Мохнача. Сколько племен, вооруженных палицами и каменными топорами они, руги, повергли, рассеяли, уничтожили! Что ж, пусть сын идет очищать долину от полудиких людей для более достойных. А добудет девушку — станет настоящим воином-мужчиной.

И, со сдержанной гордостью глядя на рвущегося в бой Зика, вождь коротко сказал, кивнув в сторону реки:

— Иди.

Обрадованный Зик быстро собрал отряд, посадил его в лодки и на третий день под вечер подплыл к стоянке урсов.

Заметив врага, хозяева долины отошли к скалам. Руги не стали их проследовать, они ждали рассвета. Ночь выдалась темная и прохладная. Захватчики, не таясь, разложили костры на том месте, где много лет пылали огни племени Оленя. Зная, что урсы недалеко и наблюдают за ними, руги грозили в темноту и выкрикивали, видимо, обидные слова.

Когда рыжеволосые угомонились, Лоок и Мохнач с разрешения вождя хотели пробраться в лагерь врага, чтобы утащить сколько удастся оружия. Но руги выставили сильную стражу с двумя огромными собаками. Учуяв незнакомцев, псы зарычали, потом громко залаяли, и братьям пришлось повернуть назад.

Едва солнце выглянуло из-за гор, как руги двинулись к скалам. Лоок говорил своим братьям, что рыжеволосые до начала битвы попытаются их запугать. Так оно и было: руги стали истошно кричать, пронзительно свистеть в кости с дырочками, размахивать блестящим оружием. Но урсы не испугались, хотя такое начало боя видели впервые. Они смазали свои тела жиром щетинистого зверя, чтобы в рукопашной схватке легче было выскальзывать из рук врага, и молча ждали.

Вождь долго советовался с Лооком, как расставить воинов. И вот теперь впереди выстроились метатели небольших копий и камней, за ними ощетинились воины с длинными копьями, далее стояли урсы с каменными топорами и булавами, а на возвышенном месте расположились стрелки из луков. Лучники получили приказ: сделать несколько выстрелов, а потом, взяв привычное оружие, ждать знака вождя о вступлении в битву.

Возглавить укрывшихся в засаде должен был Мохнач. Вначале он наотрез отказался вступать в сражение последним и бурно заспорил с отцом. Оэл рассердился и, потрясая жезлом, хотел прогнать сына в пещеру к детям и старикам, но тут вмешался Лоок. Он напомнил брату, что битву алазов с ненавистными ругами решил он, Мохнач. А почему? Да потому, что вступил в нее внезапно и дрался, как рассерженный мурр. Пусть и теперь враги подумают, что победили, а тут появится неустрашимый Мохнач. Зачем спорить? Ведь племя надеется на могучего Брата Медведя, и недаром вождь назначил его вожаком тех воинов, которые нанесут последний удар.

Мохнач растаял от похвалы Лоока. Он успокоился, вырубил и обжег себе исполинскую дубину и поклялся сражаться как никогда. Иначе какой он вожак?

Позади мужчин, за скалами, держа в руках большие камни, в суровом молчании ожидали знака вождя женщины…

Зик смело шел впереди своего отряда. Он не сомневался в победе. Его тревожило лишь одно: куда урсы укрыли женщин? Найдет ли он ту голубоглазую девушку?

Сын вождя ругов недооценил силы врага, не понял, что урсы, идя в последний бой у своих жилищ, на глазах у женщин, будут сражаться особенно яростно; не учел и того, что их расположение было более выгодным и для защиты, и для нападения.

Первыми пустили стрелы хозяева долины, но ни одного врага им не удалось поразить. Руги только посмеялись над неумелыми лучниками. Однако и их стрелы не причинили большого вреда: урсы укрылись за скалами.

Все должен был решить ближний бой.

И вот послышались удары оружия, зазвенели бронзовые топоры, брызнули осколки разбитых каменных булав. Раздались пронзительные крики и предсмертные стоны раненых. Окровавленные, исцарапанные, с дико выпученными глазами, неистово орущие люди рубили, кололи и душили друг друга.

Лоок и Острый Нос бились почти рядом. Несколько раз юноша ловил ненавидящий взгляд сына вождя, но в битве глаза не могут быть добрыми — это Лоок понимал.

Потом их разметало в разные стороны. И все же Лоок увидел, что на Острого Носа насел вожак ругов. Своим топором он перебил копье сына Оэла, и тот с трудом отбивался обломком держака. Однако так долго продолжаться не могло: руг яростно наседал, и стоило Острому Носу замешкаться или споткнуться, как топор рыжеволосого выбил бы из него дух жизни. Лоок рванулся на помощь к брату Иллы — урс должен выручать урса. Руг занес руку для последнего удара, и Лоок, понимая, что не успеет помочь Острому Носу, метнул свой топор в чужака. Топор попал в руку. Зик, это был он, взвыл и пустился наутек.

Самые большие терзания в этот день пришлось испытать Олли, который должен был, как и все дети, не отлучаться от пещер. Если ему нельзя участвовать в битве с копьем или с топором, то разве он хуже женщин швырял бы камни в ругов со скалы? Когда же крики сражавшихся донеслись до пещер, Олли не выдержал. Схватив свой лук и костяной нож, он помчался вниз. Но, к своему несчастью, наткнулся на сидевших в засаде воинов. Мохнач так зарычал на него, что подросток мигом отскочил прочь. Как помочь своим, если они не хотят принять его помощь? И тогда Олли решил бежать к реке. Он оттолкнет долбленки от берега. Пусть ни один руг не спасется от твердой руки Лоока и его воинов!

Однако у реки мальчика постигла новая неудача: лодки охранял рослый бородатый руг с двумя громадными собаками. Олли никак их не осилить.

А битва, казалось, подходила к концу. Ожесточенно отбиваясь, урсы медленно отступали. Мохнач давно порывался вступить в сражение, но сдерживался: Лоок очень просил дождаться, когда враги подойдут к самым скалам. Наконец, он взмахнул жезлом. На скалах появились женщины. Ветер развевал их длинные волосы, лица были искажены гневом. Первой бросила камень Илла. Рыжеволосые пришли в смятение и остановились. Тогда на них ринулись урсы, которые были в засаде.

Вращая огромную дубину и крича так, что самим урсам становилось не по себе, в гущу ругов врезался Мохнач. Даже свалив врага, его дубина не замедляла смертельного вращения.