Что значит: быть обязанным прилежать добродетели и благочестию!
А это как в судилищах доблестной фем: ежели не прилежишь, то руки за голову и в лагерном клифте:
Так что мы на собственной шкуре уже эту Утопию Лейбница-Петра-Ленина апробировали. Обкушались, что называется, больше некуда — вождям спасибо.
Но для каких нужд, если задуматься, кому-то всегда так настырно лезть к нам в поводыри, чтобы руководить:
«…даже пением птиц и журчанием воды» [14, с. 64]? Чтобы и саму воду забоять: как бы ей за отказ от этого пресловутого журчания не заполучить экзекуции — бамбуковыми палочками и по пяткам?
Так ведь такой железо-бетонный режим требуется создать исключительно лишь для прихода антихриста!!!
Потому Лейбниц и его ученик Вольф работали для воцарения над миром Петра — в те годы намечающегося претендента на роль антихриста. Но с ним не повезло: долго вошкался с Карлом и рано кончился от дурной болезни (о чем несколько позже).
Что делать? Готовить следующего претендента. Работают: Вольф, его ученик Ломоносов, его ученик Новиков, Вейсгаупт (Вашоп). Французская революция выдвигает на роль антихриста Наполеона Бонапарта.
Но и он не потянул — и этого московиты сгубили (Подробно см.: «Противостояние. Три нашествия»).
Что делать? Готовить следующего претендента. Работают: Карл Маркс (Мордехай Леви), Фридрих Энгельс, Ленин (Ульянов-Бланк), мадам Блаватская, Рерихи и т. д.
Устроили революцию. Кого антихристом: Ленина? Троцкого? Рериха? Сталина? Гитлера?
Готовили, судя по всему, Бронштейна-Троцкого. Все остальные из кожи вон тоже лезли. Но кто же из них «жив», словно Петр, выбравшийся из разрушенного своего в Нью-Йорке жилища?
Ленин. Он антихрист. Он в мавзолее.
А не восстанет ли он из гроба, когда на Москве следующий — самый последний перед кончиной мира антихрист воцарится??? Не он ли и есть «зверь из бездны»???
Ох, как на нашу голову, восстанет!..
Так что если таких кошмариков не желаете заполучить, то трубите во все трубы, чтобы его оттуда вытряхнули поскорей — от греха подальше…
Так что революция, как любливал говаривать предапокалипсический Михаил Меченый, продолжается: и ох как нам еще откушать предстоит от ее этого самого продолжения!!!
Сейчас нами совершенно в открытую командуют масоны, и мы молчим. Ох, судя по всему, и накомандуют…
А вообще совершенно открыто:
«…масоны появляются в России как раз в эпоху Петра I, и очень многое в его решениях, в особенностях того «регулярного государства», которое он собирался построить, объясняется именно масонским влиянием. Ведь и Лейбниц, и Вольф, и Лефорт, и Яков Брюс — это масоны…» [14, с. 202].
Так что масонский заговор, силуэты которого просматриваются теперь более чем четко, отнюдь не является элементом чьей-либо фантазии. Это факт, о чем просто вопиют собранные пока еще лишь слишком поверхностные материалы. Но их более чем достаточно, чтобы уже в общих чертах экспансия тайной организации в нашей стране оказалась вскрыта, как гнойный волдырь, нарывавший столько лет и за своей неизвестностью не подлежащий излечению. Теперь же мы его без жалости вскрываем и обнаруживаем метастазы болезни нашего государства в их еще самом зародыше. Совершенно очевидно и иное: не Петр создал свою утопию, использовав Лейбница, но, наоборот, Лейбниц создал для себя Петра.
И лишь одно это говорит о том, что Петр просто обязан быть подкидышем. А так как весь двор, причем, и Нарышкины, и Милославские, и, что и понятно, сами Романовы — представляли собой зачатки нами рассматриваемого гнойного волдыря (о Романовых см.: «Противостояние. Три нашествия»), то теперь понятно, почему даже мама «не заметила», что ей в люльку подложили чужого ребенка.
«Факт остается фактом: Петр боготворил ученых-механистов; идеи «регулярного государства» вызывали у него совершеннейший восторг. Петр много лет переписывался с Лейбницем…» [14, с. 200].
Вообще-то достаточно странно слышать о том, что Петр, который ну ни на секундочку никогда не мог усидеть «без дела», что подтверждают практически вообще все, смог бы хоть на полчаса заставить себя просидеть даже не над работами Лейбница, но хотя бы над чтением его письма.
Все так — сам он и действительно премудрость этого философа даже и не пытался осилить:
«Брюсу Петр поручал составить для него синопсис — то есть краткое содержание, выдержку из трудов Лейбница» [14, с. 200].
Вот, исходя из содержания этих записей, судя по всему, Петр и начал:
«…перестраивать жизнь Московии на «регулярных началах». В истории известны два государства, построенные согласно теоретическим представлениям: одно из них — это США… Второе — это Российская империя, построенная Петром согласно идеям «регулярного государства» Лейбница» [14, с. 200].
«Вот, пожалуй, самый краткий и самый точный диагноз произошедшего при Петре — Петр предпринял попытку построить искусственное общество и государство. Для этого он уничтожил естественное общество, отношения в котором складывались веками» [14, с. 201].
И пусть воцариться ему над миром так и не удалось, но самое главное в деле своей жизни он сделал: сломал аппарат Святорусской государственности — усадил на наше монархическое древо прожорливого жучка, подгрызающего сук, на котором высажен.
А ведь они себя успокаивают тем, что в ими устраиваемом «раю» будут чирикать птички (их заставить, как они считают, легко — стоит лишь заманить в клетку), будет журчать ручеек (пусть только попытается от журчания отказаться — руки ему за голову и в лагерном клифте) …
«Для достижения этого они готовы применять ложь, жестокость и насилие, загоняя всех нас в счастье железом и кровью» [14, с. 201].
Но эти жучки лишены главного — мозгов. Они не понимают, что когда подгрызаемый ими сук упадет, они рискуют лишиться не только еды, но и самой своей жизни. Второе, чего они просто ну никак не желают и пытаться понимать, это механики машины, в которой в качестве винтиков они позволили себя установить: революция пожирает своих детей. Так было и во Франции, когда Робеспьер, в точности исполнивший заказ Вейсгаупта, был убран с дороги, расчищаемой для Наполеона, последовав за королем Людовиком, тоже, между прочим, масоном, мнившим себя, что и естественно, в полной безопасности. Так было и в России, когда сделавшие свое черное дело члены Временного правительства оказались в Петропавловской крепости. И лишь когда их поставили к стенке, возможно, какие-то правильные мысли и пронеслись в их головах напоследок. Но было уже поздно.
Так будет и теперь: масоны, бойтесь вами же накликанного зверя из бездны (очень хорошо «помогает» в этом плане, в качестве клистира: «Противостояние. Исследуйте писание. Часть III. Второе Пришествие. Апокалипсис»)!
Наступательная оборона Москвы
Но как все же России удалось выбраться из столь далекого от нас, но столь близкого своим разором смутного времени XVII века?
Страна лежала в руинах. Интервенты и эпидемии выкосили большую часть населения, все еще способного защищать страну с оружием в руках. И наступившая анархия могла быть остановлена лишь одним присущим лишь нам средством — возвратом страны на единственно верный для нашей державы путь: восстановление попранной чужеземцами монархии. А такое непростое решение позволял вынести остающийся лишь единственным в управлении русским государством инструмент: собор.
Такая форма выборности предусматривает не просто подсчет количества голосов, но учитывает особые мнения, чего невозможно достигнуть ни при одном виде демократии. А наибольшее количество соборов, как это теперь ни выглядит странным, приходится на правление самого самовластного правителя Древней Руси — Иоанна IV. Самодержавие: