«Какой–то трольд поселился однажды в высоком холме близ деревни Кунд[8]. Окрестные жители задумали строить церковь и не могли избрать для нее места лучше трольдова холма; построили церковь, возвели возле нее колокольню и окружили все тяжелой каменной оградой. Стали в эту церковь стекаться со всех окрестностей благочестивые прихожане и перед началом каждой службы и при конце ее звонить в церковные колокола. Не стало бедному трольду житья от колокольного звона: как он ни прятался под землей, везде гул достигал его ушей и беспокоил его под сводами подземных хором. Наконец трольд не вытерпел и решился переселиться куда–нибудь подальше, но дал себе слово во что бы то ни стало отомстить окрестным жителям за то беспокойство, которое они ему причинили. Случилось как–то одному из жителей деревни Кунд идти по дороге из города в свою деревню. Трольд, приняв вид купца, повстречался ему, очень вежливо раскланялся с ним и спросил самым вкрадчивым голосом:

— Вы, кажется, идете в деревню Кунд?

— Да, — отвечал поселянин, — я из тамошних жителей.

— Так передайте, пожалуйста, вот это письмецо пономарю; вы меня очень обяжете, если даже и не зайдете к нему, а перебросите письмо через стену ограды. Мы с ним всегда так переписываемся.

— С удовольствием, — отвечал поселянин; сунул письмо в карман, распрощался с незнакомцем и пошел своей дорогой. Проходя мимо церкви, он совершенно позабыл о поручении трольда и вспомнил о письме только тогда, когда поравнялся с той лощиной, в которой теперь находится озеро Тиис (а прежде там не было ни капли воды). Вспомнив о письме, поселянин присел на траву, вынул его из кармана и подумал: «Дай–ка я взгляну, что такое к пономарю пишется». Но едва успел он надломить печать, как из нее стала капать вода, сначала понемногу, потом все сильнее и сильнее; поселянин бросил письмо на землю: оно вздулось, лопнуло, и вода хлынула из него бурным потоком, потому что злой карлик запечатал в письме целое озеро. Испуганный поселянин едва успел спастись от волн, которые яростно устремились во все стороны и быстро затопляли окрестность. Ясно, что трольд хотел этим наводнением разрушить новопостроенную церковь, но, по воле Божией, письмо было брошено не в ограду, а среди глубокой лощины, которая и занята теперь озером Тиис».

У всех эльфов есть один особенно неприятный порок — их страсть к воровству. Еще пусть бы забавлялись они тем, что обирали бы поля с горохом да опоражнивали бочки с пивом либо, забравшись в погреб, вытягивали через соломинку дорогие старые вина! Но нет — они не довольствуются этим, их воровство принимает обыкновенно гораздо более важный и вредный характер: они постоянно стараются уводить в холмы невест тотчас после венца и уносить новорожденных детей до крещения. На место похищенных малюток кладут они в колыбели каких–то своих уродцев, которые мучают всех окружающих несносным криком, злостью и капризами. Эти черты характера эльфов особенно возбуждали против них негодование людей, и много существует разных легенд о подобных проделках жителей холмов. Все подобные легенды, равно как и поверья, послужившие им основанием, очень древни и так сильно укоренились, что до сих пор поселяне в Швеции и Норвегии очень неприязненно смотрят на хромых, горбатых и болезненных детей, называя их подкидышами эльфов. У людей, конечно, и против этого порока, общего всем эльфам, есть опять–таки вернейшие средства, вынуждающие обыкновенно эльфов к непосредственному возвращению похищенного ребенка, причем подкидыш с визгом и вихрем уносится обычно в трубу или вылетает в открытое окно.

«Близ озера Тиис (о происхождении которого мы сейчас говорили) на острове Зеландия жили–были муж да жена. Эльфы унесли у них ребенка, крестины которого были отложены из–за каких–то домашних хлопот, и подсунули им вместо него своего собственного ребенка (подкидыша). Этот безобразный, худой и, по–видимому, хилый ребенок страшно мучил и отца и мать; пока кто–нибудь был в комнате, он целый день ревел и метался в люльке, а чуть только все из комнаты выходили, как он выскакивал из люльки на пол, начинал карабкаться на стены, подпрыгивать и приплясывать; ел он за четверых и никогда, кажется, не бывал сыт. Родители вскоре решили, что это непременно должен быть подкидыш, и задумали от него избавиться во что бы то ни стало. По совету опытной знахарки мать вот как принялась за дело. Взяла поросенка, зарезала его и запекла в пудинг вместе со щетиной, шкурой, копытами и головой. Когда мнимый ребенок попросил у нее есть, она тотчас же подала ему это странное кушанье. Тот принялся за него со своей обычной жадностью, но, пожевав несколько минут, призадумался, с изумлением поглядел на пудинг и вдруг заговорил:

— Вот странность! Подают мне кушанье со шкурой, с щетиной, с копытами, с глазами! Ха! Ха! Ха! Да я уж сколько живу на свете! Уже ведь три раза видел, как около озера Тиис вырастал молодой лес, но о таких кушаньях и не слыхивал!

При этом он выскочил из люльки и исчез, а эльфы вернули догадливым родителям их настоящего ребенка».

«У одной матери в Ирландии эльфы также унесли ребенка; по крайней мере, она не могла иначе как подкидыванием объяснить себе то, что ее здоровый, краснощекий малютка в одну ночь побледнел, похудел и изменился в лице и в характере: прежде тихий и ласковый, он теперь постоянно плакал, кричал и капризничал. Бедная мать стала просить помощи у разных умных и опытных людей. Одни советовали ей прямо выбросить ребенка в глубокий снег, другие — схватить его за нос калеными щипцами, третьи — оставить его на ночь при большой дороге, чтобы тем возбудить в эльфах сострадание к их собрату, а следовательно, и принудить к возвращению настоящего малютки. Мать решительно не могла согласиться с ними, потому что ее тревожила мысль: «А что, если это не подкидыш, а действительно мой ребенок, только испорченный чьим–нибудь дурным глазом?» Наконец, одна старушка над ней сжалилась и сказала:

— Прежде всего нужно узнать наверное, подкидыш это или нет. А чтобы это узнать, возьми ты полдесятка яиц, разбей их скорлупу на половинки, положи перед ребенком на очаг и налей в них воды. Что из этого выйдет, сама увидишь. Только смотри, приготовь заранее каленые щипцы, чтобы хорошенько пугнуть эльфа, если ребенок окажется подкидышем.

Мать приняла совет старухи и тотчас по приходе домой положила в печь щипцы калиться и стала разбивать яйца перед очагом. Увидевши это, ребенок вдруг приподнялся, смолк и стал внимательно глядеть на мать. Когда же она разложила на очаге яичные скорлупки и залила их водой, ребенок вдруг обратился к ней и сказал (хотя двухмесячные дети не говорят вообще ни слова):

— Что это ты, мать, делаешь?

Мать невольно вздрогнула, услышав это, но отвечала как можно равнодушнее:

— Ты, я думаю, сам видишь, что я делаю: воду кипячу.

— Как? — продолжал мнимый ребенок с возрастающим удивлением. — В яичных скорлупах кипятишь воду?

— Ну да, — отвечала мать, заглядывая в печь, чтобы видеть, готовы ли щипцы.

— Да помилуй, — закричал эльф, всплеснув руками, — я вот уже полторы сотни лет живу на свете, а никогда еще ничего подобного не видывал!

Тут мать выхватила из печки раскалившиеся докрасна щипцы и с яростью бросилась на подкидыша, но тот быстро выскочил из колыбели, прыгнул к печке и вылетел в трубу. Когда же мать подбежала к колыбели с раскаленными щипцами, они у нее вдруг выпали из рук: в постельке, на месте безобразного эльфа, лежал ее драгоценный малютка, подложив одну ручонку под голову, а другую крепко прижимая к своей грудке, которая слегка подымалась легким и мерным дыханием… Кто передаст радость матери?»

Несмотря на свою власть и силу, эльфы очень часто нуждаются в помощи людей и обыкновенно прибегают к ней в следующих трех случаях. Во–первых, они очень часто просят у людей взаймы хлеба, извиняясь тем, что их хлеб еще не вышел из печи, а дети голодны, есть просят, причем они действительно через два–три часа всегда отплачивали за хлеб, данный им, свежим, теплым и ароматным печеньем. Во–вторых, весьма часто нанимают они у людей залы и другие комнаты на ночь, прося позволения играть в них свадьбу, за что всегда щедро награждают хозяев своих подарками. В–третьих, они должны бывают всегда призывать людей, когда хотят решить какой–нибудь спор или собираются делить общее сокровище. Люди в последнем случае часто бывали очень несправедливы к эльфам, да нередко обманывали их и во всем остальном; заботясь только о своей выгоде, они не обращали никакого внимания на выгоды жителей холмов, не держали данных обещаний и, наконец, возбудили в них такую ненависть к себе, что те совершенно отказались от сношений с людьми, перестали помогать им в нужде и труде и во многих местах покинули даже свой кров и переселились в другие места, где ожидали встретить в людях более справедливости и внушить им к себе более уважения.