Гораздо быстрее, чем хотелось бы, вернулись дворцовые слуги, неся королевские наряды — красные бархатные сюртуки, подбитые горностаевым мехом.

Все — и мужчины, и женщины — надели их.

С другой стороны подошли другие слуги, которые принесли невероятное количество драгоценностей. Среди них были короны и тиары, нитки жемчуга и рубиновые ожерелья, золотые браслеты с изумрудами, бриллиантовые перстни и серьги.

Все это великолепие сияло и переливалось в мерцающем свете множества свечей, и все вокруг казалось столь нереальным, что Алдрина не могла поверить, что все происходит на самом деле. Наверное, ей это только снится. Пока мужчины пытались надеть на Джуро нечто похожее на костюм государственного пэра, дамы плотным кольцом окружили Алдрину. Они прикрепили к ее плечам бесконечно длинный шлейф, расшитый алмазами и окаймленный горностаевым мехом.

В сочетании с цыганским платьем он выглядел просто фантастически.

С девушки сняли вуаль, расшитую блестками и переливающуюся всеми цветами радуги. В этот момент Алдрину охватил ужас: она живо представила себе, что произойдет, если они вдруг снимут с ее головы тот самый красный платок, которым Джуро прикрыл ее светлые, совсем не цыганские волосы.

В душе девушки поднялась нешуточная паника. А что, если, увидев цвет ее волос, принц примется задавать массу лишних вопросов, на которые окажется очень трудно дать вразумительный ответ?

Но к счастью, платок так и не сняли, а на него сверху еще набросили дорогую фату, такую длинную, что спереди она спускалась до самого пола, а за спиной ниспадала на шлейф.

Голову украсили короной, сияющей алмазами и рубинами, на шею повесили тяжелое, в шесть нитей, жемчужное ожерелье, спускавшееся почти до пояса.

Неожиданно, словно ниспосланный феей, в руках у нее оказался букет цветов.

Принц Тером был на верху блаженства. Он веселился от души. Сияя, он встал во главе процессии и повел всех в дворцовую часовню.

Торжественно и чинно выступал он в своем богатом одеянии и, казалось, даже слегка протрезвел от осознания важности происходящих событий. Молодой паре было приказано следовать непосредственно за ним, а дальше шумной кричащей толпой выступали придворные дамы и кавалеры, своим видом и манерой поведения больше напоминавшие пьяное сборище.

Алдрина очень скоро ощутила тяжесть своего шлейфа и даже немного согнулась под ним, чуть-чуть отстав, но, к счастью, один из слуг заметил ее неудобство и, взяв край шлейфа, понес его в руках.

После этого девушка смогла идти рядом с Джуро.

В узком коридоре, когда никто не мог их услышать, Алдрина шепотом спросила:

— Неужели мы не можем ничего сделать со всем этим отвратительным шутовством?

— Нет, ничего. Но церковная служба наверняка не будет настоящей.

Глядя на довольного и сияющего принца Терома, Алдрина подумала, что ни один приличный человек не допустил бы такого издевательства над священной службой и церковью.

Потом она подняла глаза на своего спутника и увидела, что он еще более зол и возмущен, чем раньше.

Но делать, конечно, было нечего. Приходилось признать, что они совершенно беспомощны и всецело находятся во власти принца.

Оставалось лишь надеяться, что принцу скоро наскучит эта затея, и он бросит ее, найдя развлечение в чем-нибудь другом.

Наконец процессия достигла часовни, которая располагалась в торце дворца и казалась — так, во всяком случае, подумала Алдрина — очень древней.

Часовня была ярко, празднично освещена. С потолка спускались семь серебряных люстр, а сам алтарь словно сиял огнями.

Стоя в ожидании, как ему и было приказано, процессию встретил священник в белых праздничных одеждах.

Принц развязно поклонился.

— Я привел вам двух новообращенных, отец, — обратился он к священнику, — и надеюсь, что вы сумеете так крепко связать их узами брака, что они уже никогда не расстанутся.

Священник промолчал, а принц опять пьяно расхохотался и развалился в епископском кресле, стоявшем в алтаре.

Алдрина и Джуро не знали, что делать, и только молча смотрели на священника.

— Как тебя зовут, дитя? — наконец спросил Алдрину священник.

Алдрина быстро сообразила, что было бы ошибкой назвать себя даже Риной, поскольку принц Тером слишком хорошо знал, как зовут новую королеву Сарии, и мог каким-нибудь образом связать это имя с ней.

— Мэри, — коротко ответила она. Это не было ложью, ведь именно так и звучало первое из того ряда имен, которые ей дали при крещении.

Затем священник обратился с таким же вопросом к Джуро, и тот тоже ответил коротко — Миклош.

Одна из придворных дам, спотыкаясь, подошла к невесте и взяла у нее из рук букет.

Наконец началась служба, и двое друзей принца держали над новобрачными что-то, что скорее всего было коронами правителей государства Ксанте.

Алдрина до сих пор так и не выпустила руку Джуро и старалась стоять как можно ближе к нему.

Появилось обручальное кольцо с алмазом невероятно больших размеров, и Джуро надел его ей на палец.

Служба оказалась очень короткой, и, слушая, как священник произносит полагающиеся в таких случаях слова Алдрина ясно почувствовала, с каким отвращением он участвует в этом фарсе, не в силах, однако, его остановить.

И только когда священник, повернувшись спиной к обвенчанной паре, опустился на колени перед алтарем, девушка поняла, что служба подошла к концу.

Дело было сделано. Оставалось только молиться, что, как предполагал Джуро, венчание будет недействительным.

Вновь настало время буйных криков и смеха разгулявшихся придворных.

— Пора устраивать «возложение невесты»! — кричали они. — Пора!

И вновь принц стал во главе ликующей процессии и повел ее в том направлении, которое считал нужным.

Алдрина внезапно почувствовала, как ее подхватило множество рук. Ее несли, причем не женщины, которые не смогли бы это сделать в своем полупьяном состоянии, а четверо мужчин.

Несколько других мужчин следом за ней несли Джуро.

Процессия поднялась по ступеням, принц открыл настежь резную дверь и первым вошел в какую-то комнату.

Почти всю комнату занимала огромная кровать, изголовье которой было сделано из перламутра, инкрустированного жемчугом, и увенчано короной из золота и драгоценных камней.

Несколько женщин, визжа от восторга, принялись раздевать главную героиню фарса.

В этот момент девушка с облегчением увидела, что Джуро в комнате нет. Его, судя по всему, отнесли в одну из соседних.

Подружки невесты начали стаскивать с нее пышную красную юбку и восторженно залепетали, увидев под ней изысканные нижние юбочки, отделанные тонкими кружевами, и дорогое тонкое нижнее белье.

На минуту она задумалась, не прекратят ли они свою оргию, если она закричит, но из-за всего царящего вокруг шума ее вряд ли бы даже услышали.

Дошла очередь и до платка. Сняв его, женщины не расплели ее косу, и Алдрине оставалось только надеяться, что они слишком пьяны для того, чтобы обратить внимание на цвет ее волос.

Затем, надев на Алдрину маленькую кружевную ночную рубашку, возникшую словно по мановению волшебной палочки, женщины водрузили свою живую игрушку на кровать.

В этот момент ввели Джуро, одетого в длинную шелковую рубашку. Его втолкнули на кровать рядом с Алдриной, после чего мужчины из комнаты исчезли.

Однако вскоре они вернулись, неся традиционный «напиток благословения», по обычаю даваемый жениху с невестой в момент «возложения».

Алдрина знала об этой церемонии: она когда-то читала в своих книжках, что ее проводили во многих странах, в частности, во Франции и Испании, Италии и Англии, особенно во времена династии Стюартов, когда она приобрела широкую популярность.

Огромный кубок заключал в себе, насколько помнила Алдрина, горячую смесь из молока, вина, меда, яиц, сахара, мускатного ореха и корицы.

Иногда, помимо всего этого, в напиток добавляли паутину и сажу. Не было никаких сомнений, что сейчас эти составляющие в напитке присутствовали. Скорее всего в кубок нашвыряли еще какой-нибудь дряни, похуже, чем сажа и паутина. Пьяной компании это наверняка показалось бы забавным.