С другой стороны, это Хэйверс должен был смотреть, не она.

Глаза Куина, вот куда она смотрела, когда Хэйверс закончил фразу:

— Вы теряете ребенка.

В этот момент, точка, куда она смотрела, размылась, говоря о выступивших на глаза слезах. Как бы то ни было, она ничего чувствовала. Словно ее душа вышла из тела, все, что придавало ей жизнь и связывало ее с этим миром ушло, словно этого никогда и не было.

Куин не выказал никакой реакции вообще. Он не моргнул. Не сменил позицию, не отвел руку с кинжалом.

— Можно что-то сделать с медицинской точки зрения? — спросила док Джейн.

Хэйверс хотел было покачать головой, но замер когда острие клинка ужалило его шею. Выступившая кровь потекла на накрахмаленный воротничок его строгой рубашки, красный цвет гармонировал с его галстуком.

— Ничего из того, что мне известно, — коротко сказал терапевт. — Во всяком случае на Земле.

— Скажи ей, что это не ее вина, — потребовал Куин. — Скажи ей, что она не сделала ничего плохого.

Лэйла закрыла глаза:

— Допуская, что это правда…

— У людей обычно так и происходит, если не было никакой травмы. — Вмешалась док Джейн.

— Говори, — рыкнул Куин. Его рука начала слегка вибрировать, словно бы он был на волоске от применения насилия.

— Это так, — прокаркал Хэйверс.

Лэйла взглянула на доктора, выискивая его взгляд за уничтоженными очками.

— Ничего?

Хэйверс начал быстро говорить:

— Спонтанный выкидыш происходит в одной из трех беременностей. Я верю, что как и у людей он вызван способностью организма к саморегуляции, обеспечивающей то, что различные дефекты не будут выношены весь срок.

— Но я определенно беременна, — сказала она убитым голосом.

— Да. Тесты вашей крови это подтвердили.

— Существует какой-нибудь риск ее здоровью, — спросил Куин, — пока это все продолжается?

— Ты ее уорд ⁵⁴? — выпалил Хэйверс.

Фьюри вмешался:

— Он отец ее ребенка. Так что обращайся с ним с тем же уважением, что и со мной.

После такого терапевт выпучил глаза и его брови задрались над разбитыми стеклами. Что самое забавное, именно тогда Куин хоть как-то прореагировал, просто вспышка в мимике перед тем как ожесточенные черты вновь приняли агрессивное выражение.

— Ответь мне, — резко сказал Куин. — Она в опасности?

— Я, я… — Хэйверс с трудом сглотнул. — В медицине нет гарантий. Говоря в целом, я бы сказал, что во всем остальном она полностью здорова, а выкидыш, кажется, происходит самым обычным образом. Далее…

Пока доктор продолжал говорить, своим интеллигентным, хорошо поставленным голосом, который сегодня был куда менее резким, нежели предыдущей ночью, Лэйла отключилась.

Все пошло на убыль, звуки исчезали, как и ощущения температуры в комнате, кровати под ней и остальных стоящих рядом тел. Все, что она видела, были разноцветные глаза Куина.

Она могла думать лишь о том, как он держал тот нож у горла другого мужчины.

Даже будучи не влюбленными друг в друга, он был именно таким, каким она хотела бы видеть отца своего ребенка. С тех пор, как Лэйла приняла решение участвовать в реальном мире, она узнала, какой жестокой может быть жизнь, как другие могли плести заговоры против тебя… как иногда основополагающая сила была всем, что сопровождало тебя на протяжении ночи.

Последнего у Куина было в избытке.

Он был великолепным, внушающим страх защитником, в котором так нуждается женщина, когда она беременна, ухаживает или заботится о малыше.

Именно это и его врожденная доброта делали его благородным в ее глазах.

Цвет его глаз не имел никакого значения.

***

Почти в пятидесяти милях к югу от клиники, где практически до смерти запугали Хэйверса, Эссэйл сидел за рулем своего «рендж ровера» и недоверчиво качал головой.

С этой женщиной становилось все интереснее и интереснее.

Благодаря GPS он на расстоянии отслеживал ее «ауди», когда она решительно покинула свой квартал и выехала на Норсуэй. На выезде каждого из пригородов он ожидал, что она остановится, но когда Колдвелл остался далеко позади, он начал подозревать, что, возможно, она направляется дальше в Манхеттен.

Как бы не так.

Вест Пойнт, место, где находится престижная человеческая военная школа, был на полпути между Нью-Йорком и Колдвеллом и, когда она съехала с магистрали в этом месте, он испытал облегчение. Чего только не бывало там, где почтовые коды начинались с 100-ки и ему не хотелось удаляться слишком далеко от дома по двум причинам. Во-первых, он так еще и не услышал от близнецов, объявились ли те мелкие дилеры или нет. Во-вторых, когда-то наступит рассвет и ему не нравилась мысль о том, что придется бросить свой конкретно прокаченный и бронированный «рендж ровер» где-то на обочине потому, что он будет вынужден дематериализоваться обратно в укрытие.

Съехав с автострады, женщина продолжала движение по окраине города со скоростью ровно сорок пять миль в час мимо автозаправок, мотелей и бистро. Постепенно все это быстро-легко-дешево сменилось видами подороже. Неожиданно начали возникать большие дома из тех, что располагались на лужайках, которые выглядели как ковры. Их низкие стены из потрескавшегося камня причудливо осыпались по краям дороги. Однако, она объехала все эти поместья, наконец, остановившись у маленького парка с видом на реку.

Как только она вышла, он проехал прямо мимо нее. Его голова повернулась в направлении женщины, оценивая ее.

Сотню метров спустя, там, где она не могла его видеть, Эссэйл остановил свою машину на обочине дороги, вышел на жалящий ветер и застегнул пуговицы своего двубортного пальто. Его туфли плохо подходили для слежки в снегу, но Эссэйлу было все равно. Его ноги свыкнутся с холодом и сыростью, а дома в шкафу у него есть еще дюжина пар ждущих, когда их оденут.

Поскольку следящее устройство находилось на ее машине а не на ее теле, он не выпускал ее из вида. Как и ожидалось, она нацепила эти свои лыжи, а затем в белой лыжной маске на голове и светлом покрывающем ее гибкое тело камуфляже, она практически растворилась на фоне голубоватого зимнего ландшафта.

Он не отставал от нее.

Перемещаясь вперед каждые пятнадцать-двадцать метров, он использовал сосны для укрытия, пока она продвигалась в обратном направлении к особняку и ее лыжи поглощали покрытую снегом землю.

«Она направляется к одному из тех больших домов», догадался он, держась наравне с ней, предвосхищая ее направление и, по большей части, угадывая.

Всякий раз, когда она проходила мимо не догадываясь о его присутствии, его тело жаждало броситься на нее. Повалить ее. Укусить.

По какой-то причине эта человечишка делала его жутко голодным.

Мышь с котом — это так эротично, особенно когда кот знает, что игра началась.

Имение, куда она, в конечном счете, проникла, находилось на расстоянии около мили, однако, невзирая на это, она нисколько не сбросила свой стремительный темп. Женщина проникла с переднего правого угла лужайки, перемахнув крепкую низкую стену, и возобновила движение по намеченному курсу.

В этом не было смысла. Если ей будет грозить опасность, она окажется дальше от своей машины. Однозначно, войти с более близкого края было разумнее, так? В конце концов, в любом случае, теперь она была на виду без деревьев, предоставляющих ей укрытие и возможность защиты от обвинения в попытке проникновения, в случае ее обнаружения.

Если только она не знала владельца. В таком случае, зачем прятаться и красться в ночи?

Лужайка в семь или восемь акров постепенно поднималась к каменному строению площадью от полутора до двух тысяч квадратных метров, модернистские скульптуры, словно незрячие, светящиеся часовые, восседали на подступах к зданию, позади которого расположились сады. Все это время она держалась у стены и, наблюдая за ней с расстояния двадцати с лишним метров впереди, он обнаружил, что впечатлен ею. Она передвигалась по снегу подобно легкому ветерку, невидимая и быстрая, отбрасываемая ею тень на серой каменной клади создавала иллюзию будто она полностью исчезла…