— Нет! Вы не должны вызывать его сюда.

Взгляд, которым одарил ее Хэйверс, сочился презрением, которым, как посчитала Лэйла, он обычно удостаивал проституток. А затем мужчина заговорил низким, угрожающим тоном:

— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать.

Лэйла отпрянула.

— Я пришла сюда по собственному желанию, как независимая женщина…

— Вы Избранная. За незаконное укрывание вас здесь, и более того, за то, что я ранее сделал, меня могут привлечь к ответственности. Тело Избранной…

— Ее собственность!

— …по закону принадлежит Праймэлу, как и должно. Вы не важны — всего лишь сосуд для того, что вам дают. Как вы посмели появиться здесь, притвориться простой женщиной… Подобным двуличием вы поставили мою медицинскую практику и жизнь под угрозу.

Лэйла почувствовала дикую ярость, воспламенившую каждое ее нервное окончание.

— Чье сердце бьется в этой груди? — Она стукнула себя ладонью по груди. — Чье дыхание вырывается из этого рта!

Хэйверс покачал головой:

— Я буду говорить с Праймэлом и только с ним…

— Вы же не серьезно! Я одна живу внутри этого тела. Больше никто не…

Лицо доктора напряглось от отвращения.

— Как я уже сказал, вы всего лишь сосуд для божественного провидения… самая сокровенная часть Праймэла в вашей утробе. Это гораздо важнее, и поэтому я буду держать вас здесь до тех пор…

— Против моей воли? Я так не думаю.

— Вы останетесь здесь до тех пор, пока за вами не придет Праймэл. Я не стану нести ответственность за ваше свободное передвижение по миру.

Они уставились друг на друга.

Лэйла выругалась и скинула с себя белую материю.

— Что ж, судя по тому, как вы настроены, это потрясающий план, по крайней мере, с вашей точки зрения. Но сейчас я обнажена… и выйду отсюда в таком виде. Оставайтесь здесь и наблюдайте, если вам этого хочется… и попробуйте только прикоснуться ко мне, мне кажется, что это станет еще одним нарушением с вашей стороны.

Доктор пришел в движение. Он просто пулей вылетел из палаты.

Лэйла не стала тратить ни секунды. Он натянула одежду и бросилась в коридор. Маловероятно, что наружу вел всего один путь через регистрационную стойку — должны быть запасные выходы на случай вторжения. К несчастью, она понятия не имела о внутренней планировке здания.

Поэтому оставался единственный вариант — центральный вход. И Лэйле придется сделать это своими ногами — она была слишком зла, чтобы дематериализоваться. Девушка решила пойти по пути, которым пришла сюда… и почти сразу же, как будто были специально проинструктированы, на ее пути встали медсестры. Они перегородили коридор, чтобы Избраннаяне смогла пройти.

— Если кто ко мне прикоснется, — рявкнула она на Древнем языке, — я посчитаю это покушением на свою священную персону.

Все замерли на месте.

Встретившись взглядом с каждой, она двинулась вперед и вынудила их расступиться, среди неподвижных фигур образовался проход, который сомкнулся за ней. В вестибюле она остановилась перед стойкой регистрации и резко глянула на женщину, застывшую в тревоге.

— У вас два варианта. — Лэйла кивнула в сторону армированной входной двери. — Или вы добровольно открываете мне ее, или я взрываю ее силой мысли… подвергая вас и ваших пациентов риску попасть под лучи солнца, которое взойдет, — она глянула на настенные часы с большим циферблатом, — меньше чем через семь часов. Не уверена, что вы сможете устранить поломку вовремя… не так ли?

Щелчок открывшегося замка прозвучал неожиданно громко в полной тишине.

— Спасибо, — вежливо пробормотала она, направляясь к выходу. — Высоко ценю ваше содействие.

В конце концов, не может же она забыть о своих манерах.

***

Сидя за столом на троне своего отца, собственноручно изготовленным им несколько столетий назад, задницей, обтянутой в кожу, Роф, сын Рофа, водил вверх-вниз пальцем по гладкому серебряному лезвию ножа для вскрытия конвертов, выполненному в форме кинжала. Рядом с ним на полу тихо посапывал Джордж.

Пес дрых лишь в минуты бездействия.

Если бы кто-то постучал в дверь, или вошел, или Роф сдвинулся с места, Джордж поднял бы свою здоровенную голову, звякнув ошейником. Он мгновенно настораживался, когда кто-то проходил по коридору, либо где-то пылесосил, либо открывал вестибюльную дверь. Либо накрывал стол для трапезы. Либо чихнул в библиотеке.

После того, как пес напрягал уши, следовала его реакция на шум, которую можно было оценить по шкале — от никакой (из-за активности в столовой, пылесоса, чихания), далее — принюхивание (когда открывали внизу парадную дверь, проходили мимо) и полное настороженности положение «сидя» (когда стучали в дверь кабинета или входили). Собака никогда не проявляла агрессии, а, скорее, служила детектором движения, предоставляя своему хозяину решать, как поступить в данной ситуации.

Вот таким вот воспитанным был это пес-поводырь.

И все же, несмотря на свой «ручной» характер, что был такой же неотъемлемой частью собаки, как мягкая, длинная шерсть и крупное, стройное тело, время от времени Роф замечал проблески зверя внутри милого нрава. Когда тебя постоянно окружают такие чрезвычайно агрессивные и горячие мужчины, как Братья, то время от времени возникают ситуации, когда у кого-нибудь их них сносит крышу… даже в отношении короля. Что Рофа абсолютно не волновало — он слишком долго находился с этими ублюдками, чтобы заводиться от толчка в грудь или хватания за одежду.

Однако Джорджу это не нравилось. Если кто-то из Братьев оказывался слишком близко к королю, у собаки на холке вставала шерсть дыбом, и милое животное начинало предупреждающе рычать, прижимаясь к ноге Рофа, будто хотело показать Братьям, что они рискуют близко познакомиться с реально длинными клыками.

Лишь свою королеву Роф любил сильнее.

Король протянул руку, погладил собаку по боку и снова сосредоточился на ощущении того, как палец скользит по ножу для вскрытия конвертов.

«Иисусе. Падающие с неба самолеты… получающие ранения Братья… снова, ставший героем дня, Куин…»

По крайней мере ночь не стала причиной для сердечного приступа. На самом деле, они начали ее на хорошей ноте: с так необходимого им доказательства против Банды Ублюдков. Ви закончил баллистическую экспертизу и Иисус-мать-его-Христос, извлеченная из шеи Рофа пуля, была выпущена из винтовки, обнаруженной в логове Кора.

Роф улыбнулся своим мыслям. Кончики его клыков покалывало.

Эти предатели официально попали в список на отстрел при полной поддержке закона. И пришло время небольшой зачистки.

В это мгновение Джордж заворчал, и последовавший за этим настойчивый стук навел Рофа на мысль, что он, вероятно, пропустил первую долбежку в дверь.

— Входите.

Он знал, кто находится за дверью еще до того, как в кабинет ввалилось все Братство: Ви с копом, Рэйдж, Тор, Фьюри и, наконец, Зи, чьи шаги сопровождались постукиваниями, вероятно, трости об пол.

Воины закрыли дверь.

Когда никто не присел и не открыл рта, Роф понял, почему они явились к нему.

— Каков вердикт, девочки, — протянул он, откинувшись на спинку трона.

Роф услышал голос Тора:

— Мы подумали насчет Куина.

Ага, он держал пари, что они перетирали этот вопрос. После того, как ранее на собрании было озвучено предложение по поводу этого молодого бойца, Роф не стал давить на Братьев, требуя от них ответа. И без того хватало всякого дерьма, которое, будучи королем, он был более, чем готов затолкать в глотки людей. Но решение, кого Братья хотят принять в свои ряды, не относилось к этой категории.

— И?

Зейдист заговорил на Древнем языке:

— Я, Зейдист, сын Агони, введенный в Братство двести сорок два года назад с правления Рофа, сына Рофа, добровольно выдвигаю Куина, круглого сироту, в кандидаты на принятие в Братство Черного Кинжала.

Официальное заявление из уст Зи стало неожиданностью. Брат, в отличие от остальных, считал, что прошлое — не больше, чем просто кучка дерьма, но очевидно, не тогда, когда дело касалось данного вопроса.