Что бы, черт возьми, это не означало.

— Я не знал, что и думать, когда меня оповестили об их убийстве. — Куин взглянул на небо. Прогноз погоды обещал еще больше снега, так что звезд не было видно. — Они меня ненавидели. Пожалуй, я ненавидел их. А затем они умерли.

Стоящий рядом с ним, Блэй, совсем затих.

Куин понял причину и от внезапно нахлынувшей неловкости засунул руки в карманы. Да, он презирал разговоры о чувствах и прочей хрени, но дерьмо было не удержать. Не здесь. Не наедине. С Блэем.

Он прочистил горло и продолжил:

— По правде сказать, моим первым чувством стало облегчение. Мне не передать словами, на что было похоже взросление в этом доме. Все эти люди смотрели на меня так, словно я был их ходячим, говорящим проклятьем. — Парень покачал головой. — Бывало, я избегал их любыми способами, пользовался лестницами для слуг, оставаясь в той части дома. Но затем доджен начал угрожать увольнением. По сути дела, во время прохождения своего изменения больше всего молил об умении дематериализовываться прямо из окна своей комнаты. Тогда никому из них не пришлось бы на меня натыкаться.

Даже когда Блэй тихо выругался, Куин не желал затыкаться.

— И знаешь в чем, реально, состоял главный пиздец? Когда мой отец смотрел на брата, я видел, что любовь возможна. Одно дело, если бы ублюдок попросту ненавидел всех нас… но он был не такой. Это и заставило меня понять, как я обделен вниманием. — Куин посмотрел по сторонам. Переставил свои говнодавы. — Почему ты так на меня смотришь?

— Прости. Да. Просто… ты никогда о них не говорил. Вообще.

Куин нахмурился и снова принялся изучать небо, он воображал мерцающие огоньки звезд хоть и не мог их видеть.

— Я хотел. С тобой. Больше ни с кем.

— Почему же не говорил? — Как будто это было чем-то, о чем парень размышлял какое-то время.

В наступившей тишине, Куин тщательно перебирал воспоминания, на которых никогда не задерживался, видя себя и свою семью… Блэя.

— Я любил приходить в ваш дом. Не могу сказать точно, что это для меня значило… помню, когда ты первый раз пригласил меня к себе. Я был уверен, что твои предки меня выставят. Был готов к этому. Блядь, я все время сталкивался с этим дерьмом в собственном доме, так почему абсолютно не знакомым людям не сделать того же? Но твоя мама… — Куин снова прочистил горло. — Твоя мама усадила меня за стол в кухне и накормила.

— Она огорчилась, что из-за ее стряпни тебе стало плохо. Сразу после еды ты рванул в ванную и блевал целый час.

— Я не блевал.

Блэй резко повернул голову.

— Но ты сказал…

— Я плакал.

Когда Блэй отшатнулся, Куин пожал плечами.

— И что мне надо было сказать. Что я обрыдался на полу рядом со сточной трубой? Я включил воду, чтобы никто не услышал и время от времени спускал унитаз.

— Я этого не знал.

— Таков был план. — Куин огляделся. — И всегда в этом состоял. Мне не хотелось, чтобы ты знал насколько отстойно было в моем доме, потому что не хотел, чтобы ты меня жалел. Не хотел, чтобы ты или твои родители чувствовали себя так, словно обязаны приглашать меня к себе в дом. Я хотел, чтобы ты был моим другом… и ты был им. Всегда.

Блэй быстро отвел взгляд. Затем потер лицо свободной от сигареты рукой.

— Вы, ребята, помогли мне пройти через это, — услышал Куин собственные слова. — Я проживал ночь, потому что мог прийти к тебе. Это единственное, что придавало мне сил. На самом деле, этим единственным был ты. Это был… ты.

Когда глаза Блэя посмотрели в его, у Куина появилось ощущение, что парень подыскивает слова.

И Боже помоги им обоим, если бы не Сакстон, Куин выпалил бы «я тебя…» прямо там и тогда, несмотря на неподходящее время.

— Ты же знаешь, что можешь, — наконец произнес Блэй, — поговорить со мной.

Куин топнул ногами и расправил плечи, растягивая мышцы спины.

— Будь осторожен. Я мог бы подловить тебя на этом.

— Это помогло бы. — Когда Куин снова посмотрел по сторонам, Блэй покачал головой. — Не знаю, что я несу.

«Херня», подумал Куин.

Без предупреждения из хижины возник Ви, закуривая самокрутку. Замолчав, Куин не был уверен, что рад вынужденному прерыванию разговора.

— Мне нужно убедиться, что ты понимаешь последствия, — проговорил Ви на выдохе.

Куин кивнул.

— Я уже знаю, что ты собираешься мне сказать.

Бриллиантовые глаза посмотрели прямо в его.

— Ну, давай все-таки проясним дело, ладно? Я не чувствую в нем ни капли Омеги, но если она проявится или если я в чем-то облажался, то я позабочусь о нем.

«Убей меня, брат мой. Убей меня».

— Ты сделаешь то, что должен.

— Он не может отправиться в родовой особняк.

— Согласен.

Ви протянул свою несмертоносную руку.

— Поклянись.

Казалось странным пожимать Брату руку и скреплять этим клятву… потому что в подобных ситуациях клялись ближайшими родственниками, и каждой собаке известно, что он никогда не был ближайшимдля кого бы то ни было: даже еще дотого, как от него отреклась семья, он был последним вампом, который стал бы ручаться за свих родственничков.

Вот только времена меняются.

— И вот еще что. — Ви щелкнул по кончику самокрутки. — Его ждет долгое, трудное восстановление. И речь не только о физическом дерьме. Тебе следует подготовиться.

Типа у них раньше были родственные отношения или что-то подобное? Куин мог разделять с парнем ДНК, но во всем остальном Лукас был для него незнакомцем.

— Понимаю.

— Что ж. Достаточно честно.

Вдалеке на высокой ноте темноту прорезал парный визг.

— Спасибо, блядь, — процедил Куин и поспешил назад, в хижину.

В противоположном конце комнаты, в углу, рядом с перевернутой бочкой, его брат был не более чем горкой курток — скрюченное тело, прикрытое самопальными одеялами.

Куин устремился к нему, кивая Джону Мэтью и Рэйджу.

Опускаясь на колени возле брата, у него возникло такое чувство, словно он оказался в каком-то воображаемом месте, а не в реальности.

— Лукас? Послушай, вот, что сейчас будет. Тебя вывезут отсюда на санях. Ты отправишься в нашу клинику на лечение. Лукас? Ты меня слышишь?

***

Блэй следил с крыльца за приближением пары снегоходов, взрывающих снег по пути к хижине, наблюдая, как их передние фары становились все больше и ярче, и когда техника добралась до места назначения, звук двух движков слился в устойчивое урчание. О… отлично: позади одного из снегоходов крепились крытые сани, примерно такие же он видел по телику во время Олимпиады, когда какой-то лыжник врезался в тросы и был эвакуирован к подножию горы.

Отлично.

Мэнни и Бутч выскочили и подбежали к ним.

— Они внутри, — сказал Блэй, сваливая с пути доктора.

— Лукас? Ты со мной? — услышал он бормотание Куина.

Вглядываясь внутрь, Блэй наблюдал за тем, как Мэнни склонился над телом Лукаса. Пиздец, ну и ночка. И он еще думал, что воздушное шоу пару ночей назад было полно драматизма?

«И ты был им. Всегда».

Опять поворачиваясь лицом к лесу, Блэй снова потер лицо, типа это могло помочь. Захотелось скурить очередной «Данхилл», но чем дольше все это длилось, тем больше он делался параноиком. Последнее, что требовалось в этой ситуации — эскадрон лессеров, появляющихся до того, как они смогут доставить Лукаса в безопасное место.

Лучше иметь в руках сороковой калибр, чем сигарету.

«Всегда».

— Ты в порядке? — спросил Бутч.

В порыве откровенности, поскольку это казалось главной фишкой сегодняшней ночи, он покачал головой:

— Ни капельки.

Коп шлепнул его по плечу.

— Ты же его знал.

— Да, думал, что знал. — «О, постой, так вопрос был о Лукасе. — В смысле, да, знал».

— Не простая ситуация.

Блэй снова обернулся через плечо и в очередной раз лицезрел сгорбленного над братом Куина. В лучах фонариков лицо его давнего друга выглядело до того древним, что Блэй задался вопросом, а действительно ли он видел как оно расслабилось после того, как они были вместе… или ему померещилось.